Три комнаты на Манхэттене

– Я поищу на чердаке, – сказала она. – У тебя есть спички?

Она зажгла свечу, и я словно завороженный смотрел, как она поднималась прямо с пола к потолку по крутой винтовой лестнице, как толкнула плечом люк и исчезла. Тем временем отец критическим оком оглядел обе наши комнаты, пожал плечами и принялся разбирать мою складную кровать – она не пролезала в дверь. Над нами раздавались шаги матушки; она ворочала ящики, передвигала какие-то тяжелые предметы. За это время никак не меньше трех покупателей заходило в лавку. Посреди площади, где гулял ветер, перед крытым рынком, уже запертым в этот час, торговки засветили на краю прилавка ацетиленовый фонарь.

А дождь лил, лил, все черней, все непроглядней.

– Нашла?

– Кажется… Постой…

Очевидно, она взобралась на ящик. Посыпались какие-то картонки… Отец настороженно ждал, подняв лицо к потолку.

– Может, тебе помочь?

– Нет… Нашла…

Матушка спустилась с чердака, держа в руках черную рамку с треснутым стеклом, в которую вставлена была фотография женщины с буфами на рукавах.

– Это ты стекло разбила?

– Да нет же, Андре… Вспомни… Ты сам, ну когда ты так разозлился на нее… Ты выбросил фотографию в мусорный ящик, и если бы не…

Отец взглянул на меня, подошел вплотную:

– Послушай, сынок… Завтра приезжает тетя Валери… Она будет жить у нас… Смотри не вздумай повторять то, что про нее говорили.

Я долго ломал голову, да и сейчас еще ломаю, что, собственно, он имел в виду.

– Скажи, Генриетта… У малыша ничего другого нет надеть?

– Я собиралась заказать мадемуазель Фольен для него новый костюмчик.

– Может, тебе пойти купить ему что-нибудь поприличней? Мне не хочется, чтобы тетя Валери приняла нас за…

Не помню уж, как он выразился. Отец казался озабоченным. Газ горел плохо. У нас всюду, за исключением лавки, еще стояли не газовые рожки, а простые горелки, и напор был слабый. Во всяком случае, верх горелки был всегда закопчен. Отец почти касался головой потолка полированного дерева. В катившихся по стеклам каплях отражались огни площади.

– Как будто у меня время есть!

– Мадемуазель Фольен еще побудет… Одевайся, Жером…

В доме поднялась кутерьма. День этот был из ряда вон выходящий. Помню сутолоку в низких, плохо освещенных комнатах, мою разобранную кровать и другую кровать, красного дерева, которую Урбен неуклюже втаскивал наверх по частям. Помню матушку перед зеркалом, втыкавшую шпильки в шиньон и натягивавшую сетку на пышные волосы.

– У него нет башмаков… – пробормотала она с зажатыми во рту шпильками.

– Ну и что же?

– Если я тебе об этом сообщаю, то потому, что ты всегда утверждаешь, будто…

Мои игрушки так и остались на полу.

– Поживее одевайся, Жером…

Матушка взяла из конторки деньги с тем грустно-смиренным видом, который всегда принимала в торжественных случаях.

– Вы уж меня извините, мадемуазель Фольен… Постараюсь обернуться побыстрее… Лишний человек в такой квартире, как наша… Ничего не попишешь!..

Улица и холодный дождь. Матушка держала меня за руку. Я отставал, и она тащила меня за собой; потом я вдруг прибавлял шагу и вырывался вперед.

– А что ты мне купишь?

– Костюмчик… Тебе нужно быть очень внимательным к тете Валери… Она старая женщина… И едва ходит…

Я не только никогда ее не видел, но почти ничего не слышал о ней, если не считать смутных упоминаний о существовании какой-то тетки.

Рыночная площадь тонула во мраке. Лавки освещались газом, в маленьких кафе стекла были матовые, у некоторых к тому же в замысловатых узорах.

Лишь угол улицы Сент-Йон выделялся ярко освещенным пятном; мертвенного, синеватого оттенка свет странно дергался и пульсировал: бакалейщик Визер, единственный на весь квартал, установил снаружи, над витринами магазина, мощные дуговые лампы.

– Я хочу охотничий костюм, – заявил я.

Мы шли быстрым шагом. Ветер дул нам в лицо, и мать держала зонт наклонно.

– Не попади в лужу…

А вокруг только ускользающие черные силуэты.

Мы вошли в большое двухэтажное здание магазина готового платья «Добрый пахарь».

– Для вашего сыночка, мадам Лекер?

Манекены. Пропахший табаком старик-приказчик, примеряя, дышал мне в лицо.

– Я хочу охотничий костюм…

– У вас есть охотничий костюм на его возраст?.. По-вашему, это будет прилично?

До сих пор я носил одни только матроски… Меня раздевали, одевали, поворачивали.

– Это не слишком марко?

Бедная матушка! Серый, в мелкую клеточку костюм, который она выбрала, был и без того неопределенного тона, до ужаса уныл!

– А воротнички к нему у вас найдутся?

Мне вручили картонку. Матушка надолго застряла у кассы, к тому же, как владелица торгового предприятия, она пользовалась десятипроцентной скидкой.

– Завтра приезжает мужнина тетя. Ума не приложу, как мы все поместимся, у нас и без того тесно…

Пропахший табаком приказчик преподнес мне комплект плохо отпечатанных загадочных картинок, давным-давно известных, вроде «А где болгарин?..».