Ополченский романс

– Нет, с ковром палевно… – продолжил размышлять вслух Скрип. – Давай ты выдашь себя за шарманщика, Лютик? Будешь приходить к их дому и крутить шарманку. И петь куплеты. Никто ничего не заподозрит.

– Заткнись, – без эмоций посоветовал Лютик. – Слушайте. У меня отчим работает в городском такси. Он может телефонисток попросить заказы с этого дома перекидывать на него.

– Так, – сказал Лесенцов, и оглянулся от окна к Лютику. – А дальше?

– А дальше вот что, – сказал Лютик. – Отчим подскакивает ко мне, и я сажусь на его место в машине. А он покурит часок.

– Верняк, – удивился Скрип. – Лютик, это ж верняк! Если им пешком ходить – то надо спрашивать у местных, где трамвай, какой куда идёт – их сразу выкупят, как заезжих. С их-то рожами. Сейчас все на фоксе. Поэтому варика два: либо к ним заедут свои на тачке, либо они вызовут такси… Лютик! Колись, ты перестал дуть?

Лесенцов оценивающе разглядывал Лютика, как впервые увидел.

– А вот на таксёра ты действительно похож, – сказал Лесенцов.

* * *

Лютик тут же отзвонился отчиму.

Одноклассник дважды приносил Лютику и Скрипу чай. Скрип насыпа?л себе по шесть ложек сахара. Лесенцов попросил воды и пил маленькими глотками.

Через полчаса распрощались с одноклассником и его, вышедшей познакомиться с гостями, мамой: большие и полные слёз глаза.

Лесенцов погладил её по спине. Мама жалобно вздохнула.

На улице появилась новая машина – “девятка”. Возле неё стояли трое подростков. Левая передняя дверь была открыта – на левом кресле, выставив на улицу ноги, полулежал невидимый водитель.

– Знаешь этих? – спросил Лесенцов.

– Целый день тут торчат, – сказал Лютик. – Люлей моих дожидаются. Нет бы на митинг сходили разок, молокососы.

Лесенцов, едва касаясь руля, тронулся. Трое подростков не без нахальства рассматривали “паджерик”. Лежавший на переднем сиденье “девятки” водитель даже не привстал.

Выехав на трассу, Лесенцов закурил сигарету, и жадно затянулся четыре раза подряд.

– Так. Таксист. Тебе нужен ствол, – вдруг сказал Лесенцов, не глядя на Лютика, сидевшего справа.

– Не надо ему ствол, – убеждённо сказал Скрип с задних сидений. – Он из своего такси будет выходить, ствол у него вывалится, запрыгает по асфальту… Прям представляю себе. Лютик за стволом побежит, косолапой своей походкой, еле нагонит… Сядет в машину, положит ствол вон прям возле лобовухи. Клиент может что-то заподозрить.

– Я его зубами загрызу, если что, – сказал Лютик, не обращая внимания на Скрипа и сжимая в руке дешёвый кнопочный мобильник.

Раздался неприятный звонок, и Лютик, от неожиданности, вместо того, чтоб принять вызов, его сбросил, следом телефон неведомо как подпрыгнул в его руке, и с грохотом упал – судя по звуку, ровно в пенал правой двери, куда-то к залежам сигарет и зажигалок.

– Я же говорю, – заметил Скрип удовлетворённо.

– Отчим звонит, – сказал Лютик, найдя телефон. В слове “звонит” он, как и все местные, делал ударение на “о”. Лесенцов никак не мог их отучить.

Лютик перенабрал. Ещё слушая, левой рукой начал указывать Лесенцову – туда, туда, вперёд, быстрей.

– Понял, – сказал Лютик в трубку; отключился и, уже обращаясь к Лесенцову, добавил: – К телеграфу, соседнее здание, где кофейня. Отчим там ждёт.

– Заказали такси? – спросил Лесенцов быстро.

– Да. Только что. К их подъезду. Мужской голос, – быстро ответил Лютик.

Они уже видели жёлтую, с шашечками, машину отчима. Лесенцов с подвизгиванием шин развернулся через двойную сплошную, и пристроился за такси.

– Минуту! – попросил Лесенцов, придерживая готового выйти Лютика за локоть. – Берёшь клиента, везёшь… Дальше что?

– У меня телефон, эсэмэсну, если чё, – сказал Лютик, хмуря лоб и держа одну свою ладонь в другой: словно здоровался сам с собою.

Скрип явно хотел напоследок отпустить ещё какую- нибудь шутку, но не стал: жизнь становилась всё серьёзней.

– Мы где-нибудь здесь будем кружить, за тобой не поедем, – сказал Лесенцов.

– Да. Не надо, – согласился Лютик, и распахнул свою дверь.

Тут же отчим вышел навстречу Лютику из такси.

Они перекинулись с Лютиком парой неслышных из “паджерика” фраз. Лютик, продолжая говорить, запрыгнул на водительское место. Уверенно, закрывая на ходу дверь и не включив поворотник, вырулил на дорогу, и тут же вжал педаль газа до упора.

Отчим – не посмотрев ни на “паджерик”, ни вослед своему такси, – прошёл в пельменную, возле которой нарочно и припарковался: чтоб далеко не ходить.

Лесенцов, между тем, был уверен, что этот смурый мужик, не крутя головой, и номер “паджерика” запомнил, и его лицо. И то, что Лютик не включил поворотник, – видел тоже.

Лесенцов начинал привыкать к местным с их характерными привычками. Люди тут обитали несуетливые, внимательные, чуть тяжеловесные, самоуверенные. Себе на уме, но для друзей – надёжные.

– А давай по проспекту прокатимся? – предложил Лесенцов Скрипу, докурив очередную.

– Навстречу поедут – увидим их, – догадался Скрип.

– Именно, – сказал Лесенцов.

Они неспешно тронулись и поехали по правому краю, не слишком медленно, но и не торопясь – хотя обычно Лесенцов носился на бешеных скоростях, обгоняя и подрезая всё сущее.

Скрип сразу обратил внимание на их непривычную скорость.

– Если хоть кто-нибудь видел твой “паджерик” раньше – сразу поймёт, что ты на задании, – сказал он негромко и с характерной хитрецой в голосе.

Лесенцов довольно ухмыльнулся.

– Слушай, – вдруг вспомнил он, – Лютик же на митингах постоянно торчал возле трибуны. А то и на трибуне.

– Ну да, – согласился Скрип беззаботно.

– Сейчас вроде есть программы распознавания лица? – задумался Лесенцов.

– Ну да, – снова согласился Скрип. – Но чтоб ей воспользоваться, нашим гостям надо будет попросить Лютика к ним повернуться, и щёлкнуть его. Лютику это не понравится… Нормально всё. На первый раз его не распознают. И он не брился давно. Зарос весь.

Лесенцов кивнул.