Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

– …переданы эмоции всадников, – закончил предложение появившийся вдалеке некромант.

Он даже не обернулся на сверлившего его взглядом моалгрена, чья «охота» в этот раз не удалась, и двинулся к резным вратам. Распахнутые обеими руками створки не издали ни малейшего скрипа, словно тому, что находилось внутри было отведено особое значение. Другими словами не объяснить заботу о петлях в доме, где тонкий флёр пыли казался притаившейся всюду обыденностью.

– Идём. Покажу тебе кое-что грандиозное, – Леонардо вошёл в следующее помещение, и зверь направился следом.

Стены там были облицованы багровым мрамором с белыми вкраплениями, напоминая белевшее прожилками мясо. По центру зала же высился монумент. Тёмная пирамида, из которой поднималась труба, плавно переходящая в отлитую из бронзы голову ящера. От её распахнутой пасти в ужасе разлетались каменные орлы, каких на месте удерживали еле различимые спицы.

– Карникс Повиновения, – Леонардо подошёл к монументу, аккуратно тронул клюв нижнего из орлов: – Духовой инструмент «Небесных Всадников». Некогда его леденящий душу рёв знаменовал подчинение нового дракона. Но теперь он молчит. Как молчат мои враги. Ведь я всегда достигаю поставленных целей, всегда нахожусь на шаг впереди… – колдун повернул голову к идущему зверю и ухмыльнулся: – Утомительное однообразие. Может, хоть ты заставишь меня усомниться в собственном превосходстве?

Некроманта и окружение поглотил чёрный вихрь. Когда он развеялся, вокруг монумента возникли шесть Леонардо. Все они стояли без движения, на небольшом расстоянии друг от друга и молча смотрели на карникс.

Стоило моалгрену приблизиться к одному из колдунов – тот распался на траурные клубы. Едва зверь отошёл – вновь материализовался. Такой же фокус повторили и остальные. По-видимому, хозяин дома затеял интеллектуальное состязание: хотел, чтобы гостья отыскала его среди морока.

Моалгрен неспешно двинулся вдоль фигур – внимательный взгляд поочерёдно прожигал затылки, спускался на чёрные спины. Несколько раз зверь пытался резко уткнуться в них, а по итогу лишь шумно вдыхал рассеивающийся туман. Круговой обход не принёс результатов. Фигуры исчезали, появлялись снова и ничем себя не выдавали: стояли, заворожённые величием бесценной реликвии.

Тогда моалгрен вознамерился сменить позицию обзора: уверенно прошёл через одного из колдунов и снова двинулся по кругу, теперь уже между объектами исследования и монументом. Однако изучение лиц тоже не дало подсказки: все шестеро были похожи друг на друга, как две капли воды, – хвост зверя из сосредоточенного спокойствия вытолкнуло нарастающее раздражение. Слабые покачивания у самых копыт постепенно наращивали амплитуду и высоту. С глухим постукиванием шипы чертили воздух в опасной близости от каменных орлов, грозя в любой миг зацепить их.

– Весьма находчиво, – среди распадающихся на туман колдунов остался лишь один, который перевёл взгляд с замершего хвоста на морду зверя: – Я не смог бы безучастно смотреть на деструкцию резонирующих птиц, что добавляют карниксу мистический оттенок звучания.

Леонардо нахмурился от внезапного прилива амбивалентности. Желание продолжить состязание вдруг потеснилось порывом остаться на месте и ничего не делать. При иных обстоятельствах в намерении, искусно выдаваемом за своё собственное, сложно было бы заподозрить постороннее вмешательство. Но не сейчас. И всё же некромант решил не противиться. Глядя в синие глаза, он слушал мягкую поступь лап и громогласный на их фоне цокот копыт, что разлетался по залу глухим эхом.

Моалгрен сократил расстояние до полуметра и замер – вместе с тем двойственность в сознании колдуна исчезла. До его лица долетело горячее дыхание, а до разума – древние слова: «C-o-l-l-u-s-o-r… S-o-c-i-u-s».

Они оба могли трактоваться как партнёр. Только первое – напарник по игре, а второе – спутник жизни. Предложение? Утверждение? Неважно. Сейчас куда интереснее, что Ли, в зверином обличье с трудом говорившая на родном эльтаронском, вдруг блеснула знанием мёртвого языка, языка богов. Неужели гипотеза с раздвоением личности, разумеется, бесконтрольным, получила реальное обоснование? Уже слабо верилось, что живущая в лесу женщина обладала недосягаемым уровнем конспирации: намеренно вела двойную игру. Искусный манипулятор давно бы поймал нить фальши, потянув за которую, распустил бы весь занавес лжи. Однако сомнения всё же присутствовали. Сомнения в том, что разложенная на незримой доске партия – не плод чужого умысла. А значит, стоило уделить дополнительное внимание самой недооценённой фигуре.

– Egregie… – Леонардо осторожно коснулся лба моалгрена, пальцы заскользили по гладкой чешуе: – Думаю, наше партнёрство будем взаимовыгодным и… приятным, – краешек рта приподняла улыбка, а в чертогах разума мелькнуло недоступное собеседнице уточнение: «в конечном счёте».

На том общение не угасло – за беседой пара прогулялась по западному крылу, где водилось ещё немало любопытных комнат: почти экскурсия. Но какой бы загадочной, полной открытий ни была ночь, она оказалась очень коротка – с рассветом Ли упорхнула домой. И не с пустыми руками. С небольшим презентом, символизирующим новый этап отношений.

Леонардо же остался наедине со своими мыслями. Немного посидел в прикаминном кресле. А потом спустился в подземелье, чтобы снова навестить виверну. Спёртый воздух. Неторопливые шаги вдоль четырнадцати камер. Остановка у самой широкой. Жёлтый взгляд пролетел меж прутьев, коснулся свирепых глаз и застыл на чешуйчатом лбе. Сейчас некроманта мучили два вопроса. Оба до неприличия сложные. Где та неуловимая грань между дрессировкой и адаптацией? С какой стороны решётки видела себя Ли: каждая из её личностей?..

* * *

Белые перья облаков беззаботно плыли по небесной лазури, пока солнце старательно наполняло ветерок весенним, почти летним теплом. А он, шелестя кронами, разносил его по лесу. По тенистым рощам, по сырым чащобам, чтобы каждый муравей, каждая травинка получили свою порцию уюта. Погода была настолько восхитительной, что хотелось остановить время и вечно наслаждаться бархатом золотистых лучей.

На поляне перед хижиной Ли было необычайно оживлённо. Разношёрстная компания мирно отдыхала после обильного обеда, разве что лошади лениво пощипывали молодые побеги на самом краю лужайки: им пришлось не по нраву близкое соседство с почти дочиста обглоданной тушей кабана.

На разбросанных по траве подушках восседал Рихард в простых, но добротных одеждах: тёмно-коричневых штанах и просторной бежевой рубахе. Удобно прислонившись спиной к лежащему позади грифону, он то писал, то делал наброски в толстом блокноте, расположенном справа на одной из подушек. Не слишком сподручно, но ноги его были заняты головой моалгрена, растянувшегося на боку по левую сторону, атласные щёки которого мужчина нежно поглаживал, время от времени пробегаясь пальцами по игольчатой бахроме ушей. А чуть поодаль от их дружной стаи развалились на солнце три гиены.

Из всех хищников не предавалась полуденной дрёме только маленькая Эффи. Она охотилась. На мышь. Но не обычную, а воздушную, полупрозрачную, слепящую – воплощённый солнечный луч. Грызун, не находя спасения в низкой, почти до земли выщипанной траве, бесстрашно прятался среди ног, лап, хвостов существ, чем вызывал недовольные взрыкивания, когда в погоне за добычей крылатый зверёк напрыгивал на них или пробегал, будто не замечая.

Наблюдая за охотой, Рихард тепло улыбался, неприметно шевеля свободными от карандаша пальцами. Солнечная мышка стремительно пронеслась мимо моалгрена, обогнула мага, юркнула в сторону грифона и исчезла под его крылом. Следом меховым снарядом влетела и Эффи. Под возмущённый клёкот мужчина рассмеялся и примиряюще потрепал грифона за клюв.

А через мгновение в искристую реку гармонии влился чёрный приток: у кромки леса появился некромант, собравший на себе всеобщее внимание.

Лошади прекратили ленивые поиски травинок повкуснее. Крига села, устремив вдаль пристальный взгляд. Две другие гиены остались лежать, только теперь они неотрывно смотрели на Рихарда. Не заметила Леонардо лишь Эффи, упорно ищущая мышь, прятавшуюся где-то под грифоном, который раздражённо подёргивал крыльями то ли от появления незваного гостя, то ли от копошившегося у брюха детёныша.

Моалгрен, заспанно щуря глаза, стал подниматься, но был пойман за кончик уха и притянут к лицу мага. Рихард что-то шепнул, и в тот же миг воздух вокруг зверя задрожал, исказился, скрыл его от посторонних взглядов, а уже через несколько секунд на том же месте сидела кутавшаяся в шерстяной плащ женщина. Не проронив ни слова, она лёгким кивком поприветствовала Леонардо, встала и направилась в сторону хижины.

– Немного… неожиданно, – улыбаясь, Рихард указал на подушки напротив себя: – Что ж. Садись. Давно не виделись. Какой пословице посвящён нынешний визит?

– Простолюдины считают, что в ногах правды нет. Заблуждаются. Я полон ею от ступней до макушки, – сверху вниз взирая на собеседника, холодно сказал колдун. – Последний раз, когда мы сидели за одним столом, из этого не вышло ничего стоящего. Я постою.

– Опять упрекаешь меня за непринятие твоих амбиций? Вот честно, не надоело?

Леонардо ухмыльнулся:

– С эйдетической памятью воспоминания свежи, точно вчерашние. Однако, невзирая на минувшие столетия, моё мнение неизменно: небеса покоряются лишь смелым.

Улыбка Рихарда стала ещё шире:

– Урок, посвящённый пословицам, внезапно перетёк в новое толкование слов – интригует…

Приглушённые голоса привлекли внимание Эффи. Выбравшись из-под перьевого заслона, наконец и она заприметила гостя. Узнав в нём отца, зверёныш всё так же стремительно прискакал к его ногам, неуклюжими взмахами поднялся на уровень груди и забарахтал по воздуху лапками.

– Смотрите-ка, тебя рады видеть. Бескорыстно. Удивительное явление. Как ощущения? – в голосе светловолосого не было ни намёка на издёвку, и в глазах отражалась добродушная улыбка.

Вот только некромант, глядя на дочь, наткнулся на совсем недетский взор, золотыми нитями просачивающийся в разум, пытающийся оплести его и убедить, что цель всей жизни колдуна – она, и нет ничего важнее на свете, чем взять её на руки.

– Маленькая охотница учится манипулировать, – Леонардо поддался внушаемому желанию и погладил зверёныша по спине. – С каждым разом получается всё увереннее. Есть в кого. Возможно, даже двукратно… – волчий взгляд коснулся мужчины: – Поведай мне. Рихард. Что сподвигло тебя на создание антропоморфного моалгрена?

– Снизошёл до общения? – по-доброму усмехнулся тот. – Может, тогда снизойдёшь и до подушки? Давай не будем огорчать хозяйку дома нашими разногласиями.

– Хм. Похоже на вариацию манипуляции. На шантаж, – вытянув перед собой руки с дочерью, колдун с удивлением посмотрел ей в глаза: – Никак ты его научила? Не отвечай. Пусть это будет нашим секретом. Как и методика положительного подкрепления, – он прислонил растерянного зверёныша к груди, а затем уселся на ближайшую подушку, аккурат напротив: – Я весь внимание.

Монолог некроманта вызвал у Рихарда тихий смех:

– Умеешь же ты всё вывернуть… Взывание к соблюдениям элементарных правил поведения в гостях принять за шантаж, кхм… Ладно, оставим. Удовлетворю твой интерес: сподвигло меня банальнейшее желание обрести не только ценного фамильяра, но и незаменимого помощника. Никаких тайн и великих планов. Всё предельно просто.

Взгляд некроманта был спокойным, совсем не таким, как взор следившего за ним грифона, однако тот упорно игнорировал существо – внимание целиком было подарено Рихарду, чьи светлые пряди чуть покачивал ветер:

– В очевидной простоте я разуверился в первый век своего существования. Мелководье всегда глубже, чем кажется, – пальцы медленно перебирали шёрстку зверёныша, какой притих, уткнувшись влажным носом в шею отца. – Ввиду особенностей помощника, я вынужден осведомиться, насколько многогранна его незаменимость. При появлении здесь у меня возникло ощущение, что я стал невольным участником одной из геометрических фигур…

– Порой препятствия на совершенно ровной дороге мы воздвигаем собственными руками… Что до геометрических фигур, не поздновато ли ты спохватился? – взгляд Рихарда выразительно указал на счастливо замершего детёныша.

– Так уж получилось, что наши с Ли отношения нельзя назвать сугубо деловыми. Тебе это известно. А потому попрание моих принципов не останется безнаказанным. Меж тем ты абсолютно прав. Ответ прямо передо мной… – жёлтые глаза колдуна стали бледными, а ладонь сместилась на затылок зверёныша, что тут же возмущённо пискнул.

Распознав тёмную магию, грифон попытался встать, но поднятая рука мага придержала хищно повёрнутый клюв.

Леонардо сидел без движения и смотрел на Рихарда безжизненным взором. Очевидно, искал в детском сознании подтверждение своей теории. Поверхность. Недра. Самые дальние уголки. Можно было лишь догадываться, сколько тысяч воспоминаний ему удалось перебрать за считанные секунды. Потом же ладонь вернулась на пушистую холку, глаза некроманта обрели желтизну, а лицо – задумчивость, свидетельствующую об отсутствии доказательств.

– Играя с огнём, можно обжечься, – негромко сказал колдун. – Забавляясь с Тьмой – сгинуть навсегда, – точку в конце изречений поставил недобрый взгляд.

Рихард прикрыл глаза:

– А пользуясь безграничной доверчивостью, рискуешь доверие потерять, – ему не надо было видеть растерянную мордочку Эффалии и её прижатые ушки. – Моалгрены без раздумий подвергнут атаке твоё сознание и настолько же яростно отреагируют на вторжение в своё. Вот, что мне хорошо известно. А ещё мне хорошо известно, что ты знал, кто такая Ли и кому она… принадлежит до вашей первой встречи, – маг спокойно взглянул на некроманта. – Мне ли надо было следить за соблюдением принципов? Но всё-таки проясню: моалгрен – мой фамильяр, и не в моих привычках мешать дела с развлечениями. Насколько такое положение дел нарушает твои принципы, ведомо только тебе.

– Приемлемое завершение амбициозного выпада, – Леонардо успокаивал дочь мягкими поглаживаниями между крыльев. – Я узнал, что хотел.