Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой

Кстати, в дальнейшем, после ухода немцев, «акции возмездия» против т. н. «коллаборационистов», т. е. людей, подозревавшихся в сотрудничестве с оккупантами, начали партизаны-коммунисты, а их, в свою очередь, громили «батальоны безопасности». И те и другие убивали людей тысячами.

Большинство евреев, проживавших до Второй мировой войны в Греции, погибли в лагерях смерти[37 - До Второй мировой войны в Греции проживали около 77 тысяч евреев. Около 65 тысяч человек, или 85 % от общей довоенной численности, погибли в лагерях смерти. К моменту освобождения Греции от немецкой оккупации в 1944 году в Греции осталось в живых 10 тысяч евреев. (Источник – Электронная еврейская энциклопедия, создана на базе Краткой еврейской энциклопедии, изданной в Иерусалиме в 1976–2005 годах Обществом по исследованию еврейских общин в сотрудничестве с Еврейским университетом в Иерусалиме.)]. Так, в марте 1943 года была депортирована и практически полностью уничтожена процветавшая до войны пятидесятитысячная историческая еврейская община в Салониках. В октябре 1943 года вышел нацистский указ о регистрации евреев в Афинах[38 - German decree ordering the registration of the Jews of Athens, 4 October 1943. In: Occupation, Resistance, Civil War. A Documentary History. Edited and Translated by Richard Clogg. Palgrave Macmillan, Basingstoke, Hampshire, and New York, 2002. P. 102.]. Надо сказать, что некоторые греческие евреи успели покинуть страну еще до начала войны. Так, например, я помню нашу соседку по Психико госпожу Магнифико, которая в 1940 году уехала в нейтральную Португалию. Перед отъездом она оставила на мамино попечение свой холодильник. Электрические холодильники тогда считались невообразимым техническим новшеством, поскольку большинство людей хранили продукты в специальных деревянных ящиках. Мама сохранила холодильник госпожи Магнифико в целости и сохранности и вернула его хозяйке, когда та вновь появилась в Афинах в 1946 году.

Как правило, спастись удавалось тем евреям, которые убегали в горы или на другие территории, где немцы не появлялись, а итальянцы вели себя нейтрально. Еврейских беглецов там прятали у себя многие местные жители (часто при содействии ЕАМ). К чести греков, надо сказать, что их лучшие представители, включая архиепископа Афин и всей Греции Дамаскиноса, а также руководителей Академии наук, Афинского университета, Торгово-Промышленной палаты, крупнейших профессиональных и культурных ассоциаций и обществ, деятели культуры и искусства и др., протестовали против депортации евреев из Салоников[39 - Protest by professional and businessmen to Konstantinos Logothetopoulos, the collaborationist prime minister, over the deportation of the Jews of Tessaloniki, 23 March 1943. (A similar letter was sent to Gunter Altenburg, plenipotentiary of the German Reich in Athens.) In: Occupation, Resistance, Civil War. A Documentary History. Edited and Translated by Richard Clogg. Palgrave Macmillan, Basingstoke, Hampshire, and New York, 2002. P. 104–107.], а греческие коммунисты выпустили осенью 1943 года прокламацию о единстве греческого народа и обещали всеми возможными средствами вести борьбу с преследованием евреев[40 - Proclamation by the Communist Organization of Athens on behalf of the Jews, Autumn 1943. In: Occupation, Resistance, Civil War. A Documentary History. Edited and Translated by Richard Clogg. Palgrave Macmillan, Basingstoke, Hampshire, and New York, 2002. P. 107.].

Известно, что даже сотрудники греческой полиции, на которую была возложена ответственность за исполнение указа о регистрации, выписали евреям довольно много паспортов с греческими фамилиями. Во главе полиции всю войну стоял кадровый полицейский Ангелос Эверт, по мере сил прикрывавший на своем посту и евреев, и эласовцев-диверсантов, и партизанские и британские агентурные сети. Немцы не подозревали его в саботаже из-за его баварских корней (предки Эверта приехали в Грецию еще в середине XIX века при короле Оттоне). Однако безжалостный каток геноцида был организован немцами крайне «эффективно», и большинству греческих евреев помочь не удалось.

Все та же Афина Ксенос во время оккупации чуть не погибла. Проходя по улице, немецкий офицер услышал, как Афина говорит с кем-то по-немецки, и решил, что она берлинская еврейка. Бедную женщину забрали в комендатуру и уже наметили к отправке в лагерь в Польшу вместе с другими обреченными людьми. На счастье госпожи Ксенос, сцену ее задержания на улице видел другой офицер, знавший, кто она такая. Он уведомил сына Афины Ламбиса и вместе с ним ходил по инстанциям, пока арестантку не отпустили. Но ей повезло больше остальных.

Из всего этого хорошо видно, что в период между 1941 и 1945 годами риск и опасность для жизни в Афинах были разлиты в воздухе, в том числе в Психико. Несмотря на все это, жители Афин и другие греки не побоялись в 1943 году выйти на несколько крупных демонстраций, организованных группами сопротивления. Каждая из них собрала от 100 до 500 тысяч человек и сопровождалась столкновениями с силами порядка, в которых было убито несколько сотен демонстрантов.

Наиболее впечатляющей была всеобщая забастовка и 300-тысячная демонстрация в Афинах в марте 1943 года против намеченной гражданской мобилизации и отправки в Германию греческих рабочих. В ходе этой демонстрации афиняне смогли занять Министерство труда и сжечь списки людей, подлежавших отправке. В июле того же года состоялась 500-тысячная демонстрация против расширения болгарской зоны оккупации, сорвавшая высвобождение дополнительных немецких дивизий для отправки на Восточный фронт.

Все эти акции не имели прецедентов в других европейских столицах и даже дали некоторым наблюдателям основание считать Афины «столицей европейского сопротивления»[41 - В частности, «столицей европейского сопротивления» назвал греческую столицу заместитель директора Французского института в Афинах Роже Милльекс, член ЭАМ, проживавший в городе в период оккупации, прятавший в здании института участников сопротивления и наблюдавший демонстрации 1943 года. Позже Милльекс сыграл важную роль в организации эмиграции из Греции во Францию 140 молодых «левых» интеллектуалов, преследовавшихся «правыми» правительствами. В частности, историк Н. Своронас, философы М. Акселос и К. Касториадис, композитор Я. Ксенакис, кинорежиссер М. Захариас и многие другие представители греческой интеллигенции смогли покинуть Грецию на французском корабле «Матароа», предоставленном французским правительством по ходатайству Французского института.]. Из соображений объективности добавлю, что демонстрантам приходилось иметь дело главным образом с итальянскими, а не с немецкими солдатами, тем не менее каждая из этих акций повлекла за собой человеческие жертвы.

А недавно я услышал от своего друга Сифиса Захариадиса, сына генсека ККЕ Никоса Захариадиса, что его мама рассказывала ему о крупной стихийной демонстрации в связи с контрнаступлением Советской армии под Москвой. В течение всей оккупации многие люди в Афинах узнавали о положении дел на фронтах из радиосообщений Совинформбюро. Затем они рассказывали об услышанном своим знакомым или расклеивали по городу листовки об этих событиях. Так что, услышав 6 декабря 1941 года о том, что немцы отброшены на 40 километров от Москвы, тысячи афинян двинулись в центр города, где состоялась бурная 500-тысячная манифестация.

Сифис рассказал и еще одну историю о знакомой его матери, которая как-то раз громко играла на пианино, пока ее соседи этажом выше слушали московское радио. В это время в дом, услышав музыку, вошел немецкий офицер. Он сидел довольно долго, пока женщина, внутренне обмирая, продолжала играть свое музыкальное произведение. Дослушав, офицер похвалил ее игру и сказал:

«А если Вы и Ваши соседи и дальше собираетесь слушать московское радио, я рекомендовал бы делать это тише». Вот такие бывали во время войны эпизоды.

Непосредственных контактов с немцами у членов нашей семьи не было, если не считать того, что с ними имел дело отец по поводу издательства и типографии. Я уже раньше писал, что немцы все забрали, но стоит немного рассказать об обстоятельствах этого дела. В 1941–1942 годах немцы собрались издавать на Крите газету «Голос вермахта» для распространения в частях, воевавших на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке. Для этого они начали реквизировать в Афинах типографское оборудование. В основном афинские издатели пользовались старым, уже изношенным оборудованием. Папино же оборудование, закупленное в 1938–1939 годах и практически новое, оказалось самой лучшей добычей для германской военно-пропагандистской машины.

Папе фантастически повезло, что с немецкой стороны этим вопросом занимался приличный человек. Этого офицера звали Георг Дитрих, и он отвечал за издание немецких военных газет на территории всего Средиземноморья. До войны Дитрих был журналистом и владельцем газеты в Штутгарте, так что он смог оценить качество журналистской и издательской работы моего отца. Немец изыскал возможность хотя бы в какой-то степени компенсировать реквизицию, и отец получил сумму, которая помогла выживать не только нам, но и другим семьям, связанным с издательской группой «Та Граммата».

Несмотря на то что в повседневной жизни мы и другие жители Психико с немцами особенно не пересекались, не заметить немцев в нашем районе было невозможно. На некоторых дорогих виллах жили представители немецкого военного командования. Например, неподалеку от нас на улице Стратигу Калари в шикарном доме с великолепным садом жил какой-то генерал, по всей видимости занимавший высокий пост в штабе командования немецкими силами в Северной Африке. Во всяком случае, у дверей его дома всегда стояли часовые в форме африканского корпуса армии генерала Роммеля. В Психико также можно было видеть немецких артиллеристов: по району были рассредоточены артиллерийские орудия, за которыми следили соответствующие службы.

Но лучше всего я помню немецких раненых, гулявших по улицам и уютным скверам Психико. Они проходили лечение в госпиталях, располагавшихся в зданиях института «Арсакион» и «Афинского колледжа». Многие из них были очень загорелыми и носили на голове солнцезащитные шлемы. Я думаю, что свои ранения, в основном очень тяжелые, они получили в сражениях при Тобруке и Эль-Аламейне. Мне эти парни запомнились тем, что ходили группами и в полном молчании. Потом я понял, что это были последствия психологического шока.

При всех тяготах и опасностях военной действительности, жизнь в Психико, и в частности в нашем доме, продолжалась. Я уже ранее отмечал некоторую театральность всего того, что в нем происходило. Эта театральность сохранилась и во время войны. Так, уже известная читателю хозяйка дома и бывшая покорительница мужских сердец Константинополя Пенелопа оказалась женщиной, склонной к интригам и не слишком надежной супругой своего мужа Атанасиоса Эфстратиадиса. Она не верила, что ее зять вернется с войны, и всеми мыслимыми и немыслимыми способами привлекала для дочери Маро потенциальных женихов.

При этом, как стало известно позже, Пенелопа заходила довольно далеко и даже использовала какие-то приворотные зелья, которые подливала объекту ее интереса в кофе. Одно время в качестве такого объекта она рассматривала даже моего отца, но потерпела позорное фиаско. Интриги неуемной Пенелопы затевались на глазах у нашей кухарки Гарифо и крайне ее возмущали, поэтому она считала правильным предупреждать о них мою мать. Кажется, впоследствии Пенелопа была очень сконфужена, когда зять Харилаос вернулся с фронта, забрал Маро и ребенка и немедленно отбыл в Патрас.

Одновременно госпожа Эфстратиадис занялась собственной личной жизнью и завела любовника по фамилии Дзиффер, который ежедневно навещал ее после ухода мужа в контору. Иногда Атанасиос возвращался домой раньше времени, и потревоженный любовник вынужден был прыгать через окно в сад, что прекрасно могли видеть все, включая детей, кто находился на первом этаже в нашей части дома. После этого господин Дзиффер, являвшийся, помимо всего прочего, близким другом Атанасиоса, обходил дом с другой стороны и звонил в парадную дверь, возвещая о своем прибытии к обеду. Сейчас трудно представить себе, что весь этот цирк происходил во время войны, в 1942–1944 годах, но, как говорится, «из песни слова не выкинешь».

Сильно поражал всех во время войны обитатель подвала старик Корнелиус. Каждое утро Корнелиус вставал в восемь часов, выходил в сад под нашим балконом и обливался холодной водой из-под садового крана. Затем он возвращался в дом, одевался, пил кофе и уходил пешком за двадцать километров в афинский пригород Неа-Иониа, где жили беженцы из Малой Азии и где располагалась носочная фабрика его племянников. Там Корнелиус забирал тюк с новой партией изготовленных носков и шел дальше, на рынок, где распродавал носки, забирая себе долю и оставляя остальное своим родственникам. И так изо дня в день, при полном отсутствии транспорта. Он был очень гордый и хотел обеспечивать себя сам.

Мы не знали, были ли у нашего соседа из подвала когда-либо свои дети – в Трапезунде нередко бывали резни. Но Корнелиус выжил и даже сумел заработать кое-какие деньги, обменивая людям сохранившиеся у них старинные и обычные золотые монеты на золотые британские фунты, имевшие хождение по всей Греции и остальной Европе в период оккупации. Фунтами старик никогда не торговал – его маленькую прибыль составляла разница в содержании золота между британскими и прочими монетами.

Поскольку англичане вбрасывали в страну немалые деньги, поддерживая греческое сопротивление, эти фунты, именовавшиеся в Греции лирами, в большом количестве всплывали на черном рынке и служили достаточно стабильной валютой. Немецкие марки и итальянские лиретты были привязаны к греческим драхмам, выпускавшимся коллаборационистским правительством, и на них мало что можно было купить. Суммы, указанные на греческих банкнотах, исчислялись миллиардами драхм. Поэтому люди, которые во время оккупации работали в государственных учреждениях, вынуждены были распродавать свое имущество и ужасно голодали.

В нашем доме на Хризантемон, 17 мы прожили до начала 1943 года, когда нас вдруг выселили. Немецкое командование ожидало десантной операции англичан в Греции и начало укреплять фортификации на горе Турковунья. По нашей улице в районе нового рынка и дальше в направлении на юг, к центру города, должна была пройти система траншей, составлявшая часть этих фортификаций. Немцы забрали у владельцев все дома на нашей улице и еще несколько домов поблизости и развернули там казармы для солдат и офицеров.

Нам ничего не оставалось, как пойти жить к родственникам.

Поселились мы в доме покойного Спироса Николопулоса на улице Стратигу Калари в доме номер 21. Там жили вдова брата Спироса Иоанниса тетя Маранфи, с матерью и сыном Костасом, и однокашница Маранфи Элени Параскева, о которой я уже упоминал как о директоре моей школы. Вместе с моей мамой Розой они составляли колоритную группу выпускниц института «Арсакион».

В доме была своеобразная, почти музейная, атмосфера – в прихожей стоял бюст Спироса, бережно сохранялись его библиотека и архив. У тети Маранфи наша семья прожила около года. В начале 1944 года мы переехали на улицу Парнисос, где муниципалитет предоставил нам в аренду пустовавший дом. Там мы прожили до освобождения Афин. Странно, но каждый раз, переезжая в новый дом, мы как бы начинали жить в новом мире, с новыми родными, друзьями и т. д.

Я хорошо помню, как 12 октября 1944 года зазвонил колокол нашей церкви Св. Димитрия. Одновременно зазвонили все городские колокола: немцы покинули Афины. Продвижение Красной армии по Дунаю угрожало им окружением, поскольку закрывало выход с Балканского полуострова. Так что немцы уходили из города весьма поспешно. Солдаты и офицеры вермахта собрали вещи, сели в свои грузовики и уехали. В нашем доме от них осталась только чужая мебель, конфискованная для нужд немецкой казармы, и рисованный портрет Гитлера с назидательной записью о величии фюрера, выполненной от руки в готическом стиле на обороте.

В итоге немцы ушли, как и пришли, через Северную Грецию и Югославию, оставляя за собой разрушенные автомобильные и железные дороги. Возможно, что и Афины могли бы сильно пострадать при немецкой эвакуации, но, как потом стало известно, отступление немцев из города осложнили бои с силами подвижных отрядов 1-го корпуса ????, стремившегося воспрепятствовать разрушению немцами важнейших городских объектов, дорог и электростанций. Благодаря этому особых разрушений в Афинах не было, электричество работало, на улицах шла более или менее нормальная жизнь.

Одновременно британские и греческие войска с итальянского фронта в символическом количестве десантировались в пелопонесском порту Патрас во главе с министром обороны правительства Греции в изгнании Панайотисом Каннелопулосом. Их встречали эласовские почетные караулы. Партизаны, кстати, были довольно плохо одеты – униформ у них не было, так же как и приличной обуви. Некоторые носили на головах немецкие каски, на которых было написано «????».

Созданное немцами марионеточное коллаборационистское правительство развалилось, а его члены разбежались по домам. Улицы Афин пестрели флагами и были переполнены людьми. То тут, то там образовывались стихийные группы, где пели и танцевали, а также качали военных – британцев и греков, вернувшихся из Италии и Египта. Как я понимаю, так же чествовали членов ???? в рабочих районах города.

В общем, в те дни в сердцах моих соотечественников царили восторг и надежда на счастливое будущее – дорога для прихода к руководству страной легитимных греческих властей была открыта. Однако политическая ситуация была очень непростой. Помимо короля Георга и правительства в изгнании в Каире, находившегося там с 1941 года, финансировавшегося британцами и признававшегося легитимным союзниками, в Греции с марта 1944 года действовало так называемое «правительство в горах», созданное левыми партиями и провозгласившее курс на «народную демократию». Это правительство, также известное как Политический комитет национального освобождения (????)[42 - ???? – ???????? ???????? ??????? ?????????????.], возглавлял социалист и близкий друг моего отца Александр Сволос, однако его фактическим лидером был коммунист Георгиос Сиантос.

По сути, Комитет представлял собой временное правительство, созданное в противовес прогерманским афинским коллаборационистам и роялистскому «эмигрантскому» правительству в Каире, не признававшемуся левыми силами. Это правительство опиралось, с одной стороны, на уже упоминавшийся ранее Национально-освободительный фронт (ЕАМ), который к 1944 году превратился в массовую политическую организацию, объединявшую представителей четырех греческих левых партий и симпатизировавших им патриотических сил, и с другой – на Греческую народно-освободительную армию (????), созданную в декабре 1941 года как военное формирование ЕАМ и возглавлявшуюся кадровым полковником Стефаносом Сарафисом и коммунистом Арисом Велухиотисом[43 - Арис Велухиотис – псевдоним Атанасиоса Клараса.]. C 1943 года объединение имело собственную дипломатическую миссию, через которую шли связи с коммунистами за рубежом, а также с западными союзниками.

ЕАМ-???? были безусловными лидерами в движении греческого сопротивления и претендовали на центральную роль в политическом устройстве послевоенной Греции. На пике своего влияния ЕАМ насчитывал около полутора миллиона членов, в том числе по 70 000 человек в ???? и ее действующем резерве и 400000 человек в ????, Объединенной Всегреческой организации молодежи[44 - ???? – ?????? ??????????? ???????? ????.]. Преобладающее влияние левых сил в стране подтверждают и послевоенные исторические исследования, свидетельствующие о том, что к моменту освобождения Греции от немецкой оккупации выражающее интересы EAM «правительство в горах» фактически осуществляло власть почти на всей территории Греции[45 - Report on the Greeks. Findings of a Twentieth Century Fund Team Which Surveyed Conditions in Greece in 1947. By F. Smothers, W. McNeill, and E. McNeill. New York, Te Twentieth Century Fund, 1948. P. 26.]. Местные комитеты ЕАМ также действовали по всей стране, занимаясь как военно-политическими, так и экономическими и социальными вопросами.

Несмотря на то что ПЕЕА пользовался поддержкой значительной части населения страны, англичане его не признавали и намерены были всячески препятствовать захвату власти в Греции коммунистами. Тем не менее это была сила, с которой надо было считаться.

Интересно, что ЕАМ и ПЕЕА получили поддержку у большинства военных моряков, служивших в соединениях греческих ВМС, базировавшихся в Каире, Александрии и Порт-Саиде. В апреле 1944 года там вспыхнули волнения, связанные с деятельностью антифашистской военной организации, пытавшейся оказать давление на правительство в изгнании во главе с Эммануилом Цудеросом с тем, чтобы заставить его признать ПЕЕА как основного партнера и действительного представителя Греции и сформировать правительство национального единства.

Восстание было практически всеобщим, к нему присоединился даже командующий флотом адмирал Константинос Александрис. Однако британцы потребовали от греческого командования немедленно подавить беспорядки, пригрозив в противном случае потопить греческий флот в Александрии. Этим вопросом занимался лично Черчилль. В итоге операцию по блокированию мятежников проводили силами британцев заменивший Цудероса в ходе этого кризиса новый премьер-министр Софоклис Венизелос и новый командующий флотом Петрос Вулгарис. К концу операции из 30000 греческих военнослужащих на Ближнем Востоке 20000–22000 солдат и офицеров оказались в британских концентрационных лагерях в Египте, Эритрее, Судане и Ливии.

Другими претендентами на политическое влияние были патриотические группировки правого, антикоммунистического толка, в том числе Национально-республиканская греческая лига (????) Наполеона Зерваса[46 - ???? – ??????? ???????????? ????????? ?????????.] и в меньшей степени Национальная социальная оборона (????) Димитриса Псарроса[47 - ???? – ?????? ??? ????????? ????????????.], с того же 1943 года находившиеся в состоянии ожесточенной борьбы с ????.

В их рядах находилось немалое число военнослужащих старой греческой армии. Вообще, еще в 1941 году в этой армии произошло размежевание – одна часть ушла к коммунистам и примкнула к ????, тогда как другая пополнила собой вышеупомянутые группировки, существовавшие при поддержке англичан. Немцы старались не воевать с антикоммунистами и де-факто к 1943 году сделали из них коллаборационистов, вошедших в «батальоны безопасности».

Уже с начала 1944 года – когда после поражения в Сталинграде и Северной Африке немцы начали отступать под натиском Красной армии в Центральной и Южной Европе и перспектива освобождения Греции стала реальной – начались многосторонние переговоры между основными греческими партиями и политическими группировками. В мае того же года состав нового правительства, которому предстояло действовать от имени короля, был согласован. В результате достигнутого компромисса «правительство в горах» было интегрировано с «правительством в изгнании» в демократическом правительстве национального единства. Новое правительство включало представителей всех политических сил Греции, кроме коллаборационистов. ???, рассчитывавший обеспечить себе долю министерских постов, соответствовавшую политическому весу организации, в итоге получил только четверть этих постов.

Согласование происходило в Ливане под руководством только что заступившего на свой пост очередного премьер-министра в изгнании Георгиоса Папандреу. А 26 сентября в итальянской Казерте ???-???? пошли на дальнейшие уступки, подписав с Папандреу, британским командованием и лидером ???? Зервасом соглашение, передавшее все вооруженные формирования в стране в подчинение верховного главнокомандования Греции, фактически возглавлявшегося британским генералом Скоби. Соглашение, в частности, запрещало любые военные действие в Афинах, кроме санкционированных британским командованием, и безоговорочно объявляло «батальоны безопасности» вражескими формированиями[48 - The Caserta Agreement, placing the resistance forces in Greece under British authority, 26 September 1944. In: Occupation, Resistance, Civil War. A Documentary History. Edited and Translated by Richard Clogg. Palgrave Macmillan, Basingstoke, Hampshire, and New York, 2002. P. 174–175.]. 14 октября в Афины вступили британские парашютисты, а также подразделения греческого Священного полка и Греческой 3-й горной бригады. Вместе с войсками, вернувшимися на Родину с итальянского фронта, пришел мой кузен Дори Протекдикос. Когда в Греции появились немцы, он, как и многие другие, добрался морским путем до Среднего Востока, где вступил в Священный полк и успешно воевал с немцами в Северной Африке. За проявленную в этих сражениях храбрость Дори в возрасте восемнадцати лет был произведен в лейтенанты прямо на поле боя, в Эль-Аламейне. Разумеется, нас, детей, интересовал в первую очередь он, а не старик Папандреу.

Часть Священного полка расположилась в Психико, в здании моего будущего лицея на территории «Афинского колледжа». Дори немедленно появился в нашем доме вместе с товарищем, нагрузив мою бедную мать большим тюком с обмундированием, приготовленным на стирку. Мне тогда было девять лет, но я потребовал, чтобы меня одели в одну из принесенных кузеном униформ, и в таком виде вышел на улицу в качестве «освободителя». Наши соседи и друзья были свидетелями этой комичной сцены.

Вслед за греческими формированиями и передовыми британскими подразделениями 18 октября 1944 года в Афины прибыли правительство Георгиоса Папандреу и представители союзного военного командования во главе с генералом Скоби. Мы, разумеется, радовались назначению Папандреу, поскольку, как я уже упоминал, до войны он работал политическим советником газеты «Неос Космос» и был близок к моему отцу. Однако самому Папандреу пришлось нелегко, так как за эйфорией первых дней освобождения последовали три месяца своеобразного междуцарствия, когда развернулась закулисная борьба за власть между греческими политиками. В эту борьбу включилась и новая номенклатура ???.

Хотя коммунисты и участвовали в правительстве Папандреу, в руководстве ??? шел спор о том, что делать дальше: продолжать сотрудничество с Папандреу или немедленно захватить власть и установить полный контроль над страной. Коммунисты не верили, что британцы будут долго терпеть их в правительстве. На тот момент у них было явное преимущество в военной силе: ???? контролировала большую часть материковой и островной территории Греции. Помимо всего прочего, ???? представляла собой армию вполне регулярного типа, так как в нее входили профессиональные кадры довоенной национальной греческой армии. По разным причинам эти военнослужащие не покинули страну с приходом немцев и воевали против последних в составе партизанских частей, причем в значительной степени оружием, использовавшимся национальной армией в войне с итальянцами в Албании.

Замечу, что не последнюю роль в превращении к 1944 году коммунистов в ведущую военную и политическую силу страны сыграли и действия британского правительства. Как я уже писал, первые партизанские группы возникли в греческих горах еще зимой 1941 года, и самые эффективные из них были под коммунистическим руководством. В последующие два года англичане, опасавшиеся, что Греция и Югославия станут союзниками Гитлера, и понимавшие, что коммунисты – единственная сила, которая ни при каких условиях не сможет договориться с немцами, наводнили обе эти страны агентами «Интеллидженс сервис» и практически каждую ночь сбрасывали в местах расположения ???? оружие, боеприпасы и контейнеры с золотыми фунтами стерлингов.

Позже, по мере усиления ????, британские стратеги перешли от поддержки Греческой народно-освободительной армии к активному противодействию ей как в военном, так и в политическом отношении через усиление поддержки ???? и ????.

Одновременно с англичанами в Греции в это время действовала и группа офицеров-грекоамериканцев из Управления стратегических служб США, симпатизировавших партизанам и наблюдавших за действиями британских союзников. Будучи убежденными сторонниками демократического правления и с подозрением относясь к колониалистским манипуляциям Великобритании, Рузвельт и его правительство скептически относились к «монархическому плану» Черчилля для послевоенной Греции и стремились ему воспрепятствовать.

Папандреу понимал крайнюю сложность всей этой ситуации и попытался начать кампанию по созданию новой национальной гвардии, которая могла бы объединить все существующие военные формирования партизанского типа, а также средневосточные войска. Предполагалось, что частью этой кампании, проходившей в середине октября – конце ноября 1944 г., станут демобилизация и разоружение ???? и ????.

Однако британское военное командование в первую очередь заботилось о разоружении ????. Еще до декабрьских событий, обостривших противостояние политических сил в Греции, британцы настаивали на выполнении Казертского соглашения и стремились держать отряды ???? на периферии, не допуская их в Афины. Например, я помню, как у нас в Психико, неподалеку от «Афинского колледжа», появилась группа партизан с лошадьми и повозками и осталась в здании колледжа на ночлег. Не знаю, зачем эти люди приехали в наш район, – возможно, просто крестьянские парни захотели посмотреть на столичную жизнь. Однако их «экскурсия» закончилась плачевно: в середине ночи отдых партизан был прерван появлением отряда британских военных, ослепивших мирно спавших мужчин светом автомобильных фар и предъявивших им приказ генерала Скоби о сдаче оружия. В результате эласовцы, униженные, но не готовые идти против союзного командования, были разоружены и отправлены на все четыре стороны.

Подобные эпизоды не могли остаться без последствий. Трения между сторонами усиливались. Коммунистическое руководство не желало соглашаться на ослабление своего влияния, особенно учитывая, что британцы и правительство Папандреу делали ставку на вооруженные формирования правых. Поэтому министры – выходцы из партизан подали в отставку, покинув правительство. Начался политический кризис, так как все вооруженные силы, возглавляемые компартией, отказались разоружиться и войти в состав новой национальной гвардии.

За этим последовала серия демонстраций в поддержку ??? на улицах Афин, и в самом начале декабря 1944 г. вспыхнул вооруженный конфликт между партизанскими силами ????, с одной стороны, и силами правительства Папандреу и британскими частями – с другой. В результате военных столкновений 3 декабря новое правительство Греции и небольшой британский военный контингент оказались изолированными в здании греческого парламента на площади Конституции в центральной части города. Практически во всех районах города, в том числе у нас в Психико, появились партизанские отряды, приступившие к установлению «народной власти».

В этот момент многим казалось, что коммунисты берут верх и дорога к власти для них открыта. В это уверовали и сами коммунисты. Однако, к несчастью для них, греческим коммунистам был неизвестен тот факт, что на переговорах Черчилля со Сталиным в Москве в начале октября 1944 года, когда обсуждалась послевоенная судьба Балканских стран, появилась знаменитая «процентная формула», по которой Черчилль признал за Сталиным решающее влияние в освобожденных Красной армией Болгарии и Румынии, но не в Греции. (По Югославии была принята т. н. компромиссная процентная формула 50 на 50, а по Греции и Румынии – формула 90 на 10 и 10 на 90, что применительно к греческой ситуации практически означало, что независимо от степени народной поддержки коммунисты не могли составлять более десяти процентов от общего числа членов любого нового послевоенного греческого правительства[49 - См.: Черчилль У. Вторая мировая война. М., Воениздат, 1991. В 3 тт. Т. 3, с. 448–449.].