Босиком по осколкам

– Что-то не так? – не могла не поинтересоваться.

Отчего-то казалось, что за этим стоит какая-то история. Мышцы его были натянуты, тело стало деревянным, а хватка на моей кисти усилилась.

– Кирилл, мне больно, – просипела, пытаясь выдернуть свою руку.

– Прости, – спохватился он и отпустил, даже сделал шаг назад.

Встряхнул головой, в глазах его появилось осмысление, страх пропал.

– Не объяснишь? – спросила спустя несколько секунд, чувствуя, что воздух сгустился, даже лай собак заглушился под стуком сердца в ушах.

Сначала воцарилось молчание, а затем он развернулся боком, глядя на вольеры, расположенные снизу.

– Я в приюты для собак начал ходить в качестве терапии, чтобы перестать бояться их, – пожал он плечами и улыбнулся.

– Почему боялся? – спросила, но чувствовала, что хожу по тонкому льду.

– У нас в детстве был пес, я его звал Рич, мой лучший друг, – начал он говорить, а я затаила дыхание, ожидая дальнейших слов.

– Что-то случилось? – всё же задала вопрос, когда молчание стало затягиваться.

– Мне тогда десять лет было, я шел из школы домой по другому маршруту. Вместе с Ричем двигался, он меня встречал, – стал говорить немного невпопад, видимо, находился в мыслях о прошлом, в плену воспоминаний. – Всегда ходил по прямой, а в тот раз хотел через футбольное поле перейти, не знал ведь, что там будут дикие собаки.

И снова осекся, глаза остекленели, он отошел от вольера и пошел на выход. Я двинулась следом за ним.

– Они разорвали Рича? – предположила я, ведь других вариантов не было.

– Они напали на меня, – сказал он, но я шла сзади и не видела выражение его лица, хотя голос был севший. – А Рич меня защищал. Я почти не помню ничего, благо, что рядом были люди и разогнали свору, вот только Рич умер, а я потом месяц с укусами в больнице лежал, родители опасались, что я заболею бешенством. Вот я с тех пор и стал бояться собачьих. Не знаю, может, дело в нападении, может, в смерти Рича.

По его тону и напряжению спины сразу было понятно, что вся эта история тогда еще десятилетнему мальчику тяжело далась. В груди возникло чувство жалости, ведь и я теряла домашних любимцев.

– Мне жаль, Кирилл, я… – протянула руку, желая коснуться его спины, вот только в этот момент его плечи расправились, а он резко пошел к мотоциклу, на ходу перебивая мою речь.

– Поехали, отвезу тебя домой, у меня еще дела, – голос стал холодным, словно и не было только что откровений.

К горлу подкатил ком, но я промолчала. Меня словно отрезвило, когда на меня посмотрел прежний Соловьев, губы которого были искривлены, а глаза отдавали насмешкой. Я молча села сзади него, обхватила торс и прикрыла глаза.

Как только он подвез меня до общежития, и я слезла, тут же загудел мотор, а мотоцикл сорвался резко с места. Мне оставалось лишь смотреть ему вслед. Всё это было очень странно, такая разительная метаморфоза заставила удивляться его характеру.

Встряхнула головой и пошла к общежитию, стараясь не забивать себе голову странностями Кирилла Соловьева, который мне вот абсолютно никак не нравился. Сколько бы не убеждала себя, всё равно думала о нем, пока шла по коридорам общежития.

Но когда зашла внутрь комнаты, обнаружила там Милу, которая пластом лежала на кровати.

– А ты где была? Я тебя после пар не видела, – сказала я и завалилась на кровать, но ответа от подруги не последовало.

Сначала не обратила на это внимания, а затем услышала всхлипывания. Подняла голову и увидела, что она накрылась одеялом с головой и вся тряслась. Я подорвалась с места и подошла к ней, чувствуя какое-то напряжение.

– Мил, что-то случилось? – спросила у нее, потрогала за плечо.

Она замерла, а затем медленно раскрылась, поворачиваясь ко мне и садясь на постель. Всё ее лицо было красным от слез.

– Ты чего, плакала? – сделала я вывод и присела рядом, обнимая за плечи, не знала больше, как поддержать.

– Все мужики – козлы, – всхлипнула Мила, затем снова разревелась в полную силу.

Я погладила ее по спине и прикусила нижнюю губу.

– Давай я чай заварю, и ты мне всё расскажешь, – вздохнула и встала, направляясь к чайнику.

Не сразу, но Мила чуть успокоилась, хотя всё равно иногда продолжала всхлипывать.

– Помнишь, я тебе говорила, что встречалась с бизнесменом? – спросила у меня, сморкаясь в платочек.

Я заварила чай и подала одну чашку ей.

– Который электроникой занимался? Это же было месяца три назад, я думала, вы расстались.

Что-то такое припоминала. Помню, что не одобряла ее встречи с человеком старше на пятнадцать лет.

– Который обещал развестись с женой и на мне жениться, – выговорила Мила и снова заревела, прикрывая ладонями лицо.

– Мил, – начала говорить, но ни слова не смогла выговорить, ведь не хотела сыпать соль на ее девичьи раны.

Я еще тогда говорила, что не стоит верить всем словам, которые говорят мужчины, в особенности, когда им нравится женщина. Понимала, что права, но больше всего мне сейчас было жалко Милу.

– Ничего страшного, будет другой мужчина, который тебя полюбит и не будет занят, – погладила ее по коленке, никак не комментируя ее наивность и влюбленность в женатого, хотя в душе не одобряла ее выбор и действия.

– Не будет ничего уже у меня, не будет, – всхлипнула и разревелась, отчего глаза у нее стали аки щелочки, а лицо опухло.

– Что случилось? – спросила, в напряжении ожидая, что она скажет.

Вот только вместо ответа она опустила глаза вниз и положила руки на живот. Я проследила за ней взглядом и всё поняла без слов. Прикрыла глаза, ведь в этот момент ничего ободряющего сказать не могла. Поставила чашку на стол и подошла к ней, обняла. Всё, что я могла сейчас сделать – это подарить объятия и дать поддержку.

– Родителям сказала? – спросила у нее.

– Думаешь, им есть до этого дело? У них своих проблем хватает, – осипшим глухим тоном ответила она и уткнулась мне в грудь.

Футболка быстро пропиталась ее слезами, а мне стало еще больше обидно за нее. В такой ситуации родители из глубинки ничем не могли ей помочь. Мать – доярка, отец – обычный трудовик в школе, а с учетом славы ее старшей сестры, они первыми заклюют Милу и закидают камнями.

Кое-как успокоив ее, уговорила лечь спать, в таком состоянии ничего решать нельзя.

– А мужчине сказала? – спросила ее в конце, отчего-то знала, каков будет ее ответ.

– Он деньги дал, – глухо ответила она, легла на кровать на спину и бездумным взглядом посмотрела на потолок.

– Будет поддерживать ребенка? – переспросила, неправильно понимая ее слова.

Она отрицательно покачала головой и прикрыла глаза.