Фарватер

Возвращаясь к делу, угроза никуда не делась. Ликвидировав ближайшего к нам противника, я хотел легко отделаться и, разобравшись с корветом, убежать от галеона номер 2 и самого мощного врага – огромного корабля, который зализывал свои раны достаточно быстро. Шхуна правым галсом приблизилась к корвету. За нами неотступно шел галеон. Мы легли в дрейф. Корвет нацелил на нас свои карронады. Мы не двигались. Галеон упорно пер вперед, надеясь захватить нас со штирборта, не получив сопротивления. Вы знаете, что было дальше, не правда ли? Галеон осторожно лег в дрейф по правому борту от нас. Корвет готовил заряды. Три, два, один… Бум! Гулко пронеслись ядра над водой и впились в бок не ожидавшему такого галеону. “Ла Либре”, сквозь боль посмеиваясь, уходила от места сражения. Неужели я правда думал, что все этим завершится? Скажем, что я немного ошибся, недооценив многопалубный и столько же пушечный корабль. А точнее, недооценив его командира. Он нагнал заметно пострадавшую и оттого замедлившуюся шхуну. Я, немного пребывая в апатии, приказал сделать поворот через фордевинд, чтобы вступить в, быть может, последний бой. Ребята, уже давно простившись с жизнью, беспрекословно подчинились, но у его превосходительства были на нас другие планы. Корабль не стал стрелять, продолжая медленно приближаться. Я стал ждать, когда он сделает залп, чтобы дать нам возможность неожиданно выйти из дрейфа и попытаться продолжить погоню, предварительно нанеся неважные повреждения. Ага, конечно, разумеется. Великан просто лег в дрейф рядом и в воздухе засвистели абордажные крюки. Вот что я называю “допрыгался”.

– Сдаемся, ребята? – слабым голосом спросил я, полулежа на штурвале.

– Сдавайся сам, если хочешь! – с негодованием ответили мне. Я улыбнулся и через силу поднялся.

– Это была честь для меня – ходить под парусами с вами. Но не падайте духом – есть еще надежда. Уж если сотрясать воздух мы не можем так же, то уж драться мы способны и получше. Койки долой! К оружию! И да поможет вам Море спастись и в этот раз, – пробормотал я, своеобразно помолившись. Когда у нас на корме появились авангард абордажной команды, возглавлявшему их квартермейстеру я тут же сшиб башку из пистолета. Ну а дальше – чего рассказывать? У меня всю усталость как рукой сняло, и я, как обезумевший, а точнее, как я же и в молодости, пустился в гущу событий. Спустя пять свалившихся от моих рук солдат я поймал себя на мысли, что ищу адмирала. Глупо, подумал я, ведь даже если он и был там, он никогда не участвовал в сражениях, по крайней мере, на моей памяти.

На глаза мне как-то попался целящийся в стоящих спина к спине Джока и Тима солдата. Застрелен оказался в итоге он сам, а юношам даже в голову не пришло, что один из них мог только что свалиться, сраженный пулей. Правда, за это я поплатился профуканной саблей, пустившей мне кровь, но это была ерунда. У меня не было страха за свою жизнь – в последний раз он встречался мне – когда?.. – кажется, лет двадцать с лишним назад. Очень помогает, кстати, рекомендую, если вы вдруг работаете со мной в одном направлении. Я отдался рефлексам и первобытным инстинктам, прикрывая своих и отправляя чужих на тот свет. Смешно, что чуть больше десяти лет назад я прикрывал своих нынешних врагов, а убивал своих сегодняшних соратников, ну что ж я за человек-то такой.

Глава XXIV

Не знаю, сколько сражение продолжалось – рынду бить никто и не думал, но вдруг, во время рукопашного боя, прогремел выстрел. Все замерли и обернулись на звук – патроны у всех должны были уже закончиться. Выстрел был произведен в небо, и означал он то, что на палубе нарисовался адмирал собственной персоной. Я наставил на него пистолет, но тут мой взгляд упал левее от него. Розет, а к ее виску солдат приставил оружие. Ход старый, как мир, но работает отлично. Адмирал сглотнул при виде дула ружья, нацеленного ему между глаз, но все же натянул на лицо хитрую улыбку и быстро сказал:

– А-та-та-та, щенок! Лучше убери это, пока девчонка не лишилась половины своей прелестной головки.

Я посмотрел на девушку. Она была бледнее смерти, но держалась хорошо.

– Детей поистязали, стариков тоже, теперь принялись за собственных внучатых племянниц? Как ты думаешь, как нынешний вице-адмирал на это отреагирует?

Я видел, что мои слова его поразили. Вряд ли это была совесть или даже родственная привязанность – нет, в его глазах я прочитал страх. Страх перед его верным псом. Кид мог поступиться другом, но родное дитя всегда значит немного больше. И уж никто не хотел, чтобы он сорвался с цепи – ни его враги, ни его друзья.

Наконец он натянул на лицо улыбку и произнес:

– Мертвецы не болтают, щенок, а уж оставшегося в живых я сумею заставить замолчать.

Я понял, что я здорово рискнул только что жизнью Розет – он мог заставить ее замолчать пулей в голове. Загнанная в угол крыса может поступить глупо. Поэтому я решил отвести от нее и ее родства внимание на себя.

– Мне 42 года, если так хочется добавить меня в собачью семью, можно хоть называть меня посолиднее?

– Как пожелаешь, старый пес.

Я опустил пистолет, положил его на палубу, и, не убирая все же от него руки, хрипло спросил:

– Чего ты хочешь за нее?

Он нагло усмехнулся. Вокруг все еще царила тишина.

– Ты разогнись, разогнись – радикулит еще не должен тебя тревожить.

– Чего ты хочешь за нее? – еле сдерживая гнев повторил я, все еще согнувшись и не убирая руки от рукоятки пистолета.

– Только лишь то, что всегда мне принадлежало, пес, только лишь свою собственность.

– Это что же? – мрачно усмехнулся я.

Он задумался с недовольным выражением на лице.

– А я знаю, как мы поступим, я знаю! – весело вскричал он и подошел к теряющей сознание от страха девушке. – Вон от туда, – он махнул ножом на ее туфли, – до сюда, – провел лезвием по ее животу, причем мне пришлось жестом остановить подорвавшегося Тима, – это корабль.

У меня почернело в глазах от ярости, я точно убил бы его, если бы не снова дернувшийся рядом Тим.

– Хорошо, – согласился я, мысленно умоляя юношу стоять на месте. – А что я должен отдать, чтобы получить ее целиком?

Он снова оскалился.

– То, что всегда…

– Говори прямо, мать твою! – рявкнул я. – Чего тебе надо?

– Шкуру самой предательской, самой подлой псины на свете, – улыбка на его лице сменилась жестким выражением.

Не говорю, что меня осенило. Я провел языком по обветренным губам и сглотнул.

– Мою?

– Ну наконец-то! – воскликнул он, воздев руки к небу. – Ну что, сделка состоится?

После пары секунд раздумий, я поднял пистолет и громко сказал:

– Я не согласен.

Где-то рядом послышался подавленный вскрик. Он нахмурился.

– За одну хрупкую девушку ты просишь корабль и здорового мужчину, – продолжал я. – Не жирно ли?

– Этот корабль на войне немногого стоит, – пожал плечами он. – Мужчина – предатель, так что он стоит и того меньше. А девушка… Посмотри, какая кожа, какие волосы… А то, что она одна, что ж, это делает ее лишь дороже. Ну, в таком случае… – он многозначительно посмотрел на солдата, держащего девушку.

– Нет, стой!

Он довольно ухмыльнулся.

– Ну что, коммодор, вы передумали?

– Только при одном условии.

– Вы не в том положении, чтобы ставить мне условия, коммодор.

– Вы тоже, – я дернул оружием. – Мое условие: мои люди, вместе с кораблем будут отпущены на свободу. На моих глазах.

Адмирал криво оскалился и покачал головой:

– А не слишком ли высоко ты себя оцениваешь? Корабль, команда, девушка, все сразу – и все за тебя??

– Ты пообещал сто тысяч каждому из капитанов в эскадре, только чтобы бросить меня на растерзание пиратам, – я равнодушно пожал плечами. – Учитывая удивительную детальность моего описания, готов ставить, что и награду в 170 тысяч за мою поимку тоже ты назначил. Сейчас я требую за себя примерно столько же.

Он повторил этот только что мной сделанный жест и вернулся к девушке.

– Надеюсь у тебя найдется в трюме какая-нибудь ткань для савана.