(Не)реальная любовь

– А-а-а! На помощь, мамочка! – до меня доносились нечленораздельные вопли моего напуганного до смерти ребенка.

Но так как я сама застряла в чем-то вроде индейской ловушки, мое сознание все никак не могло поверить в то, что с нами случилось. Все произошло с молниеносной скоростью, и это мешало мне адекватно среагировать… А я так надеялась, что смогу немного отдохнуть у тети и дяди после напряженного дня с чужими непослушными детьми!

– А-а-а! А-а-а! – ужасающие крики ребенка доносились до меня, и мое сердце разрывалось от беспомощной злости от того, что я сейчас не способна ничем ему помочь.

Ведь я сама поймана, как маленькая рыбка в сетку!

– Лина, это же наши! – послышался откуда-то растерянный бас дяди Мирослава. – Не надо запускать вторую сеть!

Но, к сожалению, было уже поздно!

И вторая сеть, еще страшнее, чем предыдущая, свалилась на наши как будто смирившиеся со своей судьбою тела.

– А-а-а-а! У-у-у-у! О-о-о-о! – ребенок неистово орал, рыдал и выл одновременно, и его неудержимые безутешные вопли переплелись с моим яростным голосом.

– Тетя, дядя!!! Что у вас с головой? Это же я, ваша племянница София!

Вытаращив изумленные глаза, тетя сразу прибежала на помощь.

А дядя Мирослав бросился к ней и прожужжал ей в ухо:

– Я тебя предупреждал! Я тебя предупреждал! Ты меня не слушала!!!

– Дорогие, простите нас! – с раскаянием и умилением тетя стала обнимать меня и ребенка.

– Ладно, – пожав плечами ответила я.

Но Егор был непреклонен.

– Я вас не площу! – продолжал рыдать он. – У меня все болит! Когда папа велнется, я все ему ласкажу!

– Дорогой, пожалуйста, не надо! – голоса тети и дяди звучали жалобно и умоляющее. – У дяди Мирослава новое изобретение!

– У болгал всегда новые изоблетения… но они лед-ко удачно подходят для жизни.

Услышав уличающие слова, прозвучавшие как будто из уст взрослого человека, а не маленького ребенка, тетя на несколько минут потемнела лицом. Но затем она вспомнила об этикете и о том, что их семья нечаянно сделала с несчастной своей племянницей и ее неокрепшим ребенком, и доброе расположение снова вернулось на ее физиономию.

– Не надо так считать, дорогой, ты еще маленький и поэтому не знаешь, что изобретатель болгарского происхождения создал персональный компьютер. Вы ничего не слышали про Джона Атанасова?

Мы с сыном только заморгали.

– И кстати, у дяди Мирека в этот раз заказ от немецкого концерна, производящего антибраконьерное оборудование, – продолжала объяснять тетя. – Охранные системы для домов не подходят для заповедников, где живут редкие животные. А оказывается, есть много людей, которые любят браконьерствовать.

– Я многие твои слова не понял, бабушка… Но я очень селдитый! – искренне сообщил мой мальчик. – А голова так болит! Ай, ай, ай! Мам, там шишка, да?!

– Прости, прости меня, мой сладкий! – голос тети звучал еще настойчивее.

Насупив губки, Егор выдал приговор:

– Я подумаю. Вот и все!

Почти с ужасом я всмотрелась в набухшую шишку на голове сына. Если бы это было возможно, я бы тщательно рассмотрела и свою голову. Но сделать это без помощи зеркала можно было, только если бы я умела показывать фокусы, а мне, к сожалению, пока не удалось пообщаться с Дэвидом Копперфильдом, лишь только заочно с Джоном Атанасовым познакомилась благодаря своему дяде.

– Итак, дорогая, как дела в школе? – все более-менее утихомирилось, и тетя Лина поспешила поменять тему разговора. – Детки в каких классах?

– Я преподаю в пятом, шестом и десятом.

– М-да, м-да… Не знаю, что сказала бы твоя мама, наверное, стоит ей сегодня позвонить, но я сначала хотела проконсультироваться с тобой, – тетя коварно мне подмигнула. – Ты такая… как сказать… особенная. Попробуй лучше другую профессию.

– Чем я особенная?! Тем, что у меня почти отличный диплом?!

– Нет, дорогая, ты разочаруешься, но нет! Есть много других с такими же почти отличными дипломами, как у тебя, – тетя усмехнулась. – Ты отличаешься другим. Всмотрись глубоко в свое сердце и хорошо подумай: за исключением обычных дел, доставляющих радость женщинам, что тебе больше всего нравится делать?

– Да… я не знаю.

На несколько минут мое сознание заметалось, забилось в странной пустоте, беспрерывно спрашивая, что имела в виду моя любимая тетя, которая сегодня успела меня удивить не только разбросанными по квартире сетями, но и своими умозаключениями.

– Раскрой свою душу и найди то, к чему твоя душа больше всего тянется!

Никогда раньше мои глаза не изучали родную тетю так долго. Что вдруг стряслось, что тете Лине приспичило так анализировать меня?! Вообще-то я терпеть не могла, когда кто-то кроме Антона занимался изучением загадочности моей души…

«А вдруг эти школьники и само учительство не для меня?»

– Лина, Лина, быстро! Мне звонят из Германии, из концерна! А ты знаешь – мой немецкий ни к черту! – взволнованно прервал наш разговор дядя.

– Извини, дорогая. Мы поговорим о твоей работе в другой раз!

Я закрыла глаза.

В этот раз я была довольна, что так случилось. Я пока что сама была не в состоянии разобраться с моими внутренними ощущениями, эмоциями и стремлениями, которые качались как маятник – ту в одну, ту в противоположную сторону.

Но уже в этот момент мне удалось осознать: нам – семейным женщинам – карьера не всегда была нужна. Больше необходимости в создании семейного уюта, где все члены семьи – дети, муж и я сама – чувствовали бы себя счастливыми.

Тетя Лина разговаривала с немецким консультантом, но дядя Мирек не спешил возвращаться к ней, а забормотал себе под нос:

– Деточка, запомни…

– Я особенная? – предположила я со смехом.

Он посмотрел на меня настолько строго, насколько это было возможно для его доброй души.

Дядя, видимо, не поддерживал мнение своей жены, то есть моей тети, о нестандартности и особенности своей племянницы и, совершенно не обратив внимания на мой комментарий, непреклонно выдал:

– Надо заманить этих школьников чем-то интригующим, например… Не знаю… Вспомни, почему ты сама решила изучать французский?

– Хочешь сказать, надо найти какую-то интересную зацепку и хоть немного вернуть им желание учиться? – я задумалась. – Знаешь, что-то похожее несколько дней назад Антон мне тоже говорил.

Я по-настоящему напрягла мозги в поиске правильного решения.