Фарватер

Розет вздрогнула, Тим дернулся, меня пробрало холодом.

– Стой.

Он улыбнулся.

– Что такое, коммодор?

– Оставь корабль себе, – сквозь стиснутые зубы отозвался я, борясь со звериным желанием прыгнуть и придушить его собственными руками. – Прости, родная моя… – бормотал я.

– Что?

– Я говорю, отпусти только людей. В шлюпках.

– Посреди океана?

– Снабдите их провизией. Я дам им ЦУ. Они не пропадут, хотя тебя это не волнует.

– А как насчет, – он подался вперед и приглушил тон, – а как насчет гарантии, что они будут молчать о… том, что случилось?

– Их слова все равно ничего не значат. Кид, не смотря ни на что, поверит скорее тебе, чем шайке пиратов. А Розет ты можешь пригрозить, чтобы она молчала.

Он подумал и наконец кивнул.

– Пожмем руки? – он издевательски ощерился.

– Обойдешься. Отпусти девчонку.

– А ты убери ружье, – в ответ потребовал он.

Я покачал головой.

– Не верю я тебе. На счет три.

Он зло рассмеялся.

– Ну давай, давай, щенок! Несмотря на все мои старания, ты так и не вырос с младенческого возраста.

– Раз, – проигнорировав издевку, начал я.

– Два.

– Три.

Я положил оружие на палубу, одновременно с этим он дал знак отпустить Розет. Девушка бросилась в объятия Тима, он нежно провел ладонью по ее волосам. Когда ко мне подскочили солдаты, я отшатнулся от них со словами:

– Сделка еще не выполнена полностью. Их еще не отпустили. А до тех пор я буду стоять тут.

Одного из них это не остановило, он протянул руку, и тут во мне проснулся зверь. Все хладнокровие и смирение покинули меня, остались только гнев и ярость. Я одной рукой схватил солдата за горло. Предупреждения перестали для меня существовать, ружей, нацеленных на меня, я не видел. Вдруг я услышал дрожащий голос Розет:

– Дюк, не надо, прошу!

Я разжал пальцы и он упал без чувств. Со смехом я поднял руки в успокаивающем жесте.

– Давайте не будем волноваться. Я свое слово сказал: пока мою команду и девушку не отпустят, меня никто не трогает.

На лице адмирала нарисовалась та улыбка, которую я бы ждал увидеть у дьявола. Он коротко дернул головой в сторону и солдаты принялись спускать шлюпки на воду. Мои ребята, подталкиваемые ружьями, подошли к борту. Я, отмахнувшись от своего конвоя, тихо сказал Личу:

– Правьте на зюйд-ост, в 600 милях отсюда – берег Леди-ла-Гато. Но корабль подберет вас еще раньше, представитесь жертвами пиратов – шторма не было дней 20, смотри не скажи, что потерпели кораблекрушение! Вам не поверят. В 4 склянки ветер переменится, пойдете галфвинд. Все понял?

Он с душераздирающим выражением заглянул мне в глаза. Я отвернулся. Он кивнул и отошел. Только я, успокоившись за их судьбу, прислонился к углу рубки, как мне в ухо шепнули:

– Мы вернемся.

Мне не понадобилось поворачивать голову, чтобы узнать владельца голоса.

– Нет, Тим, не вернетесь, – внешне оставаясь спокойным и не привлекая внимания к парню, возразил я. – Иди теперь. Береги девчонку.

Я вытянул руку в том направлении, откуда я услышал голос и, как бы потягиваясь, толкнул парня в сторону шлюпбалок, не дав ему совершить серьезнейшую ошибку в своей жизни.

– Будь ты пиратом, я бы в жизни тебе не поверил, – сказал я адмиралу, но так, чтобы меня услышали и остальные, – но, я надеюсь, среди твоих солдат все-таки найдутся честные люди.

Он, и головы на меня не повернув, гнусно улыбнулся. Через пару часов экипаж “Ла Либре” был снабжен провизией и посажен в шлюпки. Я, скрестив руки и, оперевшись плечом к переборке, с некоторой тоской смотрел, как они поднимают паруса и со скоростью около одного узла спасают свои жизни. Но я свой долг выполнил, и на душе у меня было спокойно. Я перевел взгляд от удаляющихся шлюпок к Морю, осознавая, что вижу его в последний раз. Я жадно впился глазами в воду и прислушался к звуку, с которым норд-вест наполнял паруса. Две мои последние спокойные секунды. Внезапно мой разум, как нож, пронзила мысль: я могу прыгнуть. До своих я добраться и не надеялся – меня бы тут же застрелили, но по крайней мере я бы спасся от плена… Я тут же с презрением выкинул эти мысли за борт вместо себя. Я не бросил шхуну тогда, не оставлю ее и сейчас, когда я же ее и продал. Шлюпки скрылись за горизонтом и я услышал ехидный голос справа:

– Ну что, убедился, неверующий?

Я, поддавшись слабости, закрыл глаза и в ту же секунду мне заломили руки за спину и потащили в капитанскую каюту. Заковали в кандалы. Опять. Каюту закрыли, снаружи встали два солдата – я мог видеть их тени из-под двери. А я остался в каюте наедине с адмиралом. Я хотел встать, но он с силой надавил мне на плечо, и я вынужден был остаться сидеть. Он походил по каюте, бросил на меня несколько выжидающих взглядов и наконец раздраженно произнес:

– Не будь таким скучным, скажи что-нибудь!

– Что-нибудь, – буркнул я.

Он расхохотался.

– О да, я скучал по тебе, щенок! Жаль было с тобой расставаться, очень жаль. Ладно, я соврал, я был счастлив, когда вас взяли.

Он наклонился и заглянул мне в глаза, как недавно это сделал Лич. Уж не знаю, что они там все ищут. Я был совершенно спокоен. Не обнаруживши страха или ярости, которая, быть может, меня и погубила, на его физиономии появилась досада. Хмыкнув, он отошел и многозначительно достал нож. Пытать будет, подумал я, и как будто даже начал злиться – как всегда, когда мне страшно – но тут перед глазами встала Розет в объятиях Тима, целующего ее в макушку и шепчущего нежные слова ей в ушко. Теперь они были в безопасности. Что ж, может, я и умру сейчас, но жил я точно не зря. Я вспомнил свою жизнь. Обыкновенная жизнь моряка. Сорок лет в Море, на ветру, на “Ла Либре” и с Шебой, ждущей на Маяке. Ох, Шеба… По крайней мере, умру я так же, как и жил. Я невольно улыбнулся. Адмирала – чтоб его!.. – это не устроило.

– Ты чего? Шлюху свою вспоминаешь?

– Иди к черту.

Он покачал головой.

– Кажется, мой статус не изменился, и ты все еще обязан обращаться ко мне “сэр”.

– Ты, может, и не изменился, но я – да. Я тебе, тварь, больше не подчиняюсь. И ничем не обязан.

– Ну почему же? Смотри, – он развел руками в стороны, – все как раньше, по-старому. Та же каюта, тот же корабль. Ты со мной, да я с тобою. И я волен делать с тобой, что захочу.