Малыш

– Я вернусь в Ньюмаркет, где сумею найти себе заработок. – Если вы желаете остаться в замке, то вам найдется какое-нибудь занятие.

Конечно, это было очень милостивое предложение. Но не подумайте, чтобы оно исходило от доброты сердца этого важного, бесчувственного лорда и что оно сопровождалось улыбкой или ласковым взглядом.

Малыш это понял. Вместо того чтобы поспешить ответить, он принялся размышлять. Он чувствовал мало влечения к лорду, молодому графу со злым и насмешливым выражением лица и ровно никакого к управляющему, сразу оскорбившему его. К тому же что было делать с Бирком? Расстаться с ним он никогда не согласился бы. А между тем рассудок говорил ему, что следует принять предложение. Собака, конечно, мешала, но он найдет случай поговорить и о ней… Может быть, ее возьмут как сторожевую собаку… И, наконец, ведь не будет же он служить даром…

– Ну что же, решаешься ты? – проворчал управляющий, желавший отправить его ко всем чертям.

– А сколько я буду получать? – спросил решительно Малыш.

– Два фунта в месяц, – ответил лорд Пиборн.

– Два фунта в месяц!.. Сумма показалась ему громадной, и действительно, это было редкое вознаграждение для ребенка его лет.

– Я принимаю с благодарностью предложение вашей светлости и надеюсь угодить вам.

Вот каким образом Малыш, принятый с разрешения маркиза на службу в замок, был неделю спустя возведен в должность грума наследника Пиборнов.

А что же сталось с Бирком? Посмел ли его хозяин представить его ко двору… замка, разумеется?.. Нет, конечно, так как он был бы слишком дурно принят. Граф Эштон имел трех собак, которых он любил почти так же, как самого себя. Это были три великолепных шотландских пойнтера весьма задорного права. Когда какая-нибудь собака проходила мимо, ей следовало поскорей убегать, чтобы не быть разорванной на куски этими злыми животными, подстрекаемыми егерями. Поэтому Бирку пришлось бродить в окрестностях, выжидая ночи, когда новый грум приносил ему то, что мог уделить от своей пищи. Из этого следует, что оба лишь худели… Что делать, может быть, настанут лучшие дни, когда они оба потолстеют!

Тогда для ребенка началась совсем иная жизнь, чем он вел до сих пор. Не говоря уж о годах, проведенных у Хард и в Ragged school, какая разница с жизнью на Керуанской ферме! В семье Мак-Карти он был своим, не чувствуя положения слуги. Здесь же в замке встречал лишь холодное равнодушие! Маркиз смотрел на него как на бедняка, которому он уделял два фунта в месяц; маркиза – как на ничтожного зверька; граф – как на игрушку, которую получил в подарок, даже без запрещения ломать ее. Что касается управляющего, тот старался выказывать ему свою антипатию при всяком удобном случае. Слуги смотрели свысока на этого найденыша, водворенного в замке. Слуги в богатых домах гордятся своим положением, и им не подобает дружить с каким-то бродягой. Все это давали чувствовать Малышу во время обеда и ужина. Малыш не жаловался и молча исполнял свои обязанности. Но с каким наслаждением он возвращался в свою комнату, как только его обязанности были окончены!

Однако среди всей нерасположенной к нему челяди нашлась женщина, которая отнеслась к нему тепло. Это была прачка по имени Кет, стиравшая в замке белье с незапамятных времен; здесь, вероятно, она должна была окончить свои дни. Один из двоюродных братьев маркиза, сэр Эдуард Кинней, отличавшийся остроумием, уверял всех, что она стирала белье еще во времена Вильгельма Завоевателя. Во всяком случае, ее мало коснулось окружавшее ее недоброжелательство, и ее доброе сердце смягчило жизнь Малышу.

Юный грум часто проводил с ней время, когда не был нужен графу Эштону. Когда же ему случалось терпеть обиды от окружающих, Кет утешала его:

– Будь терпелив и не обращай внимания на то, что они говорят. Я не знаю ни одного среди них, который поступил бы так же, как ты, и возвратил портфель!

Прачка была, конечно права: вся челядь считала Малыша глупцом за выказанную им честность.

Как мы уже говорили, грум был новым подарком, поднесенным родителями молодому графу. Он и забавлялся им, как капризный, избалованный ребенок. Отдавал груму самые нелепые приказания, звонил по десять раз в час, заставлял переодеваться в разноцветные ливреи, разукрашенные многочисленными пуговицами, точно расцветший куст в весеннее время. Малыш походил в них на разноцветного попугая. Для чванливого графа было верхом удовольствия заставлять мальчика ходить за собой с руками, вытянутыми по швам. Малыш исполнял все с точностью машины. Если бы вы могли его видеть стоящим навытяжку, со скрещенными на груди руками около кабриолета в ожидании молодого барина и затем вспрыгивающего на всем ходу на запятки экипажа! Кабриолет же, управляемый неискусной рукой, несся во всю прыть, грозя передавить всех встречных… Зато жителям Кантурка был хорошо известен экипаж графа Эштона!

Малыш был не особенно счастлив. Надо было, конечно, ожидать, что новая забава вскоре надоест графу, который и забросит ее, если не разобьет. Но Малыш твердо решил не дать себя разбить. Он смотрел на свое положение в Трелингер Кэстле как на меньшее из зол, хотя его детское самолюбие было уязвлено обязанностями грума. Эта приниженность перед графом, ничтожество которого он сознавал, возмущала его. Юный граф был полным ничтожеством, несмотря на то, что многочисленные преподаватели наполняли его латынью и науками, как пустую бочку водой. На самом же деле и латынь, и все науки не приносили ему ничего, и он умел лишь различать породы собак и лошадей.

Малыш знал цену этому богатому наследнику и краснел за обязанности, которые ему приходилось исполнять при нем. Как сожалел он о здоровой трудовой жизни на ферме Мак-Карти! Единственное существо, с которым он мог поговорить откровенно, была Кет.

Впрочем, вскоре представился случай испытать на деле доброту этой женщины.

Заметим кстати, что процесс против Кантуркского прихода был окончен в пользу Пиборнов благодаря представлению бумаг, принесенных Малышом. Но его поступок был всеми забыт, да и кому была охота о нем вспоминать? Так прошли май, июнь и июль. Все это время Бирк был кое-как накормлен. Он, казалось, понимал необходимость быть очень осторожным во время своих скитаний в окрестностях замка, чтобы не возбудить подозрения. А Малыш получил уже за три месяца шесть фунтов, отмеченных им в графе прихода, не потратив ни одного пенса.

А лорд и леди Пиборн были заняты приемами и визитами. Так прошла часть лета. Обычно семья маркизов покидала замок на несколько месяцев, чтобы посетить владения маркизы в Шотландии. На этот раз, однако, было сделано исключение, так как по некоторым условиям высшего света им необходимо было побывать в чудной местности Килларнейских озер. Отъезд был назначен на 3 августа.

Малыш рассчитывал быть на это время свободным, но ошибся. Если леди Пиборн брала с собой свою горничную Марион, а лорд своего лакея Джона, то и молодой граф Эштон не мог отказаться от услуг своего грума.

Возникло большое затруднение. Кто будет с Бирком?.. Кто будет кормить его?..

Малыш решил посоветоваться с Кет, которая тотчас же и успокоила его, обещая заботиться о Бирке.

– Не беспокойся, дитя мое, – сказала добрая женщина. – Полюбив тебя, я полюбила и твою собаку, которая не будет голодать в твое отсутствие!

Тогда Малыш, поцеловав Кет в обе щеки, представил ей перед отъездом Бирка, с которым нежно распрощался.

Глава четвертая. КИЛЛАРНЕЙСКИЕ ОЗЕРА

Отъезд, как и было назначено, состоялся 3 августа, утром. Лакей и горничная ехали на станцию, отстоящую в трех милях, в омнибусе, оберегая вещи своих господ.

Малыш был вместе с ними и, согласно предписанию своего молодого господина, смотрел исключительно за его вещами. Впрочем, Марион и Джон и не заботились о них, предоставляя это всецело найденышу.

К двенадцати часам подъехала коляска лорда и леди Пиборн. У станции собралась кучка любопытных, которые весьма почтительно разглядывали важных путешественников, причем граф Эштоп не преминул похвастаться своим грумом. Он называл его «бой», так как другого имени не знал. Мальчик подошел к коляске, и оттуда ему прямо в лицо кинули плед, отчего он чуть не упал, к великой потехе зрителей.

Маркиз с женой и с сыном сели в отдельное купе первого класса. Джон и Марион поместились во втором, не приглашая с собой грума, который остался очень доволен тем, что будет совершать путешествие один, и сел отдельно.

Поезд сейчас же отошел, словно только и ждал этих важных особ.

Малышу уже пришлось однажды путешествовать по железной дороге в свою бытность у мисс Анны Уестон. Он, правда, мало помнил то путешествие, так как все время спал. Ему случалось, конечно, видеть эти прицепленные друг к другу вагоны, быстро мчавшиеся мимо Галуея и Лимерика. Сегодня должно было осуществиться его давнишнее желание ехать на поезде с локомотивом, этим могучим конем из стали и меди, шумевшим и пускавшим целые клубы дыма. Малыш восхищался, однако, более всего не теми вагонами, которые были наполнены пассажирами, а багажными, в которых перевозилось столько товара.

Хотя поезд шел с небольшой скоростью, Малышу вес казалось удивительно странным: вид домов и деревьев, как бы бежавших по линии, телеграфных столбов, по проволоке которых передавались депеши с еще большей скоростью, чем несущиеся мимо него предметы. Сколько неизгладимых впечатлений для его живого воображения!

На протяжении многих миль поезд следовал по левому берегу Блек-Уатера, среди живописной местности.

После небольших остановок у передаточных станций поезд достиг наконец станции Мильстрит, где остановка продолжалась двадцать пять минут. Семья лордов не вышла из своего купе, куда пришли Марион в Джон в ожидании приказаний от своих господ. Граф Эштон велел груму поискать на станции «забавных книжек» для чтения. Отправившись к витрине с книгами, он выбрал по собственному вкусу одну из них для молодого графа. Книга – путеводитель по Килларнейским озерам – была, однако, принята графом с негодованием. Какое ему дело до той местности, куда они ехали! Он ехал по необходимости, нисколько этим не интересуясь! И вместо путеводителя был куплен юмористический журнал, доставивший истинное наслаждение богатому наследнику.

В половине третьего поезд вышел из Мильстрита, и Малыш уселся опять у окна. Местность становилась теперь более гористой и разнообразной. Погода была довольно ясная, что не так часто в Ирландии. Маркиза могла быть довольна и отложить в сторону свой ватер-пруф. Однако легкий туман окутывал верхушки деревьев, смягчая их контуры. Малыш: мог рассмотреть возвышенности Кахербарнага и Пасса, достигавшие двух тысяч футов высоты.

Поезд пересек границу между Корком и Керри. Сколько воскресло у Малыша воспоминаний при названии Керри! В двадцати милях к северу находилась Керуанская ферма, где он был так счастлив у Мак-Карти, теперь безжалостно выгнанных управителем!.. Он перестал смотреть в окно, весь отдавшись грустным воспоминаниям, не покидавшим его до самого Килларнея.

Это маленькое селение могло похвалиться счастьем быть раскинутым на берегу такого чудного озера. Может быть, ему одному оно было обязано своим богатством и беззаботным образом жизни; огромное количество туристов, посещающих его, привлекались сюда, конечно, не дворцом, где живет епископ, не собором, не сумасшедшим домом, не францисканским монастырем и не работным домом. Нет, если Килларней служит любимым местом для экскурсий, то лишь из-за великолепия озер. Если бы те вдруг исчезли, песенка Килларнея была бы спета. В Килларнее нет недостатка в отелях, не считая тех, которые высятся по берегу Луг-Лена, находящегося в четверти мили.

Лорд Пиборн выбрал, разумеется, один из лучших отелей, но, к несчастью, он находился «под бойкотом». Это ирландское выражение происходит от фамилии некоего капитана Бойкота, прибегавшего к полиции, чтобы заставить работать на его полях крестьян, не желавших делать это добровольно. Быть «под бойкотом» – это все равно что находиться в карантине. Отель находился в подобного рода карантине за то, что его владелец лишил земли нескольких своих арендаторов. Его отель был теперь пуст: в нем не было ни поваров, ни слуг, и продавцы не отпускали ему товара.

Пиборны вынуждены были ехать в другой отель, отложив до другого дня свой отъезд к озерам. Грум, приведя в порядок вещи графа, получил приказание никуда не отлучаться весь вечер. Малышу пришлось просидеть в передней, в то время как его молодой господин читал, разговаривал и играл в зале в обществе туристов.

На следующий день к подъезду отеля был подан экипаж – широкое ландо с сиденьем позади для Джона и Марион. Грум должен быть рядом с кучером. Взяли чемоданы с необходимой одеждой и бельем и корзину с провизией, на случай каких-нибудь неожиданностей, так как их светлости не должны были чувствовать ни в чем недостатка. Но сами они не сели в ландо.

Лорд Пиборн, следуя своему практически развитому уму, выражавшемуся во всем и всюду, даже во время прений в верхней палате, разбил свое путешествие на две части: исследование озер и ознакомление с местностью. Поэтому ландо, которое должно было служить лишь для второй части экскурсии, отправилось их ждать к Брендонс-Коттеджу, находящемуся за озерами. Так как поездка по озерам могла продолжаться три дня, то прислуга должна была сопутствовать господам, и Малыш пришел в восторг от этого путешествия.

Это, конечно, не море. Тут были лишь озера, воды которых не бороздили торговые суда и на поверхности которых виднелись только лодки туристов. Но все же Малыш чувствовал себя счастливым. Вчера он ехал по железной дороге, сегодня – в первый раз – по воде!..

В то время как Джон, Марион и грум шли пешком к северному берегу, находящемуся в одной миле от Килларнея, маркиз с женой и сыном проехали туда в экипаже. Малышу удалось лишь издали увидеть собор. На улицах было мало народу, и то все больше туристы. Оживление в Килларнее бывает всегда в известные месяцы, в которые наезжает сюда до двадцати тысяч путешественников со всех концов Соединенного королевства. Тогда все население, кажется, состоит из лодочников и кучеров, оспаривающих друг у друга клиентов.

У пристани их светлостей ожидал катер с пятью перевозчиками. Обитые сидения и навес на случай солнца или дождя были устроены для удобства пассажиров. Лорд и леди Пиборн сели вместе с сыном на скамьи, прислуга на другом конце. Лодочники взмахнули веслами, и легкое судно плавно отплыло от берега.

Килларнейские озера занимают пространство в двадцать один километр.

Луг-Лен, самое обширное из трех озер, имеет пять с половиной миль в длину и три в ширину. Его восточные берега окаймлены зелеными лесами. На нем находятся несколько красивых островов, из них Росс считается самым значительным, а Инисфаллен самым красивым.

Погода стояла роскошная. Яркое солнце заливало лучами всю местность, что бывает довольно редко. Легкая зыбь пробегала по воде. Малыш наслаждался природой и красивыми видами, все время сменявшими друг друга, но удерживался, конечно, от всякого выражения восторга, который был неуместен в его положении.

Действительно, Пиборны могли бы удивиться, что низкого происхождения существо могло быть тронуто красотами, созданными лишь для удовлетворения аристократических глаз. Впрочем, их светлости совершали эту экскурсию только потому, что так полагалось в их положении. Графа Эштона она тоже очень мало интересовала. Он захватил удочки и собирался ловить рыбу, пока сановные родители будут осматривать коттеджи и развалины.