Партизанка, или Как достать начальство

– И не стыдно? – он иронично изгибает брови.

– Не-а, – совершенно серьезно отвечаю. – Ты не ответил на вопрос.

– А что тут отвечать. Ты и сама все слышала.

– Может он изменит свое мнение? – с надеждой в голосе спросила я.

Васек неопределенно пожал плечами.

– Сильно в этом сомневаюсь.

И мы замолчали, каждый думая о своем.

Тойота, тихо шелестя большими колесами по дороге, подкатила к ресторану. Парковка была уже почти полностью занята. Я тут же узрела помимо наших конторских машин еще и Мерседес с крутыми номерами. Похоже, машинка была с администрации. Сам глава района пожаловал на наше «скромное» пиршество. П-ф-ф! Визит богатенького фрица – это ж вам не хухры-мухры! А целое событие!

– И что ты собираешься дальше делать? – решила напоследок уточнить я.

– С чем? – бесцветно переспросил директор.

– С колхозом, конечно! Мы же не можем позволить ему это сделать.

Луганский как-то странно, я бы даже сказала враждебно, посмотрел на меня и взбешенно прорычал:

– С какого перепугу я вообще должен что-то делать?! Итак вывернулся наизнанку, чтобы его переубедить. Или ты думаешь – я его первый год отговариваю? Не хочу больше! Достало!

И с этими словами хлопнул дверью так, что стекла задребезжали. И это в Тойоте! В японских машинах по определению ничего не может дребезжать. Совсем мы ее избили бедную. Сначала я. Теперь хозяин.

Я следом выбралась из машины. Васек пикнул сигналкой и, извинившись, пошел к небольшой группе мужчин, чтобы поздороваться.

– Чего это он такой злой? – раздался рядом Андрюхин голос.

Я обернулась и пожала плечами.

– Довела ты, Женька, мужика, – хихикнул друг. – Ему выпить нужно, чтоб расслабиться.

– Ага, спирта ему авиационного налей, чтоб заодно мозг прочистить, – поддакнула я. – Глядишь, из обезьяны в человека превратится.

– Ох, Женька, – засмеялся юрист и, взяв меня под руку, потащил к входу.

Внезапно смех его оборвался, а шаг убавился. Я недоуменно проследила за его взглядом и понимающе вздохнула. В центре группы мужчин в обнимку с Петерманом стояла Елена Васильевна.

Сегодня она была необычайно хороша. В длинных черных брюках, которые ее невероятно стройнили, на шпильке, в декольтированной малиновой блузке. Вся улыбчивая, веселая. От нее так и веяло какой-то особенной положительной энергией. Понимала я Андрюху. Грех в такую не влюбиться.

Скосила оценивающий и чуточку гордый взгляд на юриста. А мы тоже не лыком шиты. Вот! Только бы он все сам не испортил. А судя по его предыдущим амурным «делам» … Лучше промолчу.

– Ты только не робей, – шепнула Андрюхе и взяла его под руку, нацепив на лицо загадочную улыбку.

Почему загадочную? Да потому, что пока я еще не поняла, каким образом буду спасать всё наше колхозное достояние. Поэтому не исключен тот вариант, что придется немного пофлиртовать с нашим дорогим фрицем, дабы втереться в доверие.

Кстати о фрице? Что-то он невесел. Мучается угрызениями совести? У-у-у, сволочь. Так ему и надо. Я, конечно, могла понять мотивы его поступков, но симпатии от этого к нему не прибавлялось. Может у меня предвзятое мнение по поводу успешных и состоятельных мужчин? Не люблю их – это правда. Холеные, лощеные слизняки! Правда, Петерман не выглядел холеным. Он вообще мало походил на магната, который вершит судьбы сельских колхозов… Всё равно не нравится! Вот Луганский – это совсем другое дело. Приятное исключение из правил.

Перевела взгляд на своего любимого директора. Он о чем-то разговаривал с главой района и фальшиво улыбался ему в ответ. Его мне было искренне жаль. Несмотря на весь мой упертый характер, должна была признать, что Васек стал мне по-настоящему дорог. Не знаю, ждет ли нас какое-либо будущее, но сейчас я была твердо уверена, что в трудную минуту не брошу и помогу. Даже против его воли.

Не одобрит Луганский мои героические порывы. Будет ревновать и беситься. Это может стать настоящим испытанием для наших отношений. Но, возможно, всё, что ни делается – всё к лучшему. Нужно начинать учиться доверять друг другу. В конце концов, пара поцелуев и свидание – это даже не шаг вперед, это четверть шага.

Пока я размышляла, мы с Андреем дошли до центрального входа. Друг галантно распахнул передо мной дверь. Я поймала на себе мимолетный полный беспокойства взгляд Луганского, и смело шагнула внутрь, подарив Андрею благодарную улыбку.

Глава 9

Сказать, что я была собой довольна, – это ничего не сказать. Я была собой невероятно горда. Самодовольство так и перло из ушей, пока смотрела, как мило воркуют мои подопечные голубки во время медленного танца. Чуть не прослезилась, ей богу. А ведь еле выгнала юриста из-за столика. Весь новый ботинок ему испинала, пока он наконец-таки собрался с духом.

Нужно заметить, что пара из них вышла колоритная. Она на каблуках, на полголовы выше его. Он в белой рубашке, на полтуловища тоньше ее. Век бы любовалась.

Сижу, потягиваю из бокала красное вино и замечаю, что за мной уже довольно долгое время пристально наблюдают сразу две пары глаз. Одна, естественно, принадлежит Луганскому, который слегка подвыпив, бдит свою законную добычу. Не дай бог, кто позарится. А второй, как ни странно, исходил от нашего глубокоуважаемого немца. Вот тут-то меня и стало распирать любопытство.

Зал нашего колхозного ресторана не отличался оригинальностью. Стены, обитые белым пластиком, офисный подвесной потолок, дешевый линолеум. И всё это в «великолепии» искусственных цветов, которые у меня всегда почему-то ассоциируются с кладбищем. Наверняка тут весь цвет сельской интеллигенции и свадьбы справляет и похороны. Одна роскошь – новенькие столики, которые стоят в шахматном порядке по всему залу, благо размеры позволяют. И поскольку столик, где сидело руководство, стоял ко мне боком, то незаметно понаблюдать за Петерманом и оценить степень его заинтересованности не получилось бы.

Так я и сидела, ерзая на стуле от этих взглядов, пока не вернулся Андрей на пару с Еленой Васильевной.

– Жень, ты не против махнуться местами? – жизнерадостно спросила Лена. – Они там все про коров да про поля с тракторами. Скукотень.

И, наклонившись, шепнула уже на ухо:

– Очень надо.

Я перевела взгляд на юриста. Тот чуть заметно кивнул. Решил сплавить меня поближе к Ваську. Раз так, чего не сделаешь для друзей.

– Да ты что?! – воскликнула я. – Про поля, и без меня? Давай. Только сама объясни своему дядюшке, а то неудобно как-то.

И увела меня Лена под белы рученьки прямо в лапы басурману нерусскому. Усадила на почетное место между хмурым Луганским и слегка удивленным Петерманом, что-то прощебетала типа «ценные кадры должны сидеть поближе к начальству» и упорхнула за свой столик, где счастливый Андрей наливал ей в не тронутый мною бокал белого вина.

В следующую секунду все мужчины за столиком повернули головы в мою сторону. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с интересом, а кое-кто тихо зверел… Ой, чего-то стремно так стало. Вот почему я сначала делаю, а потом думаю? Скромно разгладила несуществующие складки на юбке и, придав лицу самое невинное выражение, сказала:

– А что я? Я ничего, – и глаза честные-честные, – надо же помогать коллегам налаживать…

Быстрый взгляд в сторону сладкой парочки – они уже сидят друг к дружке близко-близко и перешептываются.

– Межличностные контакты, – с запозданием выдавила я.

Повернула голову в Васькову сторону. Тот поостыл, но всё равно радушия на его суровой морде не выявилось. Всё, в общем, как всегда. Права я была насчет авиационного спирта.

– Евгения Николаевна, безмерно рад, – сладким голосом протянул глава района. – Разбавите нашу суровую компанию.

Я чего-то не поняла? Откуда этот тип знает меня? Сама, как ни силилась, хоть убейте, не могла вспомнить ни его имени, ни его фамилии. Выручил Петерман.

– Полностью с вами согласен, Виталий Иванович, – равнодушно заметил он, и, решив поухаживать за дамой, налил мне в стакан какого-то сока.

Фу! Что за противное имя – Виталий. На моей памяти, все Виталики либо алкаши конченые, либо придурки, каких поискать надо. На вид, глава не попадал ни под одну категорию. Высокий, стройный и в элегантном темно-синем костюме. На вид ему было лет пятьдесят пять. Моложавый. С благородной проседью на висках. В молодости наверняка не одно сердце разбил. Встретилась с его голубыми, чуть насмешливыми, глазами. И меня словно током ударило. Неприятный взгляд. Цепкий, колкий, изучающий с расчетливым интересом. Его тонкие губы изогнулись в легкой улыбке.