Кайкен

– Ну так вперед!

– Как вышло, что вы все еще здесь, щеголяете в своем дорогом костюмчике вместо того, чтобы гнить в тюряге?

Феникс расслабился. Он ожидал более прицельной атаки. Чего-то конкретного. Легавый просто блефует. Его окутало дымом от «Мальборо». Как ни странно, это ощущение показалось ему скорее приятным. Легкие облачка окружали ореолом нереальности и торжественности сцену, которая обещала быть мерзкой – и жалкой.

– Все просто: я невиновен.

– Нет. Все потому, что майор, который вел расследование, прокололся. Лоханулся и не обнаружил прямых улик, вот и не смог взять тебя за задницу. Я отлично знаю Пассана. Он умный и упертый легавый, но чересчур горяч. Сам того не желая, он позволил тебе сорваться с крючка, гаденыш.

Услышав обращение на «ты» и оскорбления, он содрогнулся.

– А вы… вы не такой?

– Я умею играть с подонками в их игры.

– Вы… Вы о чем?

И вновь его окатило жаром. Запылало внутри. Лишь бы не случился припадок прямо сейчас, на глазах у чужака.

– Ты все еще здесь, шикуешь на свободе только потому, что, хотя твоя вина очевидна, не хватает улики, чтобы связать тебя с последней жертвой, Лейлой Муавад.

– Я звоню адвокату.

Он двинулся к своему кабинету, но Леви шагнул в сторону, преграждая ему дорогу.

– Стой где стоишь и слушай меня, говнюк. Мы с тобой оба знаем, что такая связь существует.

В его теле закипели все жидкости, обращаясь на предельной скорости.

– Это пара стерильных перчаток марки «Стеритекс», гипоаллергенных, на обе руки, – продолжал Леви. – Снаружи имеются следы крови жертвы. Внутри – биологический материал убийцы. Отшелушившиеся частицы кожи, пропитанные его потом. С одной стороны – ДНК жертвы, с другой – убийцы. Продолжать?

Гийар растворялся, истекая потом. Как ни странно, это поражение отодвинуло угрозу припадка, напряжение испарялось вместе с жидкостью. Ему пришло в голову, что все воины гибнут, совершив одну-единственную ошибку. И в этом он подобен им, пусть даже в нем есть божественное начало.

– В Стэне, – продолжал серый человек, – легавых не жалуют. Но я поехал туда в одиночку. Меня быстро заметили, можешь поверить. Подошел араб, отец одного из тех парнишек, которые шляются по пустырю, где тебя загребли. Его сын нашел пару перчаток, вот он и хотел узнать, нужны ли они мне и готов ли я раскошелиться.

Леви прикурил следующую сигарету от предыдущей и бросил окурок на пол, даже не раздавив его. Глубоко затянувшись, он невозмутимо выпустил длинную ленту дыма.

– И… И что?

– А то, что я раскошелился. Как видишь, иногда даже еврей с арабом способны договориться. Я опломбировал перчатки и послал в две разные лаборатории. – Он поднял правый указательный палец. – Одну в Бордо. – Он поднял левый указательный палец. – Другую в Страсбург. В одной исследовали наружную поверхность, в другой – внутреннюю. Сегодня утром я получил результаты. – Зажав сигарету в зубах, Леви сблизил оба пальца. – Достаточно их объединить, чтобы ты отхватил пожизненное, дружок.

– Что… чего вам надо?

– Пятьсот тысяч евро наличными. Завтра. Время назначишь сам.

– У меня нет таких денег.

– В моей машине – отчеты о твоих доходах за последние пять лет, выписки из банковских счетов, данные о вложениях и страховках. Поверь, сукин сын, не тебе учить еврея считать.

От такого напора Гийар расхохотался. Его лицо побагровело, как кирпич. Он вынул из нагрудного кармана носовой платок и промокнул лоб. Терпеть не мог этот жест – жест толстяка. Слабака…

– Смеешься? – произнес гость. – И зря. Если я отправлю обе перчатки в третью, аккредитованную лабораторию, ты тут же загремишь за решетку.

У него отлегло от сердца. Он только что проиграл сражение, но нащупал ахиллесову пяту противника: деньги.

– Как мне с вами связаться?

– Позвонишь по этому телефону. – В руке у Леви возник мобильник. – В памяти только один номер – другого мобильного, которым я воспользуюсь специально для этого случая. Как только соберешь деньги – позвонишь мне.

– Перчатки будут у вас?

– Ты должен связаться со мной этой ночью. Самое позднее – завтра утром.

Он потушил последнюю сигарету о сверкающий капот ближайшей машины класса С и развернулся.

Этот легавый – настоящий подарок небес. Потеря перчаток стала первой ошибкой с самого начала его Возрождений. В руках у Пассана такая улика означала бы конец всему.

Сцена завершилась так же, как началась. Двое других полицейских вернулись на парковку. Прежде чем уехать, Леви перекинулся с ними парой слов. Церберы бросили на автосалон недоверчивый взгляд и снова встали на караул.

Он нажал на пульт. Рольставень медленно опустился, и тьма окутала его.

Невольно он прошептал фразу Артюра Рембо: «Подлинная жизнь отсутствует. Мы пребываем вне мира…»[19 - Рембо А. Одно лето в аду. Перевод M. Кудинова.]

34

Устоять было невозможно. Увязнув в шестичасовом уличном потоке, Пассан принял звонок судебного медика Рюделя. Найденный им ветеринар – специалист по Cebus apella, или капуцинам-фавнам (на первый взгляд, интересовавшая их обезьяна принадлежала к этому виду), закончил осмотр. Как тут отказаться?

Филипп Вандернут работал в Левалуа-Перре. Пассан только что добрался до Порт-де-Клиши и тут же настроил навигатор на адрес кабинета на улице Поля Вайяна-Кутюрье. Если верить оборудованию, на дорогу уйдет минут двадцать, а с включенной сиреной – вдвое меньше. Он повернул, выехал за Порт-де-Шампере, выжал сцепление.

Автобусные трассы, улицы с односторонним движением, тротуары – он уложился меньше чем в восемь минут. По пути умудрился позвонить Гае и предупредить, что «слегка» опоздает. Он также связался с двумя полицейскими, которым поручил следить за своим домом, – они уже были на месте. Все чисто, на улице Клюзере царили мир и спокойствие.

Пассан проверил голосовую: пришло сообщение от Наоко, она хотела знать, дома ли он. Черт! Он сунул мобильный в карман, предварительно отключив, и сосредоточился на кабинете ветеринара. Витрина напоминала лабораторию медицинских анализов или обычное агентство по трудоустройству. Широкое стекло, выцветшие шторы, вывеска с серыми буквами: «Вандернут, ветеринар. Лечение, вакцинация, хирургия». Пассан припарковался на съезде и вышел в сгущающиеся сумерки.

Пустую приемную украшали постеры и афиши с изображениями домашних питомцев. Низкий столик гнулся под грудой изданий о животных: «Тридцать миллионов друзей», «Все о лошадях», «Козырная кошка», «Животное: здоровье и благополучие». Справа – стойка со звонком.

Через пару минут к нему вышел мужчина в зеленоватом халате – очевидно, Вандернут собственной персоной: приземистый, плотного телосложения, лет шестидесяти, с длинной хлипкой шеей, не вязавшейся с его фигурой. Голова свешивалась вперед, как у черепахи. На кончике носа – полукруглые очки на шнуре. Серые, глубоко посаженные глаза напоминали моллюсков, укрывшихся в раковинах.

– Вы и есть тот полицейский?

Пассан попросил Рюделя предупредить ветеринара о его приезде. Голос у Вандернута был неестественно громкий.

– Оливье Пассан, майор уголовного отдела. Я приехал за протоколом вскрытия обезьянки. И выслушать ваше личное мнение об этой истории.

– Следуйте за мной.

Они прошли в сильно натопленный зал, напоминавший декорации к финальной сцене фильма ужасов. Стены были увешаны клетками. В них виднелись возбужденные, но тихие обезьяны, с любопытством смотревшие из-за решеток. Взгляды их были столь пронзительными, что напоминали стальные шарики, летящие прямо в грудь. В центре стоял металлический стол, прикрытый простыней. Пол покрывала шерсть, кровь и опилки.

Но хуже всего была вонь: она почти осязаемо заполняла комнату, стесняя дыхание посетителя. Тянуло экскрементами, кровью, сырым мясом, псиной.