Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Колдун жаждал узреть кульминацию односторонней пантомимы. Что же будет дальше? Внезапная атака? Новая попытка подавить волю? Или монолог неожиданно перерастёт в дискуссию?

Были и менее вероятные варианты. Однако Леонардо никак не ждал, что поблизости откроется портал и из него выйдет… Рихард. В свободной светлой рубашке и таких же светлых штанах. Однако некромант на одежду не смотрел: измерял взглядом спокойное лицо идущего навстречу мага.

Тот же приветственно кивнул колдуну, уверенно направляясь к севшей женщине, которая будто не замечала ни мужчин, ни возникшую рядом Кригу, ни сползший от движений халат. Сейчас её больше всего интересовали собственные ладони. Она заторможенно ковыряла налипший сор и влажную почву, однако, стоило Рихарду опуститься на колено и протянуть руку, уклонилась, а следом подняла недоверчивый взор.

– Тише, милая, – улыбнулся ей маг. – Вот так, – пальцы скользнули по растрёпанным волосам, коснулись щеки, – всё хорошо, – нежно обхватили подбородок, приподнимая, осторожно поворачивая и рассматривая чистое, немного бледноватое лицо: – Славно, не успела набедокурить, – голос зазвучал громче, с проскальзывающими нотками веселья.

Рихард взглянул на Леонардо:

– Благодарю за своевременную помощь. Не возражаешь, я её заберу?

Не дожидаясь ответа, он, взяв женщину под локти, стал подниматься, увлекая ту за собой, потом вовсе подхватил на руки:

– Пока после трансформации её сознание весьма спутано, с организмом из-за резких смен приключаются казусы, а сама она подвержена всплескам немотивированной агрессии. Полагаю, не лучшее сочетание для ваших неокрепших отношений. Мне же – не привыкать, – усмехнулся Рихард.

В иной ситуации Леонардо счёл бы риторический вопрос с самоличным принятием решения за оскорбление и незамедлительно бы напомнил, что право собственности, дающее повод вести подобные речи, может перейти к другому владельцу: это не раз доказывали исторические параллели. Однако сейчас колдун не до конца доверял своим глазам и ушам. Ведь если маг не имел собственной воли, у Ли было достаточно времени изучить его модель поведения. Тогда всё здесь – искусное притворство, цели которого ясны так же, как черты лица на изгнившем трупе. Знать бы наперёд, кто стоял за сказанным…

– Отрадно, что ты так переживаешь за наши отношения, – холодно изрёк Леонардо. – Передай Эффалии, что сегодня меня не будет. Появились внезапные дела.

Исчезнув в чёрном облаке, некромант материализовался на балконе своей башни и взглянул на хижину глазами ближайшего ворона: в отсутствие Рихарда, Ли и Криги, за малышкой присматривали Скела и Хуга, верные гиены мага. Неужели и они пали жертвой гипноза?

Покинув сознание ворона, Леонардо расставил руки на перилах и устремил взор к солнцу, пылавшему над бескрайним лесом. Прогрессирующая паранойя или разоблачение гениальной лжи? Свистевший у шпиля ветер не смог дать ответ. Ли не походила на описанных в книгах моалгренов. Обыкновенно они мимикрировали под других существ или животных. На подлог указывали лишь нехарактерные глаза. Здесь же на лицо передаваемый по наследству химеризм. Какие ещё сюрпризы таила уютная хижина, могло показать только время. А пока следовало проанализировать уже полученную информацию.

Некромант поймал себя на мысли, что первым в памяти ожил образ обнажённой, стоявшей на четвереньках Ли – крайне дурной знак для ума древнего учёного.

Глава 9. Невезучие

Всю ночь Леонардо просидел в кресле, на балконе, под взглядами сотен звёзд. Изредка пригублял кубок, насыщая непрерывные думы сладостью вина. Утром же переоделся и посмотрел на себя в высокое зеркало. На чёрной рубашке блестели серебряные застёжки с ремешками. Восемь из них располагались вертикально, от воротника до пояса, четыре – на каждом манжете, и по три – на плечах, словно эполеты. Штаны тоже были привычного слепцам цвета, но кроме дорогой ткани ничем не примечательны. Символичность выбранной одежды мог понять лишь тот, кто впервые за столетия выверенных ходов окунулся в океан сомнений. Сомнений, что требовали фактов. Уж они рассудят, кто заслуживает спасительной лодки, а кто – тянущего на дно якоря.

Тёмные когти коснулись перстня с пентаграммой, стянули его с пальца и бросили в стоявший на одноногом столике кубок. Украшенное самоцветами золото звякнуло, точно корабельный колокол, начавший новый отчёт времени. Отчасти так и было. Открыта новая страница, страница книги жизни. Чистый лист. Для чужого пера. Правда, оценить творчество – не значит принять: неугодные страницы вырываются так же легко, как крылья бабочки.

Леонардо неспешно опустил веки, исследуя сознания паривших над лесами воронов. Трое ведали, где Ли. Вновь обернувшись зверем, она спасалась от яркого солнца в тенях чащоб. Ещё одна незапланированная встреча поможет обнажить истинную суть моалгрена. А если интеракцию попробует сорвать вышедший из портала Рихард, то мощь телекинеза закатит его обратно, как сокращение мышцы – глаз покойника. В этот раз парировать диалог хитростью уже не получится.

Некроманта окутали густые клубы, и под сапогами вместо гладкого мрамора зазеленела поляна. Она располагалась недалеко от места прошлой встречи и сулила грядущую. Леонардо уже видел хищницу. Посреди вытоптанной травы, поломанных деревцев и смятых кустов, щедро раскрашенных алыми и бордовыми брызгами. И теперь она была не одна – в компании мужчины, вернее сказать того, что от него осталось: из наполовину отгрызенных руки и ноги лоскутами висело мясо, не хватало большей части лица, да и само тело было изрядно покорёжено. В метре же, под нетронутой крапивой, лежали изъеденные рытвинами бледные пальцы. А рядом – меч. Его блеск отражался в чёрных глазах ворона, какой, сидя на нижней ветви ели, передавал информацию приближавшемуся хозяину.

Моалгрен застыл над распаханным животом жертвы: морда, шея, грудь перепачканы кровью, уши прижаты, хвост метёт по земле как у недовольной кошки.

– Трапеза? – Леонардо остановился неподалёку, неторопливо сцепил руки за спиной. – Не хотел бы портить тебе аппетит, но от выбранного блюда разит одиозностью. Обрати внимание на вон тот свисающий с плеча лоскут кожи. Чёрные линии на нём – это фрагмент татуировки низменных слоёв общества, добывающих свой хлеб безнравственными способами.

Несколько секунд моалгрен пристально глядел на колдуна. Потом, придержав лапой ногу, рывком отделил кусок от уцелевшего бедра, но едва челюсти сомкнулись, плоть стала разваливаться на мелкие части. Она бесформенной массой падала обратно на труп, отчего уши зверя почти слились с шеей, а хвост заколотил с удвоенной яростью, вырывая траву с комьями почвы.

Предприняв ещё пару попыток, столь же малопродуктивных, существо оставило обезображенное тело и направилось к некроманту. Оно двигалось неспешно, развесив уши по сторонам и опустив хвост. Не дойдя пары метров остановилось полубоком, а потом зевнуло, демонстрируя второй ряд клыков на верхней челюсти.

Леонардо заметил блеснувшую связку медальонов, болтающуюся на одной из шейных пластин сразу за затылком, и выбитый ряд чешуек на плече, на месте которых тянулся глубокий порез. Разбойник повредил цепочку и высвободил зверя? Или защищался? В стремительном потоке раздумий причина и следствие менялись местами, как день и ночь, наполняя каждую из версий красочными домыслами.

Существо же, казалось, не обращало ни малейшего внимания ни на колдуна, ни на ранение: рассматривало что-то в траве.

Ворон подвинул думы изображением маленького металлического объекта, видимо, выпавшего у трупа. Пряжка? Медальон? Знак отличия? Предмет был сильно деформирован, но всё же представлял интерес. Леонардо решил взглянуть лично. А заодно и проверить, не является ли находка предлогом для коварного нападения.

Некромант подошёл к моалгрену, сблизившись до расстояния вытянутой руки. Поравнялся с мордой. Уронил в траву флегматичный взор. Между вмятин на исцарапанном металле прослеживалось нечто похожее на магический символ. Странно, с учётом того, что предмет не излучал энергии – колдун хотел лишь сымитировать задумчивость, однако и вправду задумался. Утраченная на миг бдительность не прошла без последствий. Существо внезапно дёрнулось. Леонардо успел только голову повернуть… чтобы увидеть, как его чёрные одеяния окропляет смесь слюны, ошмётков плоти и чего-то напоминавшего остатки брони: зверь отряхнулся. И как следствие на дорогой ткани с шипением расползлись дыры, местами позволив кислоте достать до кожи.

Ответных действий моалгрен ждать не стал – отпрыгнул метра на три, постоял, вздёрнув голову и навострив уши, а потом принялся скакать вокруг колдуна, намереваясь уцепить того когтистой лапой.

Леонардо стоял неподвижным столбом, однако вздохнул и неспешно произнёс:

– Да, я уже понял. Моя рубашка пришлась тебе не по нраву. Дорывать необязательно. Вещи из паучьего шёлка сейчас редки, а винтажные работы Кюэльо Жадри и подавно. Она дорога мне, как память об эпохе непризнанных гениев.

После пары кругов существо прекратило игры дикого кота – то ли вняло просьбе колдуна, то ли осознало, что втянуть в забавы того не выйдет, – и направилось в подлесок.

– Благодарю за понимание. Даже в таком состоянии она по-прежнему будет достоянием коллекции, – Леонардо пошёл следом, заметив, как одно острое ухо развернулось назад: – И всё же в чём причина столь бурной реакции? Старомодность стиля? Аллергия на секреторные выделения пауков? Личные счёты с мастером? Я теряюсь в догадках, – а вскоре озвучил вариант, от которого в голос закралось удивление: – Брачные ритуалы моалгренов?..

Зверь даже остановился. Повернул морду. Смерил колдуна немигающим глазом. А затем, дёрнув хвостом, устремил взор вперёд и продолжил углубляться в заросли.

Немного погодя пара оказалась в светлом перелеске, где лежал ещё один труп, намного сохраннее предыдущего: хоть он пробыл тут день-другой, лесные обитатели явно им побрезговали…

Существо расположилось чуть в стороне, выбрав участок посуше, куда беспрепятственно долетали тёплые весенние лучи, и теперь лежало в солнечном пятне. Подобранные под себя лапы. Полуприкрытые веки. Неподвижная поза. Либо оно млело, либо пристально следило.

Некромант подошёл к мёртвому мужчине, что валялся на боку, неуклюже подложив руку под голову. Стёганка цела. Минимум крови. Если бы не бледное лицо, на котором под растрёпанной прядью скрывались мутные глаза, его можно было принять за спящего. Спящего разбойника. На рукояти заткнутого за ремень топора были видны волнистые зарубки. Так в некоторых преступных группировках обозначали самолично убитых жертв.

Опустив вопрос искренности, Леонардо не понимал, зачем зверь привёл его ко второму трупу. Посыл был слишком многогранным. Ведь у животных добыча часто используется в качестве подношения. Кошка приносит хозяину мышей. Паук задабривает самку мухой. Птица добывает голодному птенцу насекомых. Так что это? Признание? Любовные заигрывания? Дразнящий намёк на несостоятельность? А может, хвастовство? В самое банальное, указание на количество разбойников, некромант не верил – слишком очевидно: редкий налётчик станет действовать в одиночку.

Мысли копошились в голове опарышами, раздувались от фактов и, словно свиньи у корыта, толкались в первенстве за истину. Однако победителя не нашлось. Потому Леонардо вознамерился поискать ответ за пределами сознания – приоткрыл ментальные врата. Но ровно настолько, чтобы незримый взор не прокрался в крепость разума: грандиозные планы должны оставаться тайной.

– Неплохой образец для создания зомби, – улыбнулся колдун. – Только зачем? Ты сочла, что в моей лаборатории дефицит биологического материала? – он продолжил без слов, лёгким мысленным прикосновением: – «Побеседуем?».

В ответ на приглашение к разговору моалгрен приподнял голову и согнал с морды ленивый прищур – зрение Леонардо мигом заволокло чернотой.

Неожиданная слепота насторожила некроманта. Ведь он мог вытянуть воспоминания из мертвецов, но решил не терять связь с реальностью при потенциальном противнике. А в итоге угодил в ту же западню. Разумнее всего было прервать ментальный контакт, только как тогда узнать правду? Эту чашу следует испить до дна.

Из черноты сначала медленно проступили серые контуры еловых верхушек, потом обозначились и стволы, стоявшие плотными рядами, в сумраке которых разбегались тропинки. Немного погодя на одной из боковых показался сам зверь. Он посмотрел на колдуна, развернулся, сделал несколько шагов вглубь леса и оглянулся. Лишь на мгновение, будто хотел удостовериться: его приглашение понято и принято – после чего уверенно ушёл в сумрак елей.

Едва Леонардо ступил на ту же тропинку, зрение вновь утопло во тьме, а обоняние пленили запахи смерти. В следующий миг он обнаружил себя на краю оврага, наполненного трупами, по другую сторону которого стояла телега. На ней – паренёк с вожжами и мужчина, небрежно скидывающий очередное пополнение.

Снова чернота. И колея от колёс, проступающая на влажной почве из сереющей тьмы и тут же поглощённая ею опять. На сей раз просветлённое зрение явило образ того самого выпотрошенного трупа, только вполне пока ещё живого, будто самого идущего по следу.

Видение рассеялось. Перед колдуном по-прежнему лежал моалгрен. Пристальный взгляд. Наклоненная вбок голова. Неразборчивые звуки в сознании. Постепенно Леонардо понял: это – буквы. Буквы, сложившиеся в однословный вопрос: «И-н-о-й?»

Некромант ответил не сразу: размышлял над увиденным. Всё казалось настолько убедительным, настолько реалистичным, что стало интересно: умеют ли моалгрены подделывать воспоминания, создавать чётко выверенный купаж из картинок и ощущений для манипуляции чужим мнением? Однако подозрения – не повод терять установленный контакт.

– Ты о классификации жертв? Да, тот первый, мне показался странным из-за твоей находки, – в недосягаемых зверю глубинах разума пронеслась ещё одна мысль: предмет мог быть подброшен. – К сожалению, демонстрируемые образы лишены самых важных фрагментов. Мне крайне любопытно, кто на кого охотился… – внимательный взор жёлтых глаз четвертовался крестами зрачков напротив.

Моалгрен прищурился, с шумом выдохнул и для более эффектной демонстрации своего недовольства хлестнул хвостом по земле:

«П-о-к-а-з-а-л-а», – с явным трудом складывал он буквы.

Следом некроманта вновь лишили зрения, а в рассеивающейся темноте мелькнули картинки ямы с трупами, телеги, и колеи от неё.

«Т-о-т», – перед взором Леонардо мелькнул мужчина с мечом, – «и-с-к-а-л. У-д-а-р-и-л. С-р-а-з-у», – совершенно неожиданно ключицу колдуна ожгло болью, естество же – мимолётным страхом и всепоглощающей злобой.