Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой

Еще с Балканских войн на военных складах в Греции оставалось много австрийского стрелкового оружия модели «Маннлихер». В середине 1920-х годов предшественником Метаксаса генералом Пангалосом были сделаны крупные закупки винтовок «Маннлихер-Каркано», производившихся в Италии. При Метаксасе были закуплены дополнительные партии стрелкового оружия у итальянцев, а также размещены крупные государственные заказы на оборонных заводах греческого промышленника Бодосакиса, производившего боеприпасы.

Кроме того, в 1936–1940 годах были проведены масштабные фортификационные работы для защиты страны от потенциальной агрессии со стороны Болгарии. В ходе этих работ была создана трехсоткилометровая система оборонительных сооружений во Фракии, известная как «линия Метаксаса», – аналог линий Мажино во Франции и Маннергейма в Финляндии.

Однако самое главное, что сделал Метаксас, – он укрепил структуру и дисциплину в армии, отстранил военных-республиканцев, которые на протяжении 1920–1930-х годов непрерывно воевали между собой и с роялистами по политическим вопросам, подрывая тем самым общую боеспособность греческих вооруженных сил. Одновременно диктатор изолировал как политическую силу греческих коммунистов, в которых он видел большую опасность для страны и против которых при генерале были проведены жесткие репрессивные меры.

К началу войны с итальянцами в октябре 1940 года у греков была хотя и не очень большая – 120 000 человек, – но весьма боеспособная армия.

Отражая нападение итальянцев, греки сражались не на жизнь, а на смерть.

Под натиском греческих войск восемь дивизий Муссолини, вступивших в северо-западную часть Греции – Эпир, были отброшены обратно в Албанию. Оттуда весной 1941 г. итальянцы начали повторное вторжение в Грецию и вновь потерпели сокрушительное поражение, несмотря на большое превосходство в живой силе (к марту уже двадцать шесть дивизий и около полумиллиона солдат и офицеров против примерно двухсот тысяч греков после проведения частичной мобилизации). Перспективы войск дуче были весьма плачевны, и они могли бы быстро закончить свой поход в пучине Адриатического моря, если бы не помощь Гитлера, вынужденного спасать союзника от полного военного разгрома.

Греческая авантюра Муссолини, ставившая целью превращение Средиземного моря в «mare nostrum», внутреннее море Италии, не была согласована с Гитлером. Муссолини не уведомил Гитлера о своих военных планах в отношении Греции, оскорбившись тем, что узнал о вводе немецких войск в Румынию из газет. Гитлер не о собенно жаловал итальянцев и злорадствовал, когда их побили греки. Однако он готовил войну с СССР и не желал сохранения в Средиземноморье британского стратегического плацдарма на территории Греции, беспокоясь в первую очередь о безопасности нефтяных промыслов в Плоешти, снабжавших топливом германскую военную промышленность. Особенно его раздражал британский военный контингент на Крите, находившийся там с 1939 года по просьбе греческого правительства.

Таким образом, в декабре 1940 года Гитлер утвердил план военной операции по захвату Греции и Югославии, получивший кодовое название «Марита» и ставший, наряду с битвой за Крит, частью Балканской кампании нацистской Германии. В апреле 1941 года немецкое военное командование развернуло операцию против Греции на севере, в Македонии и Фракии, через территории Югославии и Болгарии.

Бои с немцами в Северной Греции были крайне ожесточенными. Греческие солдаты и офицеры воевали до последнего патрона. Тем из них, кто выжил в сражениях в Македонии, немцы отдали военные почести и отпустили их домой. Проявляя редкую для него снисходительность к противнику, Гитлер надеялся склонить греков на свою сторону. Он был разочарован своим фашистским партнером Муссолини и стремился создать дополнительную юго-восточную опору для германского рейха в Греции.

Видимо, этим объясняется и еще один реверанс германского фюрера в сторону греков: выступая в мае 1941 года в бундестаге, Гитлер признал, что из всех противостоящих вермахту стран «только греки сражались с небывалой храбростью, не боясь смерти»[19 - Цит. по: Antonio J. Munoz. Te German Secret Field Police in Greece, 1941–1944. McFarland & Company Inc., Publishers, Jeferson, North Carolina, 2018. P. 40.]. В необычном поведении германского фюрера и эпизодах скрытого политического зондирования сыграла свою роль и немецкая разновидность «филэллинизма». Впервые проявившись в период греческой революции 1821–1827 годов, немецкий «филэллинизм» вылился при нацистах в декларации о взаимозависимости индустриальной экономики Германии с аграрной экономикой Греции и других Балканских стран, а также в элемент расовой теории Третьего рейха, считавшей греков ближайшими «арийскими» родственниками немцев[20 - Так, например, во время берлинской Олимпиады 1936 года вся развернутая в столице Германии уличная символика представляла «превосходящую» германскую цивилизацию как якобы законную наследницу «арийской» культуры классической античности. Интересно, что в период немецкой оккупации Греции на смену риторике «ложного филэллинизма» пришли ссылки на теорию историка XIX века Фальмерайера, утверждавшего, что греки в расовом плане подверглись славянской эрозии и, следовательно, не имели места в «высших» расовых группах.].

Кстати, еще в 1930-х годах шеф абвера адмирал Вильгельм Канарис заигрывал с греками, пытаясь вывести Грецию из орбиты британского влияния.

Он несколько раз приезжал в Грецию и активно пытался вербовать греческих офицеров, пользуясь своей фамилией, совпадавшей с фамилией известного героя войны за независимость Греции адмирала и политика Константиноса Канариса.

В результате вербуемые решили, что Канарис – грек, и начали, в свою очередь, выуживать из немецкого разведчика конфиденциальную информацию о Германии. Вот такой исторический анекдот.

Во время боев в Северной Греции и Албании немецкие самолеты сбрасывали над расположениями греческих войск листовки, которые должны были убедить греческих солдат в том, что немцы пришли к ним «не как враги, а как товарищи», имея в виду «древнюю дружбу» германского и греческого народов, и призывали присоединиться к германской «борьбе за освобождение Европы от английских эксплуататоров»[21 - Цит. по: ???????? ??? ??????????. ??? ??? ??????? ???? ??????. ????? ?. ???????????. ?? ???. ???????? ???????, 2011, ?????. ???. 89.].

Греки игнорировали все эти явные и завуалированные сигналы и продолжали свое отчаянное сопротивление. Надо сказать, что укрепленная перед войной линия Метаксаса с честью выполнила предназначенную ей роль во Фракии, и немцы, которые шли через Болгарию, не смогли продвинуться дальше этой линии на греческой границе[22 - О крепости линии Метаксаса говорит один любопытный факт. С раннего детства я дружу с Алексисом, сыном генерала Бакопулоса, командовавшего строительством линии и затем боевыми действиями греческих войск в Восточной Македонии. Дом в Нео-Психико, где жил Алексис, был построен перед войной из цементных плит, взятых из остатков строительного материала для «линии Метаксаса». Однажды в 1943 году, Алексис спал дома, когда в саду упала британская авиационная бомба. Я лично видел оставшуюся от нее воронку размером с хороший плавательный бассейн. Спавший мальчик даже не пошевелился, а когда проснулся, то обнаружил, что засыпан осколками вылетевших из окон стекол. К счастью, мой друг не пострадал, и эти стекла составили единственный ущерб, понесенный домом генерала при бомбежке.]. В то же время немецкие силы, шедшие через Югославию, ударив между двумя греческими фронтами (итальянским в Македонии и германским во Фракии), сумели полностью уничтожить сербскую армию, беспрепятственно войти в Грецию и меньше чем за неделю захватить Салоники и продвинуться в направлении Афин.

С югославской стороны у греков не было линии Метаксаса, потому что Югославия считалась дружественной страной. Никому в Греции не могло прийти в голову, что югославы пустят немцев прокатиться по своей стране, как по широкому бульвару. В югославском правительстве и югославской армии, которая, кстати, в десять раз превышала по численности греческую (в 1941 году она составляла 1 миллион двести тысяч человек), шли внутренние распри: Юго славия была объединением трех основных этносов и культур – сербской, хорватской и мусульманской, и им было трудно договориться друг с другом о единой линии в отношении противника. Военное командование опоздало с мобилизацией и развертыванием юго славских сил, одновременно в стране активизировались националисты и пораженцы. В этих условиях югославское правительство быстро капитулировало.

Греки делали все, что могли, но силы были неравны. Из двадцати одной дивизии греческой национальной армии пятнадцать были задействованы на итальянском фронте, и только шесть могли быть использованы против девятнадцати отборных дивизий вермахта, в том числе пяти танковых и трех горных. Таким образом, сдержать наступление немецких сил на этом направлении было уже невозможно, и положение Греции в апреле 1941 года стало практически безнадежным. В этой ситуации британцы вывели свои войска, пожертвовав Грецией, чтобы выиграть время и противостоять Роммелю в Северной Африке.

Британские части выводились через остров Крит, где с 20 по 31 мая 1941 года произошла кровопролитная битва между британцами и воевавшими под их началом остатками греческих регулярных войск, с одной стороны, и немецкими коммандос – с другой. В ходе немецкой воздушно-десантной операции «Меркурий» немцы захватили Крит и получили стратегический контроль над Восточным Средиземноморьем. Однако их потери были неожиданно высоки, и после критской операции, называемой «кладбищем немецких парашютистов», немцы больше отдельных воздушно-десантных операций во Второй мировой войне не проводили нигде, в том числе и в Советском Союзе. Кстати, Крит был также первым местом, где немцы столкнулись с ожесточенным сопротивлением гражданского населения.

Потерпевшие поражение британские войска были с Крита эвакуированы.

Король Георг II эвакуировался вместе с ними в Каир и дальше в Лондон, дав англичанам гарантию, что Греция не выйдет из союза против Гитлера. Многие греческие солдаты ушли в горы и примкнули к формировавшимся местным партизанским отрядам. Те греческие воинские подразделения, которые смогли добраться до побережья, уплыли на небольших парусных судах на юг и образовали греческий контингент в составе вооруженных сил союзников в Египте и Палестине.

Позже греки из этих частей продолжили ратные подвиги, совершенные на первом этапе войны в Албании, Македонии и Фракии, участвуя в важнейших сражениях союзников против немцев и итальянцев в Северной Африке – битвах при Тобруке и Эль-Аламейне. В 1942 году на Ближнем Востоке был сформирован так называемый Священный полк, состоявший почти исключительно из греческих офицеров и курсантов военных училищ и воевавший в вышеупомянутых местах в Северной Африке, а также участвовавший в неудачной для союзников Додеканесской операции по освобождению Южно-Эгейских островов осенью 1943 года. В 1943–1944 годах греческие воины сражалсь под британским командованием в большой и трудной кампании союзных войск против немецких армий на Апеннинском полуострове – морском десанте в Сицилии и наступательных операциях по всей Италии, в результате которых, в частности, 3-я Горная греческая бригада отвоевала город Римини.

С апреля 1941 года вся континентальная Греция была оккупирована немецкими войсками. Афины пали 27 апреля. Надо сказать, что оккупация Греции проходила для немцев очень тяжело. Греки – ветераны борьбы против итальянских фашистов в 1940–1941 годах организовали в греческих горах настоящую повстанческую армию. Важнейшую роль в организации этой армии сыграли греческие левые – и в первую очередь коммунисты. Еще в 1940 году, после нападения итальянцев, генеральный секретарь Греческой коммунистической партии (ККЕ)[23 - ??? – ????????????? ????? ???????.] Никос Захариадис призвал соотечественников сплотиться вокруг правительства и всеми силами бороться с итальянским фашизмом за свободу и независимость Греции. Эту решительную позицию Захариадис занял, несмотря на данное Сталиным через Коминтерн указание европейским коммунистам не вмешиваться в борьбу между империалистическими противниками[24 - Nikos Zakhariadis, Secretary of the Central Committee of the Communist Party of Greece: First Open Letter to the People of Greece on the Greek-Italian War. In: Greece 1940–1949: Occupation, Resistance, Civil War. A Documentary History. Ed. By Richard Clogg. Palgrave, Macmillan. Basingstoke, Hampshire, and New York, 2002. Pp. 68–71.].

После нападения Германии на Грецию и через несколько месяцев после этого на Советский Союз коммунисты заявили о необходимости объединения всех национальных сил в борьбе за освобождение страны от германо-итальянского ига и оказания всемерной поддержки СССР. Они призвали греков вступать в народно-освободительный фронт и учредили такую организацию – ЕАМ[25 - ??? – ?????? ?????????????? ??????.] – в сентябре 1941 года. К весне 1942 года эта организация уже имела вооруженное крыло – ????[26 - ???? – ????????? ?????? ??????????????? ???????.] – и вела активную партизанскую войну на значительной территории Греции. Немцы ответили на это искусственно созданным голодом в крупных городах и сожжением сотен греческих деревень. Ниже я еще буду писать о греческом сопротивлении, но хочу сразу отметить, что по уровню организации, боевой эффективности и политическому влиянию это движение можно сравнить только с движением сопротивления под руководством Тито в Югославии и партизанской эпопеей в лесах оккупированной советской Белоруссии.

Историки в Греции и других странах до сих пор спорят о роли и месте стратегической операции «Марита» и битвы за Крит во Второй мировой войне.

Большинство греков считают, что подготовка и проведение боевых действий против греков и британцев на территории материковой Греции и особенно на Крите задержали передислокацию ряда немецких частей на Восточный фронт и тем самым на полтора-два месяца задержали немецкое наступление под Москвой осенью 1941 года, лишив вермахт возможности выполнить свои стратегические задачи до наступления холодов. Некоторые оппоненты этой точки зрения за рубежом возражают, что к моменту критских событий передислокация немецких частей для наступления на Москву была уже завершена и виновниками задержки осуществления плана «Барбаросса» были не греки, а поздняя весна и сильнейшая распутица в Польше. Существует и российская точка зрения, что немецкое наступление на Москву было задержано на два месяца упорным сопротивлением советских войск под Смоленском в июле-сентябре 1941 года.

Разумеется, после нападения гитлеровской Германии на СССР героическое сопротивление советских войск стало важнейшим фактором, сломавшим все планы германских стратегов, в том числе и план «Барбаросса». Однако, как мне кажется, здесь важно иметь в виду, что операция «Марита» напрямую увязывалась немецким в оенным командованием с планом «Барбаросса» таким образом, что силы вермахта, которые планировалось задействовать в Греции, после завершения операции должны были принимать участие в так называемом «блицкриге» на Восточном фронте в составе группы армий «Юг».

Мы знаем, что начало операции «Барбаросса» действительно было перенесено Гитлером с 15 мая на 22 июня 1941 года, но немецкие документы указывают на то, что причиной этого, скорее всего, была не битва на Крите, а необходимость выделения дополнительных сил для Балканской кампании ввиду тяжелого положения итальянских союзников в Албании[27 - Галдер, Франц. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг. Том 2, январь – февраль 1941; В дневниковых записях Галдера от 2 и 11 февраля 1941 года говорится о зависимости операции «Барбаросса» от сроков окончания операции «Марита». Сайт «Военная литература» (militera.lib.ru).]. Интересно, что в январе 1943 года И. В. Сталин, выступая по московскому радио в связи с решающими успехами Советской армии в Сталинградской битве, среди прочего, сказал: «Мне очень жаль, что в связи со старостью мне еще недолго осталось жить, чтобы поблагодарить греков, сопротивление которых сыграло решающую роль во Второй мировой войне». Видимо, Сталин знал, о чем он говорит[28 - Иосиф Сталин. Московское радио, 31 января 1943 года.].

2. Каритена. Сельская школа и продолжение учебы в Психико

Как и все греки, наша семья в годы войны тоже хлебнула лиха. Я уже упоминал, что либеральная и антифашистская газета моего отца «Неос Космос» была закрыта, а собственность семьи – типография и остальное оборудование – захвачены немцами. Маме с двумя маленькими детьми пришлось спасаться в горах Аркадии на Пелопоннесе. Первый и очень трудный год оккупации мы провели в Каритене, откуда ведет свой род наша семья Николопулосов, в доме у сестры отца тети Элени.

Я точно знаю, что, если бы мы остались у себя дома в Психико, мы бы не выжили. Город был блокирован немцами, и еду не подвозили. Германские оккупационные власти сразу же начали тотальную реквизицию продовольствия. Кроме того, британцы заблокировали все средиземноморские порты, в результате чего Греция, до войны ввозившая по 500 000 тонн пшеницы в год (или 40 % всего потребляемого зерна), оказалась полностью отрезанной от импорта продуктов питания. В один момент греки оказались заложниками «черного рынка», и вскоре на улицах Афин и других городов люди начали умирать от голода. В нашем районе Психико сьели всех птиц, очень быстро с улиц пропали также кошки с собаками. Особенно тяжелой в столице была холодная зима 1941/1942 года, когда от голода ежедневно умирали по триста человек. Всего в семимиллионной Греции за время оккупации умерли по этой причине, по разным оценкам, от трехсот до пятисот тысяч человек[29 - Great Famine (Greece) – Wikipedia; Procopis Papastratis. British Policy Towards.]. Эта трагедия получила у нас в стране название «Большого голода».

Помогать людям пытались греческая православная церковь и международные организации. При некоторых церковных приходах организовывались благотворительные кухни для детей и взрослых. Международный Красный Крест, который нехотя терпело в городе немецкое командование, время от времени продавал голодающим продукты питания с большими скидками, но эта помощь была ограниченной и совершенно неадекватной тогдашним потребностям. В самом начале оккупации в городе работал Американский комитет помощи на Ближнем Востоке («Ниар ист релиф»), созданный в целях оказания помощи сиротам, пострадавшим от геноцида армян и греков в Турции. Комитет раздавал людям еду бесплатно, но его очень быстро выгнали немцы. Пока организация действовала, там работала мама моего близкого друга Насоса Христидиса.

В общем, от голода многие горожане пытались спасаться в деревне. Вот и мы поехали в Каритену, к родственникам.

Каритена образовалась в центре Аркадии вокруг средневекового франкского замка («кастро»), выстроенного в XI–XII веках над ущельем реки Алфей. Эта полноводная река спускается с крутых Аркадских гор, огибает великолепный античный храм Аполлона, – близнец афинского Парфенона, – и направляет свои чистейшие воды в сторону Олимпии, родины Олимпийских игр. Греческие мифы рассказывают нам о прекрасных музах, живших в древнем Алфее. Одним словом, идиллические места. Туда мы и отправились с мамой и сестрой в апреле 1941 г. при приближении немцев к Афинам. Отец категорически отказался покидать город, не желая оставлять без присмотра дом и типографию.

Я помню, что в Каритену мы ехали на такси в колонне беженцев, перемещавшихся пешим ходом и на автомобилях. Параллельно с колонной двигались колоритные остатки британских войск, состоявших главным образом из австралийцев и новозеландцев, в последний момент направленных союзниками в помощь погибающей Греции и теперь направлявшихся в порт Каламата для переброски на остров Крит.

Эти войска были дислоцированы у нас в Психико под прикрытием вековых деревьев с конца 1940 года. Весной 1941 года они были посланы воевать вместе с греками на север в Македонию, где в ущелье Темби, недалеко от горы Олимп, располагался в тот момент важный участок линии греческой обороны против немецкого блицкрига. Однако войска союзников вынуждены были скоро вернуться ввиду опережающего продвижения немецких дивизий в Югославии и связанного с этим решения британского командования о выводе своего экспедиционного корпуса из Греции.

Из-за этих войск наша колонна подверглась интенсивной бомбежке немецкими штурмовиками. Две волны воздушной атаки прошли над нами, когда мы пересекали автодорожный мост через Коринфский канал. Немцы готовили захват моста и планировали блокировать канал кораблями с моря, чтобы затруднить эвакуацию британских войск. Однако мы успели перебраться на другую сторону канала и пережили бомбежку[30 - Основная битва за Коринфский мост и канал развернулась спустя несколько дней – 26 апреля 1941 года. Немцы обозначили ее как «Операция Ганнибал» и рассчитывали в результате этой операции остановить запланированную эвакуацию контингентов греческих и британских войск на Крит или в Египет. Битва закончилась разгромом сил союзников и пленением большинства солдат и офицеров, защищавших мост. Но по случайности мост был не захвачен, а разрушен, и части союзных частей удалось избежать преследования и отойти к запланированным местам эвакуации. В дальнейшем, после расчистки немцами, Коринфский канал играл важную роль в снабжении Германии и Италии нефтью из Румынии, а также в переброске немецких морских подкреплений в Северную Африку.].

От бомб и снарядов беженцам пришлось укрываться в нишах, выкопанных в качестве укрытий в стенах канала, – высота этих стен около восьмидесяти метров. Помню, как небритые греческие солдаты, стоя на небольших земляных платформах, передавали нас, детей, сверху вниз, с одного уровня укрытий на другой, а вокруг падали бомбы, поднимая вверх столбы воды. В итоге, пройдя через это первое и весьма жуткое военное испытание, мы к вечеру доехали до города Триполиса, а с наступлением ночи добрались и до Каритены.

Приближалась Пасха, шла Страстная седмица. Насколько я помню, в Каритену мы прибыли 17 апреля, в ночь с Великого четверга на Великую пятницу. Пока наше такси медленно поднималось по извилистым улочкам селения, за нами следовала целая толпа любопытствующих местных детей. По дороге также двигались греческие солдаты, пешком возвращавшиеся домой от северной границы.

Пасха для греков – самый великий праздник года, поэтому солдаты пели грустные предпасхальные песни. В Каритене не было ни электричества, ни водопровода. Сотни лет жители возили воду на осликах по горным тропинкам. Это означало, что мы не просто оставили Афины и переехали в деревню, а переместились в другой век. В ту ночь, при свете керосиновых ламп, мы сидели за столом с нашими родственниками в доме тети Элени. Картина была совершенно средневековая. Там были только женщины и дети, ибо все мужчины, в том числе трое сыновей моей тети, были на войне.

Потом начали приходить местные мужчины, возвращавшиеся после боев в горах Албании. Их вид также напоминал о Средневековье: рваные полевые формы, заросшие щетиной и измученные, исхудалые лица. При первом их появлении близкие бросались к ним навстречу, но мужчины делали знак рукой – не приближаться, так как их одежда кишела вшами. Помню как в каждом дворе горели костры. Над кострами были подвешены огромные чаны с горячей водой, где кипела полная насекомых одежда воинов. Детей отправляли прочь, мужчины раздевались, бросали одежду в котлы и мылись. Так было в каждом дворе…

Мне в это время было шесть лет, а моей сестре – четыре, и мы осваивали наше «родовое гнездо». Мама бегала за нами и старалась объяснять все, что вокруг нас происходило. Ведь мама в первую очередь была профессиональным педагогом и только потом уже журналисткой. Она стремилась помочь нам воспринять две тысячи лет местной истории. Иногда история, мифология и местные порядки причудливо переплетались между собой в нашем сознании. Так, например, у моей сестры в Каритене неожиданно возник интерес к образу Пегаса. В горной Каритене люди столетиями использовали ослов и мулов для передвижения и перевозки грузов. Так вот, Элви решила, что в каждом подвале, где жили местные ослики, непременно должен был обитать Пегас. Наверно, именно тогда в ее душе поселилась мечта о будущем коннозаводческом бизнесе.

Выше я уже упоминал, что, живя в Америке, моя сестра занималась коневодством. На своем ранчо в штате Индиана она выращивала самых быстроходных лошадей в мире – арабских скакунов, которых мечтала внедрить на местные ипподромы. После смерти Элви – она умерла от рака в 1997 г., – дети моей сестры получили в наследство целый табун таких скакунов. Однако, будучи не в состоянии уплатить огромный налог на это наследство, мои племянники были вынуждены от него отказаться и передать все имущество американскому государству. Красавцы арабских кровей так и не попали на бега в США. Такая вот печальная история.

Но вернемся к военным событиям в Каритене. Вскоре там появился итальянский патруль. Надо сказать, что немцы, захватив Грецию, разделили ее на три зоны оккупации и сами непосредственно заняли только Афины, Салоники, Крит и несколько больших островов в Эгейском море. В греческих деревнях они не появлялись и контролировали их через итальянцев, которые, находясь под началом у немцев, должны были периодически инспектировать завоеванные последними территории. Даже в Афинах немцы, не располагавшие лишними войсками, держали в своих руках только пункты, имевшие военное значение. Всеми административными вопросами, как я помню, занимались итальянцы. Греческие территории во Фракии и Восточной Македонии, аннексированные болгарами, контролировались болгарской армией[31 - На оккупированных территориях в Северной Греции болгары поддерживали по отношению к местному населению уровень жестокости, сопоставимый с немецкой оккупационной политикой на территориях советской Белоруссии. Из-за зверств оккупантов, ко всему прочему расстреливавших людей в Македонии за употребление греческого языка, эти территории за первые восемь месяцев оккупации (апрель-декабрь 1941 года) покинуло около 100 000 чел. (т. н. «исход» местного греческого населения в немецкую и итальянскую зоны оккупации).].

Разбитые греками в албанских горах итальянцы выполняли свою задачу с очевидной неловкостью и сильно не усердствовали. В Каритене итальянский патруль встретили погребальными песнями, стоя на крышах своих домов, вдовы и матери греческих солдат, погибших в Албании. В их числе была и наша тетя Элени, не дождавшаяся своего сына Василиса. Зрелище было душераздирающее. По итальянцам было видно, что они чувствуют себя весьма неудобно, но при этом не упустят случая чем-то поживиться.

Когда они вошли в наш дом, появившийся первым итальянский сержант быстро обнаружил упаковку с несколькими банками сгущенного молока, отправленную нам, детям, из Афин отцом. Свою находку он с торжествующим видом продемонстрировал командиру, молодому лейтенанту. Наша мама, выросшая в триестинской семье, свободно говорила по-итальянски и тут же обрушила на голову лейтенанта такой поток брани, что он, покраснев, приказал сержанту вернуть коробку, что тот и сделал с большим неудовольствием. Лейтенант извинился перед моей матерью и удалился. После этого инцидента престиж Розы Протекдикос, одержавшей победу над представителями войск Муссолини, необычайно возрос в глазах всех каритенцев.

В конце концов, итальянцы ушли и больше мы их не видели. Таким образом, во время Второй мировой войны моя вторая малая родина Каритена так и осталась не оккупированной неприятельскими войсками. Вообще, если говорить о Пелопоннесе в целом, то надо признать, что итальянские войска не оставили после себя больших разрушений. Те греческие деревни и городки, которые сгорели, в большинстве своем были сожжены немцами. А что касается Каритены, то ее сожгли сами местные жители уже позже, в ходе гражданской войны.

В Каритене мы прожили год. Именно там я начал ходить в школу.

Кстати, эта школа была построена на выхлопотанные моим отцом государственные средства, и отношение ко мне было самым благожелательным. Надо сказать, что вне школы существовали свои нравы, достаточно дикие, на мой взгляд. Так, например, любимым занятием школьников было метание камней друг в друга по правилам настоящей войны. Эти правила, например, гласили, что, если твой камень, описав определенную траекторию, заденет «противника», тебе засчитывается победа.

Узнав об этом, я однажды так удачно метнул свой камень, что попал прямо в голову деревенскому парню по имени Фриксос, укрывавшемуся за большим камнем неподалеку. Полагая, что я убил этого Фриксоса, носившего, кстати, имя мифологического героя, я направился в горы, решив последовать примеру моего предка Туркандониса и стать «абреком». Если учесть, что отец мальчика был начальником местной полиции, я не на шутку испугался. В результате «абреком» мне пришлось пробыть всего один день, так как меня искали всей деревней и кричали, что Фриксос жив и что я могу выходить из укрытия. Ну, я и вышел.

Надо сказать, что мы вовремя уехали из Каритены. Если бы мы остались еще на год, не знаю, чем бы это для нас закончилось. В конце 1942 года на Пелопоннесе замелькали первые вспышки грядущей гражданской войны. На контролируемых партизанами территориях начались конфликты между ???? и теми местными крестьянами, которые не хотели вступать в ???. К политическим и иным разногласиям примешивались и старые деревенские и межклановые счеты, так что дома в деревнях горели часто. Позже в тех же местах появились вооруженные отряды правых, известные как «батальоны безопасности» и состоявшие на службе у правительства коллаборационистов. Эти отряды приходили из Патраса и Каламаты и сжигали уже дома тех, кто пошел в ??М. Такие столкновения происходили в горных районах Греции на протяжении всей оккупации.