Мандариновый левират

– Бойся меня и моего гнева.

– Милая, а ты не сменишь пол или не сделаешь себе перевязку – ну, чтобы не иметь детей? – спросила Эдже.

– Отличная идея, мама. Как это я не додумалась? Но я уже выпросила у брата деньги и неделю свободы. Глупо наводить красоту перед тем, как собираешься себя изуродовать. Я не сделаю ничего, что испортит у господина Неджата впечатление от моей внешности. Обещаю, что останусь женщиной. Это теперь моё единственное оружие.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Али.

– Ничего, кроме того, что я должна восстановить репутацию ради нашей Пынар, а для этого должна всем нравиться, особенно мужу, – едко сказал она и выдохнула, – я устала. О второй прихоти вы узнаете вечером в день свадьбы.

– Мне очень приятно, родная, что ты называешь меня мамой.

– Не обольщайтесь. Я навсегда вхожу в ваш дом невесткой. Оттуда меня вынесут вперёд ногами. Бойтесь меня и моего гнева, – Кара встала, – поедем к вам прямо сейчас. Я хочу посмотреть комнату, которую вы мне выделите.

– И это всё? – спросил Али.

– Всё, что касается условий, подарков и прихотей. Теперь пусть работают ваши юристы. Но хорошо, что ты спросил. Ты моя кровь, Али, и я хочу взять с тебя, как с брата, одно обещание.

– Только одно? Не два?

– Только одно, брат. Обещай мне, что если кто-нибудь когда-нибудь заставит меня пережить подобную боль и подобное оскорбление, то ты убьёшь его, кем бы он ни был.

Госпожа Эдже и Али обменялись тяжёлыми взглядами. Старуха опустила голову, а Али свою вскинул. Глядя сестре в глаза, он сказал: «Обещаю. Клянусь, что убью любого, кто причинит тебе боль или унизит тебя».

Машина Арсланов везла Кару и госпожу Эдже в Мармарис. За окном проносились золотистые песчаные пляжи и зелёные сосновые рощи, пастбища и заводские комплексы, старые сёла и современные корабли. Всё это принадлежало теперь двум крупным вассалам – её брату, которого она никогда не простит, и её мужу, которого она никогда не полюбит. Слезы подступили к горлу, но она проглотила их. Она не будет плакать. Никогда. Ни за что. Будет веселиться и жить в своё удовольствие, как в последний день. Брат когда-то заключил сделку с дьяволом и стал богат. Она пошла на свою сделку с дьяволом, чтобы жить…

Глава 6. Предсвадебная суета

На следующий день Али отправился с ней в магазин строительно-отделочных материалов. Она выбрала обои и светильники для своей спальни и детской Пынар. После обеда потащила свекровь в мебельный магазин. Мебель для Пынар доставили в этот же день, а для её спальни заказали и обещали привезти через пять дней. Это её устроило. Рабочие успевали с ремонтом, а она успевала слетать в Стамбул на несколько дней.

В обоих кланах было объявлено о свадьбе и об основных условиях новобрачной. Люди Арсланов вернулись на работу на заводы и фабрики Картальоглу. Они также праздновали приобретение мандариновых садов.

Через неделю в Орлиное Гнездо пригнали фуру и трактор, да ещё новый катер для ловли рыбы – по личному распоряжению Неджата.

Кара отдала катер и трактор брату. Но фуру оставила себе. «Не обессудь, Али – это для моих мандаринчиков», – тоном маленькой капризной девочки сказала она. Он только махнул рукой. Картальоглу уже готовили снасти – до восстановления лицензии на лов рыбы остались считанные дни, да и линию диетических продуктов готовили к запуску по ожидаемому разрешению. Обе стороны выполняли обязательства по её условиям.

К тому же она подкинула брату идею нового дохода. «Али, у тебя есть мясо и рыба. Почему бы тебе не запустить на одном из консервных заводов линию по производству кормов для домашних животных?». Сначала он только дико на неё взглянул, но потом призадумался и вцепился в эту идею, подключив экономистов и аналитиков. «Это отличная идея, сестрёнка!», – сказал он ей через пару дней. «Мой тебе предсвадебный подарок», – грустно ответила она.

Али оформил на сестру и приёмыша две трети имущества, официально объявив Пынар наследницей. Эдже передала юристам документы на дом в горах, и они готовили их к передаче новой хозяйке.

Кара занималась ремонтом и обстановкой комнаты Пынар. Она не стала превращать комнату девочки в розовую шкатулку. Эдже выделила им комнаты на первом этаже по их просьбе, хотя традиционно на первом жила прислуга.

Кара поставила в крошечную комнату с одним окном кровать светлого полированного дерева, узкий шкаф и узкий комод с зеркалом и стол-бюро с множеством крошечных ящичков. Мебель удачно смотрелась на фоне белых лилий, раскиданных на песочно-бежевых обоях. На пол лёг ковёр бледно-бежевого цвета. На светлой гардине развевались белые шторы с узором из ярких оранжево-бордовых герберов. На кровать лёг солнечно жёлтый плед, а возле бюро встала бордовая пластиковая корзина с игрушками. Пынар осмотрела красоту в пастельных тонах и одобрила новое жильё.

Комната для Кары была чуть больше, да ещё имела подальше от двери нишу полтора на два метра. Она велела выкрасить стены в белый цвет. На пол положили тёмный ламинат. Из магазина доставили мебель. Огромный светлый письменный стол она поставила у окна. Рядом встала узкая белая кровать, почти как у Пынар. На стол поставили лампу с алым абажуром. На потолке горели три белых плафона стеклянной люстры на чёрном основании. Белую органзу на окне обрамляли мрачные чёрные портьеры. На кровать легло чёрное шёлковое покрывало и пара подушек красного и белого цвета. На пол постелили красную дорожку с белыми полосками по бокам. Ниша осталась пустой. Её задёрнули белой органзой. К столу приставили красное кожаное офисное кресло. Оно одно было дороже всей мебели в комнате. На столе появился ноутбук.

Кара задумчиво покаталась в кресле от стола до задней стены ниши. Чего-то в этом красно-чёрно-белом царстве не хватало. Она решила заказать себе в Стамбуле фотосессию…

Кара велела врезать во входную дверь комнаты замок. Один ключ оставила себе, один отдала Пынар, а третий лично вручила брату.

– Доверяешь? – спросил Али, приподняв бровь.

– Больше некому, – горько ответила она.

– Давай всё отменим! – импульсивно воскликнул он.

– Отменить и не отомстить? Не лишай меня радости.

– Ты меня с ума сведёшь. Что ты задумала? Что собралась делать?

– Ничего. Я ничего не буду делать. Делать будут другие. Я буду писать им сценарии действий, а они будут по ним жить.

– Ты хочешь их стравить?

– Ну, что ты. Это теперь моя семья. Именно поэтому я научу всех прислушиваться к моим словам и уважать моё мнение. Я заставлю их видеть во мне человека, а не самку и не товар.

– И меня?

– Догадливый ты мой.

– Будь осторожна, родная.

– Не буду. Буду гнать во весь опор – так, чтобы ветер в ушах свистел.

Али поцеловал её в лоб. Она ушла. Собрав сумку, улетела в Стамбул.

В особняке Арсланов не стихали пересуды. Чичек – жена Серхата – возмутилась поведением Кары.

– Что она о себе возомнила? Гулящая девчонка. Погубила первого мужа и нас всех погубит, – говорила она мужу.

– Чичек, милая, да ты что? Это он её погубил. Она ни в чём не виновата.

– Но она не девушка, и скрыла это до свадьбы, а потом стала корчить из себя жертву. А теперь все носятся с ней.

– Не все, милая. Я лично ношусь только с тобой. Что касается девственности – о таких вещах не говорят. Они и переехали сюда из-за давней трагедии.

– Лучше бы не переезжали! Что это такое? Отдельная спальня, отдельная детская. Даже у нашей Ширин нет отдельной комнаты. А для её приёмыша выделили комнату.

– Чичек! Не смей обижать сироту. Нашей дочери нет и двух лет. Она не может быть далеко от нас. А Пынар уже взрослая девочка, ей скоро одиннадцать. Ей нужна своя комната. Не будет же она спать с ними.

– С ними? Ха-ха! Зачем тогда ей эта узкая подростковая кровать? Даже не думай, что она станет настоящей женой Неджату. Бедный! Ему придётся жить с сумасшедшей.

– Она не сумасшедшая.

– Да? А эта красно-белая комната? Это же иллюстрация к фильму ужасов. Она точно чокнулась после того, что с ней сотворил Энгин, да упокоится его душа. Сумасшедшая! Сумасшедшая, – гневно говорила Чичек.

– Она вполне здраво заключила сделку с моей матерью и своим братом. Каждая из сторон и наказана была, и награждена. Все остались довольны.

– Да? А зачем Акджан сменила имя? Что это за вызов? Имя дают при рождении раз и навсегда.