Горничная, которая любила розги

Вуайерист, или Марек и прекрасная мельничиха
Зофия Мельник

ОТКРОВЕННЫЙ, ЧУВСТВЕННЫЙ, ПОРОЧНЫЙ роман современной писательницы Зофии Мельник! Женское доминирование, телесные наказания (розги, хлыст для верховой езды, шотландский тоуз, выбивалка для ковров, крапива), боллбастинг, пощечины, страпон, фут фетиш, насильственный куннилингус, публичные унижения и многое другое! Вторая часть всемирно известной трилогии о Мареке Дембицком. Марека исключают за вуайеризм из университета в Варшаве, и молодой человек вынужден вернуться к тетке в местечко Маженье. Пани Фелиция (тетка Марека), кузины – Алисия и Настуся, а так же горничные регулярно подвергают молодого человека дисциплинарным наказаниям. Скрывающийся от полиции профессор психологии Казимеж Ивелинский устраивает сексуальные оргии под видом сеансов терапии. Не по своей воле Марек вынужден посещать сеансы в доме профессора, там он становится игрушкой в руках фетишистов и флагеллантов. Молодому человеку предстоит пройти через множество испытаний, прежде чем в финале романа, он встретит свою любовь.

Зофия Мельник

Вуайерист, или Марек и прекрасная мельничиха

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Варшава на проводе, – громко объявляет телефонистка. – Пани, пройдите в третью кабинку.

На телефонной станции кроме пани Фелиции и телефонистки – ни души. Это старое, прошлого века здание – беленый сводчатый потолок, узкие окна, на полу – бурая потрескавшаяся плитка. С одной стороны зала – деревянная стойка и стекло с окошками, напротив – три кабинки с телефонами.

Пани Фелиция ждет в одиночестве на скамейке. Услыхав голос телефонистки, тетка поднимается, оправляет темное платье и с сумочкой в руках, гордо подняв голову проходит через маленький зал к третьей кабинке. Каблучки её туфель громко стучат по старой потрескавшейся плитке. Она открывает дверь с матовым стеклом, заходит в кабинку и снимает трубку с рычага.

– Соединяю, ждите, – слышит пани Фелиция голос телефонистки в трубке.

Потом свист и треск статических помех. Потом глухая плотная тишина. Пани Фелиция нетерпеливо постукивает мыском туфельки по полу. Через приоткрытую дверь тетка выглядывает в зал и видит рыжую макушку телефонистки, торчащую из-за стойки. Из узких забранных решеткой окошек льется красноватый вечерний свет. За окнами – маленькая площадь в Картузах, у крыльца телефонной станции стоит такси. Немолодой усатый водитель в черном пиджаке и фуражке курит, облокотившись рукой о желтую крышку. Водитель ждет пани Фелицию, чтобы отвести её обратно. С утра шел дождь, и в неровную мостовую там и сям вставлены лужицы с отражением темно-голубого летнего неба и розовых облаков.

– Варшава на проводе, – говорит телефонистка.

В горле першит, это, наверное, нервное. Пани Фелиция зажимает ладонью микрофон и кашляет в сторону.

В трубке что-то щелкает.

– Пан Кароль у аппарата. Слушаю, – неожиданно отчетливо и громко раздается в динамике трубки низкий мужской голос.

– Кто? – переспрашивает, растерявшись, пани Фелиция.

– Максымилиан Кароль. Декан факультета журналистки. С кем имею честь, сударыня?

– Пан Кароль, доброго вам вечера, – тетка, знает, что от волнения она начинает тараторить, поэтому она нарочно говорит медленнее. – Это пани Дембицкая вас беспокоит. Фелиция Дембицская. Я опекунша Марека…

– Кгхм…

– Сегодня я получила телеграмму из Варшавы, – продолжает пани Фелиция. – Я не все поняла… В телеграмме сказано, что Марека исключили из университета. Телеграмма подписана деканом Максымилианом Каролем. Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?

– Нет, ошибки нет, – категорично отвечает декан и в груди у пани Фелиции, словно обрывается что-то, наверное, последняя ниточка надежды.

– Ох! – вздыхает пани Фелиция и прислоняется к стене кабинки.

Ей хочется присесть.

– Увы, это позорное пятно в истории нашего университета, – продолжает пан Кароль.

Голос у него становится скучным и усталым, как перед неприятным разговором, от которого нельзя уклониться.

– Вашего племянника Марека Дембицкого отчислили из университета за аморальное поведение. Более того, его публично наказали… Я сам выпорол вашего племянника в присутствии педагогического состава и студентов факультета на заднем дворе. Смею вас уверить вас, пани Фелиция, я хорошенько отходил молодого человека шотландским ремнем.

– Объясните мне, наконец, что же случилось? – испуганно спрашивает пани Фелиция.

– Ваш племянник Марек Дембицкий – вуайерист, – говорит пан Кароль. – Он подглядывает за женщинами. Это такое сексуальное отклонение, если угодно…

– Что вы такое говорите такое! – возмущается тетка. – Мой Марек…

– Так оно и есть, вы уж мне поверьте. Многие мальчики подглядывают за женщинами, но, как правило, с возрастом это проходит. Ваш племянник подглядывал за студентками с курса. Случались скандалы, но я, признаться, не придавал этому большого значения… А кончилось тем, что я лично застукал Марека, когда он подглядывал за пани Анджеевич, профессором истории, моей супругой…

– Какой ужас! Но ведь что-то можно с этим сделать?

– Я не доктор, пани Фелиция, – отвечает пан Кароль. – Может быть, хорошая порка, которую я задал вашему племяннику, поможет ему избавиться от этой постыдной привычки.

– Но скажите, пан Кароль, нельзя ли восстановить Марека в университете, когда этот случай забудется… Скажем, на другой год он мог бы вернуться?

– Пока я декан факультета журналистики это исключено. Марек Дембицкий вуайеист, пани Фелиция. Ему не место в овеянных славными традициями станах нашего университета.

– Я вам не верю, – говорит тихо пани Фелиция.

Но в ту же минуту тетка припоминает, как Марек подглядывал на пруду за панночками из села, а потом на память приходит еще один случай, и еще один, и третий.

– Да, все это было, было… Так значит, это правда? – спрашивает себя пани Фелиция.

– У вас еще остались ко мне вопросы? – интересуется пан Кароль.

Пани Фелиция молча сжимает телефонную трубку в руках.

– Пани Фелиция?

– Нет, пан, у меня нет больше вопросов, – холодно отвечает пани Фелиция, – спасибо, что уделили мне время.

Она вешает трубку на рычаг и стоит в телефонной кабинке, словно позабыв, что ей нужно куда-то идти. Пани Фелиция достает из сумочки платок и вытирает выступившие на глазах слезы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Марек стоит на задней площадке автобуса и сквозь пыльное, забрызганное рыжим солнечным светом стекло смотрит, как разматывается из-под колес, петляет и убегает вдаль асфальтовая лента старого шоссе. Автобус трясет на выбоинах, в салоне душно и пахнет бензиновой гарью. На автостанции в Картузах в автобус села примерно дюжина человек. Есть свободные места, можно прикорнуть у окна, но Марек предпочитает стоять на задней площадке и держаться рукой за поручень. Марек едет в автобусе стоя, потому что вчера декан факультета журналистики Максымилиан Кароль и еще один пан хорошенько отходили его жестким шотландским ремнем во дворе университета. Ягодицы саднит до сих пор. Марек вздыхает и прикрывает рукой глаза от бьющего в лицо вечернего солнца. Автобус выезжает из леса. Обернувшись, Марек видит поворот на Маженью, проселочную дорогу, бегущую вниз к реке.

– Остановите! – кричит Марек водителю, но тот, как будто, не слышит.

Марек наклоняется, берет за ручку свой коричневый с металлическими уголками чемоданчик и быстро идет по проходу к кабине водителя.

– Остановите, пожалуйста!

Автобус останавливается, проехав немного за поворот. Двери с шипением открываются.

– Спасибо, – говорит Марек и соскакивает с подножки на теплый потрескавшийся асфальт.

Автобус уезжает. С чемоданом в руке Марек стоит на обочине дороги и смотрит вниз на село, на двускатные крыши, на сверкающую, словно расплавленное золото речку. В траве трещат кузнечики, вокруг Марека гудят и крутятся слепни. Один слепень садится Мареку на шею и тот ловко сбивает его шлепком руки.

– Как же здесь тихо, – думает Марек.