Преступление отца Амаро

– О, аббат Феррао, какими судьбами попали вы в город? – воскликнул каноник Диас, очнувшись от дремоты.

– Я ненадолго, совсем ненадолго, коллега, – ответил тот, осторожно кладя на стул две толстых книги, перевязанных веревкою, и приветливо снимая шляпу перед помощником аптекаря.

Это был совсем седой старик, старше семидесяти лет, но очень бодрый и здоровый; его маленькие, живые глаза сияли веселостью, и зубы прекрасно сокращались, благодаря железному здоровью. И только огромный нос безобразил его.

Аббат осведомился спокойным, добродушным тоном, не болен ли Диас, что зашел в аптеку.

– Нет, я жду здесь. Надо исполнить одно очень щекотливое поручение…

– Ах, вот как! – оказал старик скромно и, подав аптекарю рецепт, стал рассказывать канонику новости из своего прихода. Он жил в местечке Пояиш, где у каноника было имение. Аббат очень удивился утром, проезжая мимо дома Диаса и увидя, что маляры красят фасад. Разве коллега собирается провести лето в своем имении?

Но каноник ответил, что и не думал перебираться туда. Просто рабочие ремонтировали внутренность дома, и он велел заодно выкрасить заново фасад, выглядевший скандально. Дом стоял у самой дороги, где постоянно проезжал местный помещик, болтун и атеист, воображавший, что кроме его виллы нет ни одного приличного дома во всем округе. Пусть же подавится от злости! – Неправда-ли, коллега?

Аббату очень не нравился дух тщеславия в канонике, и чувство христианского милосердия не позволило ему вступить в спор, и он поспешно ответил:

– Конечно, конечно. Чистота и аккуратность первое дело.

Аптекарь ушел в лабораторию. Диас воспользовался его отсутствием и прошептал на ухо аббату:

– Знаете, какое у меня поручение? Я должен навестить девушку, одержимую злым духом!

– Ах, вот как! – ответил аббат, и лицо его сразу сделалось серьезным.

– Пойдемте со мною. Это совсем близко.

Но аббат вежливо отклонил предложение по недостатку времени. Каноник стал настаивать. – Только на минуточку. Это очень интересный случай.

Аббат признался тогда коллеге, что не любил подобных вещей, потому что они вызывали в нем всегда сомнения и недоверие.

– Но, ведь, бывают-же чудеса! – возразил каноник. Он и сам не вполне верил в одержимость людей злым духом, но сомнение аббата относительно сверхъестественного явления было ему тем не менее неприятно.

– Конечно, бывают чудеса, – сказал аббат, – но заметьте, что подобные вещи случаются только с женщинами. Они так лукавы, что сам Соломон не мог справиться с ними, и часто так нервны, что даже доктора сплошь и рядом не понимают их напастей. Приходилось ли вам слышать хоть раз о том, чтобы Божия Матерь являлась, например, какому-нибудь, солидному нотариусу? Или слыхали ли вы о каком-нибудь почтенном судье, одержимом злым духом? Наверно, нет. А это наводит на раздумье. Я держусь того мнения, что все это женское лукавство, или болезненное состояние, или игра воображения. Разве вы не согласны с этим? Я отношусь к подобным случаям всегда очень сдержанно.

Но каноник, карауливший Амелию у двери, замахал вдруг зонтиком при виде её. Она проходила по площади и остановилась, услышав его зов, хотя задержка была очень неприятна ей, потому что отец Амаро, наверно, уже ждал в доме звонаря.

– Значит, по-вашему, аббат, – сказал каноник, открывая зонтик, – когда дело пахнет чудом…

– Я попросту чую какой-нибудь скандал.

Диас поглядел на него с уважением уже с троттуара.

– Вы, Феррао, пожалуй, мудрее самого Соломона.

Он приготовил для Амелии целую историю, в оправдание своего визита к больной. Но во время разговора с аббатом эта история бесследно вылетела из его головы, как вылетало вообще все, что он пытался сохранить в своей памяти. Поэтому он просто сказал Амелии:

– Я тоже хочу навестить Тото сегодня. Мы можем пойти вместе.

Амелия была как громом поражена. Амаро, наверно, уже ждал ее в доме звонаря. Но Божия Матерь всех Скорбящих, к которой она обратилась с горячею молитвою, вывела ее из затруднения, и каноник был очень изумлен, услышав вдруг её веселый голос и смех:

– Отлично, сегодня, значит, приемный день у Тото. Отец Амаро сказал, что он, может быть, тоже зайдет навестить ее.

– Ах, и он тоже? Отлично, отлично. Мы устроим целый консилиум.

Амелия принялась весело болтать о девочке. Сеньор каноник увидит сам… это странное создание. Она не хотела рассказывать дома, но Тото не взлюбила ее, говорила гадкия слова, не желала учить молитв, не слушалась…

– Какой тут скверный воздух! – проворчал каноник, входя в дом.

– Что поделать! Девочка – настоящая свинья и не желает привыкать к чистоте. Отец – тоже неопрятный человек. Но пожалуйте сюда, сеньор каноник, – сказала Амелия, открывая дверь в комнату Тото.

Девочка полусидела на кровати, и глаза её загорелись любопытством при виде незнакомого человека.

– Здравствуй, Тото. Как поживаешь? – произнес Диас, останавливаясь у двери.

– Ну, поздоровайся вежливо с сеньором каноником, – сказала Амелия, принимаясь поправлять ей одеяло и подушки с необычайною заботливостью. – Скажи, как ты себя чувствуешь. Не будь-же букой.

Но Тото упорно молчала, пристально разглядывая полного, седого священника, совсем непохожого на отца Амаро. И глаза её, блестевшие с каждым днем лихорадочнее по мере того, как вваливались её щеки, переходили, по обыкновению, с мужчины на Амелию и обратно, словно она хотела знать, зачем привела девушка сюда этого жирного старика, и пойдет ли она с ним тоже наверх.

Амелия задрожала, от страха. Если бы Амаро вошел сейчас в комнату, Тото, пожалуй, закричала-бы, в присутствии каноника, называя ее и Амаро собаками. Она ушла скорее из комнаты под предлогом прибрать немного кухню и стала караулить у окна, чтобы сделать отцу Амаро знак, как только он появится.

Каноник только что собрался начать свои наблюдения и спросить Тото, сколько лиц у Святой Троицы, как девочка втянула голову и спросила чуть слышным голосом:

– А где другой?

Каноник не понял.

– Скажи громче. Про кого ты спрашиваешь?

– Про того, кто приходит всегда с нею.

Каноник наклонился ближе, и глаза его засверкали любопытством.

– А кто приходит с нею?

– Такой хорошенький! От уходит с ней наверх и щиплет ее…

Но Амелия вошла в этот момент; больная замолчала, закрыла глаза, опустила голову на подушку, и дыхание её стало ровным, словно она испытывала внезапное облегчение от страданий. Каноник сидел неподвижно, не спуская с неё взволнованного взгляда.

– Ну, что-же, сеньор каноник, какое впечатление произвела на вас моя ученица.? – спросила Амелия.

– Ничего, хорошо, – ответил он, не глядя на нее. – Прекрасно. До-свиданья пока.

Он ушел, бормоча, что его ждут, и отправился прямо в аптеку.

– Стакан воды! – воскликнул он, опускаясь в. изнеможении на кресло.

Карлос уже был в аптеке и заботливо спросил, вполне ли он здоров.

– Да, только очень устал, – ответил Диас, взял газету со стола и углубился в чтение. Карлос пробовал заговаривать о политике, об опасности, угрожавшей обществу со стороны революционеров, о местном самоуправлении, но все было тщетно. Святой отец ворчал в ответ односложно и сердито.