Счастье по-житейски. Уютные рассказы для чтения за чашечкой чая

– Поздравляю, дочь! – отец обнял Арину. – А кто жених? Чего не знакомишь?

– Вот я об этом и говорю. Пап, мам… Мой жених с родителями хотят с вами познакомиться… – вид у Арины был совсем обреченный.

– Так пускай приезжают! Милости просим! – улыбнулась мама, а потом нахмурилась и строго посмотрела на отца, который довольно потирал руки и приговаривал: «Повод-то какой, повод! Дочка замуж выходит скоро! Надо отметить».

– Смотри у меня! Много не пей. Я тебя знаю!

А Арина все сидела и думала о том, как пройдет эта встреча. Ведь они такие разные! Между ними пропасть просто! А ну как не понравится родителям Марка ее родня? И не захотят они такую невесту сыну своему? Они-то сами интеллигентные, а ее папа с мамой… ну совсем простые… «Если так, то тогда убежим с Марком и поженимся тайком!» – решила девушка…

– Вы кушайте, кушайте пирожки! Сама пекла! С капустой, с мясом, – Галина Ивановна, улыбаясь, пододвигала гостям блюдо с пирогами.

– Благодарю вас, Галина Ивановна! Вы просто кудесница! – приговаривала Людмила. – Я терпеть не могу кухню и готовку. Всю жизнь маюсь. Видно, на роду мне написано быть такой белоручкой. Я все с наукой больше, химию люблю. А у вас, я вижу, все в руках горит! Раз-два и такая вкуснотища! Очень вы хорошая хозяйка!

– Спасибо вам за добрые слова! – мама Арины густо покраснела. – Иван, отстань от Георгия со своими мормышками! Кому они нужны, ей-богу! – повернулась Галина к мужу, который что-то долго и обстоятельно, а главное, по своему обыкновению, громко, объяснял Георгию.

– Что вы, что вы, Галина Ивановна! Я сам тоже был любителем рыбалки когда-то! А потом наукой занялся, все некогда. А сейчас послушал вашего мужа и решил, что надо бы выбраться как-нибудь на речку, да, Иван Леонидович? Рыбки половить захотелось! – улыбаясь во весь рот, проговорил Георгий.

– Так чего ждать? В этот выходной и поедем! – папа Арины раскраснелся от горячительных напитков, чуб его стал торчком и сам он выглядел залихватски, как обычно и бывало во время принятия им этих напитков.

Мама Арины посмотрела на него укоризненно и покачала головой. Ругаться на него при сватьях она не решалась. Просто тихонечко спрятала бутылку с остатками прозрачной жидкости под стол. Они мило беседовали с Людмилой. Оказалось, что им есть о чем поговорить, и они прекрасно поладили. Под конец вечера мама Марка даже записала пару рецептов.

А Марк и Арина сидели рядышком и смотрели только друг на друга. Всякому при одном только взгляде на молодых людей было понятно, что между ними любовь. Видно, на роду им было написано встретиться и быть вместе. И ничего этому помешать не могло, – напрасно Арина беспокоилась…

Я не продам эту квартиру

Софья Марковна положила трубку стационарного телефона и невидящим взглядом уставилась в окно. Слезы сбегали по щекам, щекотали шею и капали на кухонный фартук. Женщина решила испечь праздничный пирог, вот и надела его, ведь сегодня была памятная дата – годовщина свадьбы с любимым мужем Иннокентием. Кеша, милый друг, как не хватало его Софье Марковне. Но судьба распорядилась так, что он ушел раньше. У них была настоящая любовь, всю свою совместную жизнь душа в душу прожили, слова грубого не сказали друг другу. Сына вырастили, казалось, все правильно делали. Воспитывали, старались и не в кого ему плохим-то быть. Да и не плохой он, вроде… Добрый, заботливый. Позвонил вот сегодня маме, спросил, как дела. Но, правда, потом в своем репертуаре, сразу с места в карьер:

– Мам! Мы тут с Наташкой подумали… Надо тебе твою старую квартиру продать, зачем тебе одной такая площадь? А купить однушку где-нибудь на окраине, подешевле, ну а разницы… как раз нам на первый взнос должно хватить, на ипотеку. Наташка на четвертом месяце, тесно ж будет нам, когда малыш родится!

Софья Марковна опешила. «Они подумали!» – как всегда, а ее даже спросить не хотят, так, походя в известность ставят. «Нет. Ни за что! – гневно подумала женщина. – Тут прошла моя молодость, счастливые годы с Кешей… Каждая вещь пропитана добрыми воспоминаниями… Вид из окна… Береза старая… Двор, лавочка, дорожки, кусты, цветы под окном, все это такое родное и знакомое…»

Очень любила свою старую квартиру Софья Марковна, никогда не думала никуда переезжать.

– Мам! Мам! Ты чего молчишь? Нам надо побыстрее все это провернуть. Ты не переживай, мы все сами быстренько оформим, и не заметишь, как на новом месте окажешься!

Софья Марковна молча смотрела в окно. «Вот так. Им надо. А что надо мне? Сына это никогда не интересовало. Захотел – получил. Вот и опять он рассчитывает осуществить задуманное, наплевав на чувства матери, на ее желания и ее мнение. Ничего не изменилось. Он все такой же избалованный мальчик. Игрушки только дороже стали. Но на этот раз с ней этот номер не пройдет», – решила женщина.

– Я не продам эту квартиру.

– Что? Как не продашь? Мама! Ну я же тебе все объяснил, какая ситуация! – раздраженно проговорил сын.

– Ты слышал мой ответ: нет.

Сын бросил трубку. А Софья Марковна сидела на стуле и плакала. Пирог давно пора было вытаскивать из духовки, но было уже не до него. Подошел кот Маркиз, преданно заглянул в глаза и потерся о ногу. Софья Марковна встала, машинально наполнила миску кошачьей едой, Маркиз принялся есть, а она подумала: «С чего это я так расстроилась? А то не знала, каков сынок! Когда-нибудь должно было случиться нечто подобное. Он думает, я ни на что не гожусь и какая, мол, разница, где доживать свой век…»

– Ошибаешься, дорогой, – смахнула злые слезы женщина, – ошибаешься!

Она решительно вынула пирог из духовки и поставила остывать. Потом вытащила дорогую упаковку чая и решила его заварить в честь памятной даты. «Эх, Кешенька, кабы ты был жив, он бы не посмел предложить мне такое! Ну, ничего, прорвемся. Не получит он мою квартиру!»

Рядом с домом Софьи Марковны располагались курсы рисунка и живописи. Как давно она мечтала заняться рисованием! Всякий раз, проходя мимо этого здания, она представляла, что когда-нибудь осуществит свою мечту. Но как-то все некогда было, потом денег жалко, хотя пенсия у женщины была хорошая, но вот рисование, живопись – это несерьезным казалось, баловством. Но сейчас она подумала: живем один раз! А о себе, о своих желаниях так все и некогда подумать было. И сынок еще! Деньгами-то она ему помогала регулярно. Молодые ведь: то того, то этого хочется, конечно. Софья Марковна всегда все понимала и входила в положение. Полететь к морю – пожалуйста, не вопрос! На телевизор новый добавить – да без проблем. А пора бы уже самим на свои хотелки зарабатывать или аппетиты умерить, – думала женщина, – а для себя-то я пожить и не успела…

Решительно пошла и записалась Софья Марковна на занятия. Обзавелась всем, что было нужно для обучения. Заказала через интернет мольберт, кисти, краски. Все быстро привезли на дом. Женщина чувствовала, что с большим нетерпением ждет первого занятия. Она часто подходила к мольберту, прикасалась к нему рукой, задумчиво перебирала кисти и карандаши, брала в руку палитру. И в эти минуты она ощущала себя как будто совсем молодой. Как будто что-то хорошее вот-вот произойдет, и томительное ожидание рождало трепетное чувство в груди, как в детстве, когда хочется подпрыгнуть и захлопать в ладоши. Но Софья Марковна просто счастливо улыбалась.

…Было немного неловко. В группе она была самая старшая. Но женщина решительно поборола стеснение и стала прилежно вслушиваться в то, что говорил преподаватель. Первое занятие прошло очень успешно. Все-таки в молодости Софья Марковна рисовала немного, для себя, и кое какие навыки остались. Преподаватель, молодой мужчина, похвалил ее и сказал, что все получается очень неплохо. Воодушевленная она пришла домой и снова принялась рисовать. Занятия проходили раз в неделю, по воскресеньям, а между ними Софья Марковна упорно практиковалась сама. Делала много набросков, рисовала натюрморты и даже однажды решила отправиться в парк на пленэр. Пейзаж получился красивым и жизнеутверждающим.

Три месяца занятий она летала как на крыльях, постоянно думала о том, что бы ей хотелось еще нарисовать, была полна планов и идей. Преподаватель рисования ее очень хвалил и говорил, что она самая прилежная ученица и делает большие успехи. В интернете Софья Марковна подружилась с такими же художниками-любителями, и им было о чем поговорить.

А однажды ей даже довелось участвовать в выставке, которая проходила в городе. Несколько ее работ среди прочих гордо красовались на специальных стендах в выставочном зале. А сама художница видела, что ее работы вызывают интерес у посетителей. Это было невероятно приятно.

Сын, с тех самых пор как завел тот разговор про продажу квартиры, еще пару раз пытался уговорить Софью Марковну на сделку, даже приезжал в гости за этим, но она была непреклонна. Он с удивлением посмотрел на мольберт, который в разложенном виде стоял посреди комнаты, и краски, пожал плечами и сделал вид, что, мол, мать совсем уже того… Но Софья Марковна только усмехнулась и выпроводила сына за дверь.

Пусть теперь сами на свои поездки деньги зарабатывают, а она будет наконец жить своей полной, насыщенной жизнью, так, как хочется ей, а не в угоду другим. И почему-то ей казалось, что если бы с ней рядом был сейчас любимый муж, то поддержал бы ее увлечение и был бы только рад за нее…

Сема

– Ты чего тут сидишь? – спросила Ира.

– Меня мама выставила…

Ирина поднималась по лестнице пятиэтажного дома. Время было уже позднее, десять часов вечера. Она созвонилась с сестрой – нужно было заскочить к ней по делу на минутку. Но прямо на лестничной площадке между четвертым и пятым этажом в трусиках и маечке сидел мальчик. На вид лет семи. Он сидел, сиротливо прижавшись к шершавой, местами облупившейся подъездной стене, и тихо плакал…

– Ээээ… Света… Там мальчик сидит… Чей он? Может, полицию надо? – запинаясь, сказала Ирина, едва переступив порог квартиры сестры.

– А… – махнула рукой Света, – соседский. Привыкли уже. Это у его мамаши такие странные методы воспитания. Выставляет ребенка из квартиры, в чем есть, хоть в майке, хоть голышом. И сидит. Бывает, что до позднего вечера, пока о нем не вспомнят. Опять, наверное, наказала за что-то…

– Дикость какая-то… И что? Никак нельзя ему помочь? Я так не могу. Сейчас…

Ира вышла из квартиры сестры и опять спустилась на этаж ниже. Мальчик уже не плакал, а тихо сидел, ежился от холода и немножко дрожал.

– Ты здесь живешь? – спросила Ира, указывая на дверь, обитую красным кожзамом.

– Ддда… – у мальчика уже стучали зубы от холода.

Ира решительно нажала на звонок. Дверь открыла элегантная дамочка в шелковом халатике. Вся такая ухоженная, аккуратненькая и на вид совершенно нормальная. Ирина ожидала увидеть маргиналку с синюшным лицом и в грязной одежде, поэтому на всякий случай осторожно осведомилась:

– Это ваш ребенок?

Хрупкая миловидная барышня как гаркнет:

– Мой! Чего надо?

– Может, домой его? Холодно вообще-то и поздно… – нерешительно проговорила Ира.

Дамочка разразилась тирадой, которую щедро приправила отборными ругательствами. Она кричала на Ирину и на всех, кто лезет в ее семью и учит, как воспитывать детей, потому что на самом деле она поступает правильно, ведь сын плохо себя ведет и его надо воспитывать, вот и приходится, а что делать, раз он по-другому не понимает. А тут каждый второй ходит и советы раздает. Попробовали бы сами с таким ребенком пожить, сразу бы узнали!

– Может, к психологу его сводить?

– Да что ж это такое! – снова заорала дама. – Водила я уже, ясно?! Не помогает. Он воровством занимается! Опозорил меня перед всеми! Пусть сидит, пока не воспитается!