Дети Зари. Книга третья. Песнь жар-птицы

– Значит, это и вправду запах вереска? – Вик ещё раз огляделся вокруг, его глаза блестели от возбуждения. – Того самого, что рос здесь ещё во времена легендарных пиктских королей*?

*Пикты – конфедерация кельтоязычных народов, живших на Северо-Востоке современной Шотландии с первых веков нашей эры; в IХ веке вошли в состав Королевства Альба (Шотландии).

– Это запах свободы! – не удержался Теренс, но, поймав на себе пытливый взгляд сына, с улыбкой пояснил: – Так мне казалось тогда, в юности. Ведь именно здесь, на этом горном склоне, я встретил Дугальда. Вот за той скалой пряталась пастушья хижина, в которой Мастер обитал в летние месяцы…

Теренс умолк на полуслове. Сын не стал тревожить его расспросами. Дети Эрхартов хорошо знали историю о том, как юный королевский паж спас от гибели малыша единорожка, стал учеником мага – Мастера Дугальда, а затем пятьсот лет охранял его наследниц, пока последняя из них, Эмилия, не открыла вход в Заповедный Лес, убежище единорогов, а затем стала женой своего Стража… В молчаливом раздумье они прошли вверх ещё с полкилометра, чтобы окончательно убедиться: на месте, указанном агентами Луиса, высилась лишь куча мелкого каменного крошева.

– Помню, раньше здесь действительно торчали какие-то вертикальные глыбы, но учитель никогда не заострял на них моего внимания… – сказал старший Эрхарт младшему. – Пошли обратно. Что-то не хочется мне здесь задерживаться.

Позже, когда они спустились с горного кряжа к дороге и снова сели в машину, Теренс признался сыну:

– Нет ничего приятного в тоске по прошлому. По правде говоря, особой ностальгии я и не испытываю. Хороших людей вспоминаю с трепетом и благодарностью, а прочих давно забыл. Прошлое – это ведь то, чего уже нет. Настоящее привлекает меня куда больше…

– Всё же в прошлом могли остаться следы, которые помогут нам разобраться с настоящим, – возразил Вик.

– Прошлое, настоящее, будущее – это всё одна река времени, – задумчиво проговорил Теренс. – Помнишь, Вальд в своём письме упоминал, что в Дхаме даже выделялся особый род Мастеров – Смотрящие Сквозь Время?

Разумеется, Вик помнил. Письмо Мастера Вальда, которое хранилось в письменном столе отца, он давно выучил наизусть. Там говорилось о том, что Смотрящие Сквозь Время смогли заранее вычислить некий предел существования Дхама… И тут его осенило!

– Пап, а среди Мастеров Великой Девятки мог быть Смотрящий Сквозь Время? – быстро спросил он.

– Наверняка был, – кивнул отец. – В наш мир Дхам отправил девять Мастеров, по одному из каждого рода… Ты имеешь в виду, не могла ли передаться способность видеть сквозь время кому-то из потомков?

Как раз об этом Вик и подумал. Нет, отец не читал его мыслей: просто они мыслили в одном направлении.

– Увы, нам известен род деятельности только двоих из Великой Девятки: Дугальд был Мастером Искателем, а Илларион, как выяснилось благодаря юному Кауницу – Видящим Суть, – продолжил Теренс.

– Может, попросим Тоба ещё раз срисовать остальных? – предложил Вик. – Я знаю, он их уже десятки раз рисовал, но теперь у него будет конкретная задача – увидеть что-то, связанное с временем.

– А что, это идея, – одобрил отец. – Отличная идея!

Вик зарделся от удовольствия, совсем как в детстве: отец нечасто его хвалил, но если уж хвалил, Вик воспринимал это как высшую награду за свои старания. Правда, теперь он старался не ради похвалы отца. У него была своя цель. И своё призвание.

Да, Вик наконец-то понял, в чём оно состоит. Чем только он ни увлекался в школьные годы: музыка, живопись, математика, химия, языки – список получился бы в два столбца. Как ни парадоксально, ощущение «его дела» пришло совершенно неожиданно: в тот знаменательный день, когда они с Климом тайком рванули на поиски пропавших детей Рауля. Вот тогда он почувствовал себя по-настоящему живым! Не то чтобы счастливым – какое уж тут счастье, когда у людей беда! – зато, как говорится, в своей тарелке.

А потом выяснилось, что он, Виктор Эрхарт, и правда потомок Мастеров Искателей. Что именно искали Мастера Дхама, оставалось тайной за семью печатями. Ну а Виктор искал Эль. По крайней мере, на данный момент это было основной его задачей.

– И вот ещё, – добавил Теренс после недолгого колебания, – взгляни-ка на карту врат.

Так они между собой называли карту, присланную Луисом: здесь были отмечены все точки, где раньше располагались скрытые входы в Дхам. Карту эту Вик тоже знал наизусть, тем не менее послушно открыл её в своём смартфоне.

– Ничего несообразного не замечаешь? – спросил отец, не отводя взгляда от дороги, изобилующей крутыми поворотами.

Вик в тысячный раз воззрился на карту. Несообразным, по выражению отца, было само расположение точек: по одной в Китае и Южной Америке, две в Северной Америке, остальные в разных горных массивах Европы. С другой стороны, врата появились много веков назад, когда выходы в других местах планеты дхамжанам были просто без надобности. Кроме, пожалуй, одной страны…

– Ни одной точки на территории России! – воскликнул Вик, искренне удивляясь тому, что раньше не обратил внимания на столь подозрительный факт. – Ни в европейской, ни в азиатской части. Ты это имел в виду?

– Именно, – кивнул Теренс. – Тогда как Русь уже в Средние века была сильной державой и обещала стать великой. Это во-первых…

– А во-вторых, там поселился один из Великих – Мастер Илларион! – подхватил Вик. Его глаза, обычно безмятежно-весёлые, теперь горели от возбуждения. – Значит, где-то в России должен быть ещё один вход!

– Необязательно, но весьма вероятно. У меня сложилось понимание, что сами Мастера при случае могли воспользоваться любым путём – для мгновенного перемещения в пространстве у них имелись фибулы. Врата обеспечивали свободный проход другим дхамжанам: хоть они и предпочли изолироваться от человечества, всё же непрерывно за следили за его развитием, а для этого регулярно наведывались к нам в гости… Однако вопрос сейчас не об этом. Предположим, где-то на территории современной России или бывшей Российской Империи существуют ещё одни врата. Агенты Луиса их не засекли, так как там не пропадал никто из подопечных бывшего Магистериума. И что бы это могло означать?

– Не знаю, – признался Вик.

– Я тоже не знаю. Скажу лишь одно: сведения о гибели Иллариона во время пожара вызывают у меня большие сомнения. Кстати, я уже говорил об этом твоему приятелю Кауницу…

– Так или иначе, надо ехать к Тобу, – подытожил Эрхарт-младший. – Немедля!

Глава 2. И женщины, и дети, и собаки…

Так Виктор Эрхарт очутился в имении Кауницев. Был тихий июньский вечер. С той поры, когда здесь гостила малышка Элинор, минуло ровно пять лет. И четыре с половиной года с момента её ухода.

Отец не поехал к Кауницам. После рождения близнецов он не оставлял жену одну дольше, чем на два-три дня, и то лишь в случае крайней необходимости. Не потому, что Эмилия не справлялась одна с малышами и хозяйством: Тео и Дора, хоть и были неутомимыми выдумщиками и непоседами, всё же маму слушались беспрекословно; в свои неполные пять лет они сами убирались в детской, мыли за собой посуду и даже пытались помогать родителям в саду. Ну а домашние дела у мамы спорились сами собой: Виктор никогда не слышал, чтобы она жаловалась на усталость от быта или что работы накопилось невпроворот. «У вас всегда такая чистота и уют, будто здесь денно и нощно трудится целая армия домовых!» – говорила Надин, когда приезжала погостить в Эрхарт-холл. «Ну, не целая армия, но с полдюжины наберётся», – отвечала Эмилия, то ли в шутку, то ли всерьёз.

Домовых Виктор ни разу в усадьбе не видел, однако и беспорядка не видел тоже. А вот близнецы клялись, что уже дважды застукали домовят за работой: один раз ночью, когда те чистили на кухне медную посуду, второй раз ранним зимним утром, когда стайка забавных маленьких существ впотьмах отряхивала в саду снег с деревьев, чтобы ветки не ломались…

– Знаешь, я только сейчас понял, зачем отправился с тобой в Шотландию, – сказал Теренс сыну перед тем, как высадить его у поворота на Зальцбург. – Чтобы окончательно попрощаться с прошлым! Стало так легко, когда вдруг осознал: оно меня отпустило. Былое больше не затянет меня обратно…

– Что значит «не затянет обратно»? – встревожился Вик.

– Ну, это я фигурально выразился, – усмехнулся в ус отец. – Я же беллетрист, мне положено… Попросту говоря, многие люди в определённый момент жизни начинают больше думать о том, что было, либо о том, что будет – но не о том, что есть. Это вам, молодым, время по колено: хочешь – нырнул в воспоминания о вчерашнем, хочешь – помечтал о завтрашнем, а оттуда снова прыг в сейчас! А старики слабы: поддались воспоминаниям – и уже нет сил вернуться в настоящее.

– Так то старики! – пожал плечами Вик. – Тебе-то зачем думать о старости? Это не про тебя.

– Возможно, – отец коротко глянул на него, пряча в усах благодарную улыбку. – Но только потому, что у меня есть ты, Ева, Элинор и Тео с Дорой. И вечно молодая жена. Мне просто некогда думать о былом! А ты дерзай: прошлое не поймает тебя в свои сети, ты шустрый …

На этом и расстались. Эрхарт-старший поехал домой, а Эрхарт-младший на попутке добрался до поворота в имение Кауницев и теперь шагал по длинной подъездной аллее через старый парк.

Уже вечерело, но сумерки ещё и не думали сгущаться: приближалось летнее солнцестояние. Парк, местами похожий на настоящий дикий лес, был полон звуков и запахов. Деревья разрослись так, что их ветки переплетались над узкой гравийкой, и в густой листве кипела бурная деятельность: сновали туда-сюда птицы, едва успевая таскать корм прожорливым птенцам, жужжали пчёлы, торопливо собирая последнюю на сегодня порцию пыльцы, верещали белки, гоня сорок от своих закромов.

Внизу, под деревьями, было относительно тихо: Вик слышал лишь собственные лёгкие шаги. Когда позади раздался приближающийся гул двигателя, Вик даже не обернулся: мало ли кто едет в имение?

Теперь там жизнь била ключом. Научно-исследовательский институт, когда-то учреждённый дедом Тобиаса, Филиппом фон Кауницем, с годами разросся, и молодому хозяину без труда удалось уговорить учёных переселиться в город, в более просторное здание. Освободившийся флигель Тоб определил под художественную школу, которой сам же и руководил, причём довольно успешно. Как ему взбрела в голову такая идея, Виктор не спрашивал, но подозревал, что не обошлось без скрытого влияния его тихой сестрички Евы.

В небольшой центральной части особняка, где при старом князе находились апартаменты для гостей, по-прежнему располагались гости, с той лишь разницей, что в просторном зале, где проводились научные семинары и конференции, ныне звучала музыка, а иногда даже ставились небольшие спектакли. А всё потому, что Рауль Кауниц, к своему собственному удивлению, вдруг осел в родовом гнезде. Теперь он всё чаще уступал дирижёрскую палочку молодым коллегам и вместо гастролей с оркестром предпочитал писать музыку. Но друзья-музыканты не собирались оставлять его в покое, так что гостиничная часть никогда не пустовала…

Углубившись в свои мысли, Вик оторвал взгляд от гравия под ногами, лишь когда пыльный спортивный автомобиль, шурша шинами, остановился рядом.

– Куда путь держишь, добрый молодец? Никак к самому князю-Красно Солнышко? – раздался знакомый насмешливый голос: опустив стекло, на него смотрел ухмыляющийся Клим.

– Ба! Климентий, сокол ясный! – Вик выпучил глаза и развёл руками, изображая крайнее изумление.

Клим уже выскочил из машины, и они поздоровались, энергично хлопая друг друга по спине.

– Эй, полегче! Почто зря тратишь силушку богатырскую? – рассмеялся Вик, демонстративно потирая плечо. Он не выглядел ни коротышкой, ни хлюпиком, но друг всё равно был выше него на целую голову и почти вдвое шире.

– А ты чего пешкодралом, Витёк-Победитель? Небось дал обет сносить три пары железных кроссовок? И потрёпанный какой-то, словно Змей Горыныч пожевал да выплюнул… – Клим с ироничным прищуром оглядел товарища.