Фарватер

– Надеюсь, вас не знобит более: куртка сделана очень грубо и неотесанно, но до сих пор она ни разу меня не подводила.

– Нет, благодарю.

Второй голос принадлежал Розет, чему я был уже искренне удивлен. Ночи были холодные, а девушка все-таки всю жизнь провела в теплом климате. Тим был со мной согласен.

– И все же, Розет, не стоит в этой части мира выходить на палубу ночью, да еще и одетой так легко.

– Я не устояла – мне так хотелось поглядеть на ночное Море, что меня не остановил холод, – тут она сладко вздохнула. – Боже, какая красота! А погода какая прелестная!

Только я хотел громко заявить, что ничего прелестного в штиле нет, как прикусил себе язык – нечего влезать в чужие разговоры, особенно когда говорят молодые, полные романтики люди, а ты – ворчливый старый хрыч. Тем более, я не хотел пугать девушку своим “громовым басом” из-под палубы. У меня были основания полагать, что они не знают, что я в артелке.

– Я так вам завидую! – тем временем восхищенно продолжала она.

– Вы?! Мне?!

– Да, вам. Вы каждый свой день проживаете, как последний. Никто не переубедит меня в том, что моряки живут интереснее всех людей на земле.

В ответ Тим коротко, но не обидно, усмехнулся.

– У нас своя рутина. Сначала – да, необычная, но потом “приключения” становятся обыденностью.

– Фу, какой вы скучный, Тим! – воскликнула она, но в голосе хорошо слышалась игра. Тим уловил ее и поддержал девушку.

– Ну что ж поделать, такой уж я – сухой, грубый и противный! – шутя признал он. Розет засмеялась.

– Знаете, я всегда мечтала о том, чтобы выйти в Море, – вдруг тихо произнесла она и поспешно добавила: – Это глупо?

– Это прекрасно, Розет. Что же вам мешало?

– Ничего, но… Я не хотела быть пассажиром, я… – она замолкла, как будто собираясь с мыслями.

– И что произошло? – так же тихо и серьезно поинтересовался Тим, поняв, что она имеет в виду.

– Я родилась женщиной.

Судя по стуку туфель по палубе, она отошла, но внезапно ночную тишину разорвал Тим, горячо воскликнув:

– Идемте со мной!

– Что? – она остановилась.

– Пойдемте со мной. Я поговорю с капитаном, он разрешит, я уверен…

– Откуда вам знать?

– Я не могу ошибиться. Знаете… наверное, человека ближе у меня никогда не было.

Я выронил бутылку грога, которую только что еле откопал. Они ничего не услышали. Мы с Розет молчали, не зная, что сказать, пока наконец она не сказала:

– Хорошо. Но мой отец?

Кид определенно был бы в восторге, узнав, что его дочь упрыгала с отпрыском пирата.

– Вам не нужно слушать его, – взволнованно произнес парень, подходя к ней. – Убежим. Убежим вместе, убежим сюда. А если вдруг и капитан не позволит, убежим и отсюда.

Я тихо хлопнул себя по лбу. Я-то позволю, я конечно позволю, но ведь тогда она узнает, кто мы и никогда не простит мне. Уж если Шеба мою ложь еле забыла, то чего стоит ждать от Розет?..

– Вы готовы отказаться от своей работы, от своей страсти… ради меня? – еле слышно, неуверенно спросила девушка.

– Я готов отказаться от жизни ради тебя, Розет. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Тим.

Они вдруг замолчали. Я понял, почему. Наверняка это был первый поцелуй в жизни Тима, уж не ручаюсь говорить за прекрасную девушку. Это красноречивое молчание окончательно выбило у меня желание внезапно вылазить на опердек. Наконец я услышал тихий, взволнованный голос Розет:

– Прости меня…

Она ушла. Вдруг я вспомнил, что сегодня Тим должен был выйти на вахту только, судя по ощущениям, две склянки назад. Сдержав ругательство, я принялся думать, где в артелке мне устроиться на остаток этой пропитанной романтикой ночи.

Глава XXIII

Вот так мы постепенно приблизились к одному из длиннейших дней в моей жизни. Со времен тех 2 склянок, отбивших его начало, до сегодняшнего дня прошел только месяц, поэтому я помню все объяснимо отчетливо.

Штиль наконец закончился и верный, ровный ветер раздувал наши фок, грот и марселя уже три дня как. Все радовались долгожданному движению, рангоут весело поскрипывал, вода в шпигатах с хлюпаньем уходила за борт. Розет доверила грудь и живот фальшборту, со счастливой улыбкой подставляя загоревшее лицо ветру и соленым брызгам. Так она как никогда прежде походила на отца. Я, расслабившись, оглядывал шхуну, так красиво, так ровно идущую, и команду, беззаботно переговаривающуюся и смеющуюся.

– По наветренному борту судно! – крикнули с вороньего гнезда.

Я неохотно согнал с себя лень и достал подзорку. И правда, судно. Идет прямо к нам. Фрегат, водоизмещением тонн в 1300, идущий со спущенными брамселями и бом-брамселями и бизанью. Попутный ветер дал им возможность сделать 14 узлов.

Я не придал этому большого значения – даже если крейсер, велика ли вероятность, что нас узнали?

– Позвольте? – с любопытством попросила Розет, робко показывая на трубу. Я протянул ей ее.

– Капитан? – с тревогой вдруг позвала.

– Что такое?

– Я, конечно, могу ошибаться… – неуверенно произнесла она, дрожащими руками складывая прибор, – но этот корабль очень напоминает мне тот, что напал на “Царицу”…

– Правда? – насторожившись, уточнил я и нетерпеливо взял у нее подзорку и вгляделся в корабль внимательнее. Позолоченный корпус, знакомые борта и название… “Победитель”. Как я сразу не заметил?

– Боюсь, что вы правы, Розет… Я бы попросил вас сходить к нашему старпому – он должен быть в своей каюте. Скажите ему, пожалуйста, что он нужен мне сейчас, если вам не сложно…

– Конечно, – легко согласилась она и быстрым шагом пошла к трапу.

Приятная дрожь пробрала меня от киля до клотика. Ветер слегка усиливался. Спровадив девушку, я недобро улыбнулся.

– Фока и грота-стаксель и бом-кливера поднять! Все по местам!