Фетиш постмодерна

– Я не знаю… я запуталась в своих желаниях, в своей жизни, и ты… ты вряд ли мне поможешь, хитрый пройдоха, – теперь она улыбалась, были выходные на носу, и в предвкушении свободы, озорная детская радость начала разжимать её ребра кислородным мешком, она высвободилась из нежных лап потревоженного зверя и привстала с кровати.

– Вставай, бездельник, я приготовила нам кофе! – бодро приказала она.

И на этот раз Гум уже повиновался, он стал потягиваться своей звериной массой, издавая мягкий рык, месячная небритость роднила его облик с недавно проснувшимся львом, лениво мурлыкающим от затяжного отдыха..

– Спасибо, крошка… спасибо милая, – нежно заговорил он.

«Ну, и силища, бесхозная ленивая силища», – подумала про себя Лилит, «а впрочем, он очень даже мил и, похоже, добр, и что со всем этим теперь мне делать», – задавалась она немым вопросом..

– Надо выбраться куда-нибудь, ты же у меня умница, редкая нежная умница.. а Лил, – уже ревел львище.

– Давай выберемся куда-нибудь, любовь моя???

Лил стояла и молча глазела на эту прихотливо переминающуюся с ноги на ногу массу, будто вылепленную из желтой глины..

– Что с тобой, милая? Что-то не так? – изумился Гум.

– Мы отправимся в Колизей, будешь сражаться с гладиаторами сегодня, – озорно возвысила голос Лилит.

– Какими еще гладиаторами, мы в двадцать первом веке, дорогая? – озадаченно развел руками Гум, – да, и разве здесь имеется Колизей? Он давно в пыли под обломками глины и песка, да, что с тобой, ангел? – он приблизился и нежно обнял её за талию.

– Ничего, – капризно она уставилась ему в глаза, ища в них потворства и защиты.

– Я с ума с тобой сойду, горчишно пряная головка, ты правда хочешь меня отдать на съедение гладиаторам??

– Вообще-то, это гладиаторов бросали на съедение львам, таких красивых и блестящих, в шлемах и с оружием в руках, обученных различным смертельным приемам, но ты ведь необычный зверь, ведь так? Ты бы смог их повергнуть один и без оружия, правда? – теперь она наивно заглядывала ему в глаза, ища ответа, и даже слегка поясничая. И Гум, растроганный и громадный, в утреннем солнце медленно приблизился к её лицу…

– Смог бы… если ты так хочешь, моя фея – и он легонько поцеловал её в губы.

    03.07.2014

Вагоны эонов нежности

– Лил, я посылаю тебе вагоны эонов[3 - Эо?н (от др.-греч. ???? – «век, эпоха, вечность», время жизни, поколение) – понятие в древнегреческой философии, обозначающее течение жизни человека, жизненный путь (материал Википедия).] нежности, а ты и не замечаешь, ты спишь как ленивая кошка, растянувшись на кровати.

– Правда?.. И как тебе такое удается, ума не приложу, ты используешь какие-то секретные технологии, если тебе удается эоны поместить в вагоны. По-моему, это нереально как-то.

– Все реально, мой маленький сочный лобстер. Все реально в нашем мире – лучшем из миров.

Гум крадется к Лил по кровати в предвкушении завуалированного пиршества.. Вот он уже совсем близко.. нависает над ней и начинает гладить её бедра сквозь одеяло, лицом стремясь продвинуться к её груди..

– Нннет… я не хочу, ты наступаешь всегда как танк, немецкий толстобокий танк, круша все на своем пути, – отворачивается Лил и натягивает одеяло до подбородка.. – тебе не хватает такта и сдержанности.

Гум несколько сконфуженно оседает, округлив глаза с явным переигрыванием и чересчур удивленно, будто только что ничего и не произошло, однако несказанному удивлению его нет предела.

– Как?.. Тебе ведь нравилось это всегда, моя косточка.

– Да, да.. ты наступаешь как раненый носорог, и вовсе мне это не нравилось, это нравилось тебе, и не делай таких глаз, будто проглотил блюдце.

– А как тебе нравится тогда.. как мне наступать? – вопрошает изумленный Гумбольд.

– Ну, вовсе не так.. я, конечно, же тебе подскажу милый, только ты меня послушайся и не сопротивляйся, ладно.. должен же кто-то открыть тебе глаза на женщин! – Лил озорно улыбалась, что-то прикидывая в своей ангельской головке.

– И-и-и?.. – Гум вконец опешил, и это «и» уже походило на стон голодного койота.

– Ха-ха. Ну, что ты так реагируешь? Я просто тебе хочу помочь – Лил это начало забавлять.

– Помочь?.. Ну, хорошо, давай я послушаю тебя, – ретировался Гум.

– Вот и отлично, дорогой… Для начала встань к стене, навались на неё и двигай, ну, представь, что стена это гора, а ты Самсон или Геракл, пытающийся её сдвинуть, чтобы освободить путь бедным лаосским девушкам, заблудившимся в лесу.. Да, да и скинь с себя одежду, чтобы она не стесняла твои могучие потуги.

– Лил?.. Ты издеваешься надо мной? Зачем все это?

– Ну, сделай, как я прошу, так надо, толкай стену, переминайся, толкай ее вверх и в сторону, я хочу смотреть на твое тело, глупыш.

– Ну, хорошо, – Гум скинул одежду, – нет, трусы оставь, ведь нам не нужно никого смущать, правда?.

Гум навалился на безучастную стену, согнутыми в локтях руками он тщетно силился её сдвинуть, ноги стали скользить по паркету, он подседал и пытался направить силу снизу вверх.. теперь уже руки скользили по стене.. его спина и плечи ходили ходуном, бугрясь мышцами, ягодицы врезались в трусы, подобно массивным гирям.

– Ой, как здорово, – Лил как ребенок присела на кровати и хлопала в ладошки с растопыренными пальцами.

– И… долго так мне бесполезно напрягаться?.. – взревел Гум.

– Все достаточно.. ты молодец, правда.

Он отошел от злосчастной стены и повернулся к Лил, в ночной сорочке с длинными ногами она лежала на кровати, опершись на локти, и сверлила его своим гипнотическим взглядом. Гум встал коленом на кровать и хотел было приблизиться к этой вздорной шалунье, но тут же молниеносным копьем в его грудь вонзилась ее нога, чуть согнутая в колене..

– Нннет.. подожди, это еще не всё, – сладко заговорила она и повела одной бровью.

– Как? Разве лаосские девушки не спасены?..

– Ну, только отчасти.. – ехидно заулыбалась Лилит, – скажи, тебе нравятся мои ноги? – и она стала попеременно барабанить его в грудь острыми носками, будто там была не грудь, а цирковой шар, который таким образом гимнастки подбрасывают и удерживают в воздухе.

– Да… что за вопрос, у тебя самые стройные прекрасные ножки, и ни одной лаосской девушке и не снились такие ангельские ножки, моя коварная фея.

Лил положила одну ногу ему на плечо, кажется, она была ими тоже довольна, и Гум стал целовать её лодыжку, он нежно взял в руки это древко копья и целовал его теперь. Лил засмеялась.

– Покусай мне лодыжки, только нежно и не вздумай оставить следов…

Гум целовал и нежно покусывал лодыжки, добравшись таким образом до колена, он украдкой бросил взгляд на Лил, довольству которой, казалось, не было предела; несколько раз он поцеловал её колено и пустил руки по её бедрам к чреслам.

– Ай-яй-ай… нннет, Гумичка, руки тебе не нужны, – давай их свяжем, чтобы ты их не распускал, и Лил резко выдернув пояс из висевшего на стуле халата, попросив при этом Губмольда повернуться к ней спиной, туго связала ему руки.

– Всё, теперь поворачивайся и продолжай, ты душка сегодня ведь, правда?.

– Хорошо, я душка сегодня.. – укоризненно произнес Гум.

Гум стал целовать её бедра с внутренней стороны, без рук ему приходилось ловить равновесие, и порой он просто тыкался в них носом, чем возбуждал смех и поясничание Лилит, таки с горем пополам он добрался до чресел.