Тегеран-82. Начало

Выяснилось, что Кэк Масуд покинул свой тайный штаб и собственной персоной пожаловал в наш госпиталь не просто так, а с ультиматумом к правительству СССР от борцов за независимость иракских курдов.

В наше посольство его не пустила охрана, и он решил передать курдские требования через советских врачей. Ультиматум был кратким: если Советский Союз не прекратит поставлять Ираку оружие, курды, до сих пор нам дружественные, присоединятся к погромам советских учреждений на территории Тегерана. Вот прямо с нашей больницы и начнут.

Но прием в советской больнице явно сбил верхушку курдского освободительного движения с толку. Они привыкли, что от них отстреливаются, кидаются в них гранатами и разгоняют брандспойтами… Но чтобы им тихим голосом задавала вопросы блондинка в белом халате, с таким сопротивлением они еще не сталкивались. И пока их горный разум лихорадочно искал новую стратегию, они сами покорно сообщили о себе сведения, которые годами не могли добыть власти.

Насколько я поняла, за пловом, шустро сооруженным тетей Зиной, нашей стороне удалось добиться перемирия. Тем более, в то время СССР официально поддерживал курдов как идеологически, так и материально. Собственно, поэтому они и обиделись, узнав, что Советский Союз за спиной своих курдских друзей вооружает их главного врага Саддама Хусейна.

За проявленную храбрость и находчивость отдельных похвал удостоились господин Аршали, тетя Зина, Розочка с Сарочкой, мой папа и даже я. Но присутствующие единодушно решили: если бы на свете была медаль «за вывод из подполья курдского освободительного движения», ее бы вручили моей маме.

Сноска-1:

С информационного портала «Иран Сегодня»:

Кафе «Надери» – построено американским иммигрантом Хачиком Медикянцом в 1927 году, изначально было пекарней и кондитерской, где он познакомил иранцев с европейскими десертами. Позднее владелец кафе выстроил рядом одноименный отель, который стал вторым по счету отелем, открытым в Тегеране на тот момент.

Кафе «Надери», расположенное в крайне удачном месте в самом сердце Тегерана да еще и в красивом здании, сочетавшем в себе одновременно традиционный персидский и готический стили в архитектуре, быстро завоевало популярность среди местной интеллигенции.

В 1940-1950-х годах в стенах этой небольшой кофейни проводили вечера модернисты и двигатели общественной мысли, которые стремились приобщиться к европейским традициям. Здесь собирались литературные кружки, постоянными членами которых были такие выдающиеся деятели, как Садег Хедаят, Симин Данешвар, Джалал Але-Ахмад, Бозорг Алави и другие. Они делились переживаниями о культурном настроении иранского народа, обсуждали прогрессивные и даже революционные для своего времени идеи. «Надери» – это место, где зарождалась и обретала форму современная литература Ирана.

В 1970-е годы комплекс был практически полностью уничтожен пожаром. Но именно историческая значимость этого места подарили вторую жизнь «Надери» – отель и кафе были восстановлены в лучшем виде: именно здесь собиралась вся элита «Парижа Востока» (так называли Тегеран в 1970-х годах), место вновь обрело популярность среди приверженцев западного образа жизни.

В наше время «Надери» – это скорее историческая достопримечательность, чем гастрономическая точка. Интерьер прост и даже старомоден: возникает ощущение, что именно за этим потрескавшимся столом, попивая кофе по-турецки и раскуривая сигарету, Хедаят сочинял свои лучшие рассказы. Да и официанты, пожилые мужчины в форменных костюмах с завитыми усами, по всей видимости, остались на службе с той самой «золотой эпохи» кафе. Кстати, турецкий кофе здесь все еще готовят в лучших традициях.

Сноска-2:

С информационного портала «Иран Сегодня»:

«Голе Резайе» (Gole Rezaieh) – ретро-кафе в самом центре Тегерана, на улице 30-го Тира (30-e Tir) и буквально в нескольких шагах от «Надери» находится крошечное под названием «Голе Резайе», которое способно перенести вас на несколько десятилетий назад. В 1970-х здесь собирались интеллектуалы и вся творческая элита города: сюда приходили начинающие и уже состоявшиеся художники в поисках вдохновения, молодые студенты, опытные и завоевывающие популярность писатели, а также другие люди из творческой среды. За крошечными столиками они пили кофе и общались на отвлеченные темы. И, конечно же, все это под музыку мировых хитов западной эстрады того времени.

Глядя на это кафе сейчас, невольно думаешь, что здесь мало что изменилось даже спустя 40 лет. «Голе Резайе» занимает небольшое помещение, размером с комнату, но и сегодня практически всегда аншлаг: возникает чувство, что здесь собирается половина Тегерана. Стены заведения увешаны старыми фотографиями писателей, музыкантов, философов, иранских и европейских – как напоминание о главных вдохновителях своего времени.

Сегодня кафе популярно не только среди местных талантов, сюда нередко заходят «иранцы в эмиграции», которые приехали на родину из-за границы в надежде прочувствовать атмосферу прошлого, или иностранцы, желающие прикоснуться к прежнему Ирану.

Французская пекарня-кондитерская – основана в 1965 году. Это одно из самых «ностальгических» мест Тегерана, особенно для тех, кто приходил сюда в юности, когда она только открылась. Кондитерская находится на пересечении улиц Ингилаб и Абу Рейхан, недалеко от Тегеранского университета и главных книжных магазинов города. Неудивительно, что сразу после открытия это место стало популярно у студентов, молодых писателей и актеров расположенного неподалеку театра, студентов кинематографического факультета Университета искусств, а также местной интеллигенции. Нередко сюда заглядывали и знаменитые актеры и писатели. Одними из постоянных посетителей были резиденты посольств и европейские дипломаты.

На этот момент эта кондитерская была одним из немногих мест, где предлагали настоящий французский кофе с мороженым «глясе» и огромный выбор европейских десертов. Спустя 40 лет кондитерская не изменила своим традициям, благодаря чему все еще полна посетителей. Кафе-кондитерская была основана французскими рабочими, которые успели передать секреты изготовления десертов иранским коллегам, прежде чем вернулись на родину, а те, в свою очередь, продолжают совершенствовать мастерство приготовления десертов и угощать посетителей ароматным кофе.

Сноска-3:

Масуд Барзани – лидер курдского освободительного движения, сын генерала Мустафы Барзани. Отец Масуда, курдский полководец генерал Мустафа Барзани во время Второй Мировой войны возглавлял вооруженные силы курдской Мехабадской республики на территории Ирана, а после ее падения получил политическое убежище в СССР. После смерти Мустафы в марте 1979-го бессменным президентом Демократической партии и региона Курдистан стал его сын Масуд, выросший в Ираке, где глава страны Саддам Хуссейн ущемлял права курдов.

В 1979-м новый иранский режим предложил иракским курдам свою поддержку, и Масуд Барзани с братом Идрисом и верхушкой штаба курдского сопротивления переехали в Тегеран, откуда вели подпольную борьбу за независимость курдов, проживающих на территории Ирака. Именно с помощью курдов Барзани в 1981-м молодая исламская республика смогла установить контроль над своей провинцией Курдистан (при шахе регион управлялся мелкими курдскими партиями, которые не поддержали исламскую революцию, выступив за демократизацию Ирана). Тем временем СССР, стремясь к политическому, экономическому и военному присутствию в Персидском заливе, активно дружил как с курдским национально-освободительным движением, так и с Ираком.

Советское правительство открыто осуждало действия Хуссейна (ущемление иракских курдов и коммунистов и развязывание ирано-иракского конфликта), но при этом продолжало выполнять договор от 1972 года «О дружбе и сотрудничестве между СССР и Ираком», поддерживая Ирак экономически и военно-технически.

В 1980-м году СССР под давлением курдов и мировой общественности временно прекратил военные поставки Ираку. Однако уже в 1981-м возобновил их, опасаясь ввиду провала программы на сближение с Ираном и войны в Афганистане вовсе утратить влияние в регионе.

Спустя 5 лет выяснится, что все эти годы США тайно вооружали Иран, и в 1986-м мир потрясет скандал, вошедший в историю как «Ирангейт» – «Ворота в Иран».

Глава 3. Предновогодний эсфанд 1358-го

20 февраля- 20 марта 1980 года

Эсфанд – Смирение и терпение

Хроника событий в месяц ЭСФАНД 1358 года глазами иранской прессы:

10 эсфанда (02.03. 1980) – Шахсей-вахсей в честь годовщины мученической гибели Имама Хусейна (см. сноску-1 внизу).

29 эсфанда (19.03.1980) – День Национализации иранских нефтяных промыслов. 15 марта 1951 года Меджлис Ирана принял решение о национализации нефтяной промышленности Ирана, 20 марта его одобрил сенат.

30 эсфанда (20.03.1980) – наступление нового 1359-го года, начало празднования Новруза и Чахаршанбе-сури (Огненная среда – перс) – см. сноску-2 и сноску-3 внизу.

Хроника событий в период с 20 февраля по 20 марта 1980 года глазами советской прессы:

22.02 – В ответ на растущее сопротивление миротворческой миссии советских войск в Афганистане власти Кабула вводят военное положение.

На Олимпийских играх в Лейк-Плэсиде хоккейная команда США выигрывает у сборной СССР со счетом 4:3.

24.02 – В Иран прибывает специальная комиссия ООН, но ее членам не удается даже встретиться с американскими заложниками.

26.02 – 59-я годовщина подписания Договора об установлении дружественных отношений между РСФСР и Ираном, состоявшегося 26 февраля 1921 года.

Наша жизнь была не слишком насыщенна радостными событиями, объединяющими весь коллектив. Поэтому к каждому советскому празднику мы начинали готовиться заранее – пожалуй, даже раньше, чем это делалось на родине. Когда в Союзе шли общенародные торжества, у нас обычно был концерт самодеятельности из взрослых и детей с последующим банкетом и танцами.

Гулянья проходили на последнем этаже нашего жилого дома, там был большой актовый зал со сценой, по периметру которого расставлялись столы буквой «П», как на свадьбе. Концерт зрители смотрели в режиме кабаре – без отрыва от приема пищи и разноцветного горячительного, полученного путем смешивания медицинского спирта с яркими газировками. Смешивали с «Canada Dry» (так в Тегеране назывался оранжевый напиток, известный у нас как «Фанта»), с бурой «пепси» и зеленым «севенапом». Благодаря такому устройству зрительного зала, наша публика всегда была благодарной и щедрой на эмоции и аплодисменты.

К заключительному номеру взрослый зритель обычно был щедр, весел и добр к нам, маленьким артистам. Нам обычно говорилось: «Молодцы! А теперь покушайте и идите гулять!» Это означало, что мы можем отправляться куда угодно – хоть в любую из наших квартир, хоть во двор госпиталя, и делать там, все что угодно, зная, что в ближайшие несколько часов все русскоговорящие взрослые ни за что не оторвутся от своей буквы «П».

Иногда, набегавшись, мы возвращались к банкетирующим и принимали участие в разудалых танцах, которыми по традиции венчались все празднования.

Быстрые танцы танцевали в основном под «Boney’M» (хитом наших бимарестанских танцев была их песня «Belfast»), а медленные – под Джо Дассена или под лирические песни Высоцкого вроде «Все равно я отсюда тебя заберу в светлый терем с балконом на море».

Высоцкого все «бимарестанты» очень любили, включая нас, малолеток, переписывали друг у друга кассеты с его новыми песнями, которые на удивление быстро появлялись в нашем военно-революционном пекле. Особенно на праздничных сборищах веселились под его песню «Лекция о международном положении». А на куплете:

«Шах расписался в полном неумении —

Вот тут его возьми и замени!

Где взять? У нас любой второй в Туркмении —

Аятолла и даже Хомейни.

Всю жизнь мою в ворота бью рогами, как баран, —

А мне бы взять Коран – и в Тегеран!»

обычно пили за здоровье моего папы, который родился как раз в Туркмении.