За пределом. Инструкция к бессмертию

– На счёт три! – крикнул он ей в ухо. – Раз, два… – и на «два» инструктор вытолкнул её, чтобы на «три» Лиля не успела вцепиться в края самолёта, как это инстинктивно случается почти со всеми, кто прыгает первый раз.

Лилии показалось, что в этот момент её сердце остановилось на несколько секунд. Она видела под собой остров в виде пальмы, чувствовала потоки ветра и жар солнца. Она приподняла подбородок и увидела летящего рядом видеооператора, и неожиданно осознала неизбежность судьбы. Она больше ничего не может контролировать. Раскроется парашют или нет, удачно они приземлятся или она переломает себе все ноги —она больше ничего не может сделать, чтобы изменить своё будущее. Возможно, это последние минуты её жизни, так что стоит попытаться получить от них максимум удовольствия. Она улыбнулась и помахала в камеру без оттенка страха в глазах, и принялась разглядывать город. Лиля прониклась ощущением свободы и полёта и даже не заметила, как пролетела минута. Инструктор раскрыл парашют, и она почувствовала толчок, сокративший скорость её падения. Плавный спуск уменьшил количество ветра, дувшего в лицо, стало проще дышать. Лилю не покидало чувство восторга и всемогущества. Новый выплеск адреналина она испытала, когда они снизились настолько, чтобы ощущать стремительное приближение земли. Приземление оказалось намного мягче, чем она представляла и опасалась. Инструктор снимал с неё крепления, а Лиля даже не замечала, как громко дышала, пока наконец не выдала шёпотом одно приглушённое «вау!». За ними подъехал внедорожник и отвёз в офис компании, откуда они стартовали, а Лиля всё ещё не могла осознать происходящее. Следующая волна переживаний была уже из-за Майкла. Она сидела на диване, даже не притронувшись к чашке чая, который ей принесли. Ей казалось, что прошло не меньше получаса, хотя часы на стене офиса уверяли, что прошло только десять минут. Почему он всё ещё не возвращается? А вдруг с ним что-то случилось?! Как она будет жить с этим, осознавая, что это из-за неё он пошёл на такой шаг. Как она могла только подумать, что разлюбила его?! Сейчас она лучше всего понимала, что не может без него жить. Она не двигалась с места, боясь, что любое её движение может нарушить равновесие в мире, и мысленно просила вернуть ей мужа. Как только он вошёл в офис, она сорвалась с места навстречу ему и расплакалась от счастья.

– Это было так здорово! Спасибо, Майкл! – так крепко она давно его не обнимала. Лиля искренне радовалась и улыбалась. Не потому что случай требовал от неё этого, а потому что она действительно испытывала счастье. Счастье от того, что они оба живы. И ей стало так легко и приятно на душе.

Выйдя на улицу, она впервые после прилёта обратила внимание на красоту, приютившего их города. Радовалась солнцу, так редко появляющемуся над Брюсселем. Её приводили в восторг пальмы, колышущиеся от морского бриза, аккуратные и ровные дорожки, дорогие автомобили и магазины. Они заехали за детьми и поехали кататься по городу. Сначала посетили Дубай Мол, где побывали в Океанариуме. После, не выходя из Мола, как и обещали детям, поднялись на Бурдж-Халифа в качестве компенсации за прыжок с парашютом, в котором им отказали. Бурдж-Халифа было одним из самых высоких зданий мира, со 124 этажа открывался прекрасный вид на город. Высота в этот раз не вызывала у Лили страха, потому что была абсолютно безопасной. Они даже решили поужинать в ресторане, расположенном двумя этажами ниже. У подножья Бурдж-Халифа располагался известный поющий фонтан, поэтому, чтобы не пропустить вечернее шоу, они решили больше никуда не ездить и после ужина только прогулялись по магазинам Дубай Мола. Когда они услышали звуки музыки, вся семья вышла на улицу к фонтанам. Музыка затихла на несколько секунд к этому моменту, и началась новая композиция: Уитни Хьюстон “I Will Always Love You”. Лиля замерла, крепче прижавшись к Майклу, пока дети наперегонки побежали к другому концу огромного бассейна фонтана. Ветерок и брызги приятно освежали в такой жаре. Тонны воды поднимались в воздух и с шумом падали обратно, подсветка окрашивала струи разными красками, а музыка проникала Лилии в самую душу. Майкл попросил случайного прохожего европейской внешности сфотографировать их на припеве, когда с самыми громкими аккордами струи поднимались выше всего. Лиля стояла рядом, как обычно позируя перед фотоаппаратом. Её улыбка была счастливой и настоящей, она чувствовала внутри не меньший фонтан эмоций и любви, переполненный смыслом текста. Майкл не встал рядом, он неожиданно развернул её и нежно поцеловал в губы. Лиля на долю секунду напряглась от неожиданности и тут же расслабилась, растаяв в его объятиях. Он отпустил её, а Лиля смотрела в его любящие глаза и хотела вопреки всем её высоким жизненным целям, чтобы этот момент длился вечно. Майкл забрал фотоаппарат у прохожего.

– Очень красиво! – прокомментировал свою работу прохожий и пожелал Лиле и Майклу хорошего вечера.

Оставшуюся неделю отпуска Лиля провела не менее активно. Они успели посетить аквапарк и тематическую ярмарку, представляющую культуру и еду разных стран мира, парк развлечений и аттракционов, покататься на джипах по пустыне Руб-эль-Хали, а также культурно обогатились, побывав в Мечети Джумейра, Доме наследия, рассказывающем о жизни шейхов прошлого века, и деревне ловцов жемчуга с небольшими домами в духе традиционной ближневосточной архитектуры и ветряными башнями. Каждый вечер, когда Майкл и Лиля оставались вдвоём, был наполнен романтикой. Но несмотря на весь спектр проснувшихся положительных эмоций, Лиля понимала, что пора возвращаться к работе – ещё очень многое отделяло её от возможности наслаждаться этой жизнью вечно, и ей стоило поспешить усовершенствовать человека, если она не хочет расставаться с прелестями этой жизни.

Всю неделю после своего возвращения в Брюссель она ужасно скучала по мужу и детям и с нетерпением ждала их возвращения. Каждый день они созванивались по видеосвязи. Дети с энтузиазмом рассказывали ей о «приключениях», которые для них придумывал Майкл. Эти разговоры были душевной разрядкой для Лили после усердных трудовых дней. Она снова чувствовала счастье. Неделя длилась так долго, что Лиля невольно всё больше задумывалась над пространственно-временным континуумом, описанным Эйнштейном. Что такое время и пространство? Как она может использовать это для изобретения телепорта? Ожидание скрашивали только размышления, вдруг охватившие её при воскрешении в памяти моментов из их путешествия по Дубаю:

«Заходишь в дорогой и шикарный с виду отель в Дубае, а там пусто. Большие чистые залы, или даже ковровые дорожки, может быть, зеркала и колонны, но что с ними можно сделать? Ничего. Диванчики и кофейные столики – ничего особенного. Как бы красиво, минималистически или вычурно это не было исполнено с этим нельзя сделать ничего такого особенного, чего бы ты не смог сделать, будучи макакой в джунглях. Вот кондиционер разве что действительно волшебная вещь. И компьютер. Но и их конечная цель в этом месте выглядит абсурдно: регистрировать приезжающих и создавать прохладу. Они автономны. Никак не зависят от тех, кто сюда приезжают. Гости на всё это могут только смотреть».

Лиля услышала в голове голос возражающего Дэнни: "Почему же бессмыслены?! Ты сидишь на диване, и тебе мягко. Ты испытываешь прохладу от кондиционера. А от поедания пирожного с кофе – удовольствие, выброс эндорфинов".

– Но всё это я могу получить и сидя на траве, в более прохладном климатическом поясе, поедая банан, – продолжала размышлять Лиля. – Но и банан, как глупо, нужен только для поддержания этой жизненной бутафории, иначе она умрёт и спектакль окончится.

Что за бессмысленные декорации мы напридумывали себе? Похоже на театральный реквизит или старую компьютерную игру, в которой прорисована огромная карта города, но ничего, кроме брождения по пустым улицам и глазения по сторонам, ты делать не можешь… Ищи миссию!

Эта мысль настолько обескуражила Лилю, что она стала пристальнее наблюдать за всеми предметами, объектами, людьми, зданиями и человеческими изобретениями вокруг. Мало что из окружавшей её реальности можно было "применить". Для себя она смогла сформулировать, чем "применение" отличается от "неприменения". Применение непременно требует приложения некоего усилия. Но даже велосипеды, тренажёры, поедание пищи, открывание дверей в итоге представились ей как абсолютно бессмысленные и исключительно созерцательные действия. Она может только смотреть на мир, на деревья, цветы, дороги, дворцы, хижины, магазины, рестораны, автомобили и людей. Она определённо не может даже просто подойти и потрогать любого человека. Она подвела итог: она могла бы без труда обойтись без всего, что её окружает, потому что она ничего не может сделать с этими предметами или в этих действиях нет никакого смысла.

Всем этим миром, всеми рукотворными и нерукотворными творениями, человеком самим можно просто любоваться. «А вдруг, Земля и человечество – это такое же бессмысленное произведение искусства, как и те, что создают сами люди. Самообновляющееся, самотворящее, прекрасное по-своему и даже в своём уродстве и несовершенстве привлекательное произведение искусство, предназначенное просто для красоты и любования?!»

Лилия была как на иголках в ожидании своей семьи. Ей так было сложно сконцентрироваться на работе, что она позвала в гости Дэнни, чтобы поделиться своими чувствами, эмоциями и мыслями, которые готовы были разорвать её на части изнутри.

– Почему человеческая душа так беспокойна? Почему люди вечно ищут что-то, ждут, верят в сверхъестественное, бога, внеземную жизнь, магию, почему так многим хочется разрушать, ломать и портить? – вопрошала она брата, угостив его чашкой травяного чая и кусочком мангового торта. Она особенно любила Дэнни за то, что можно было с ним открыто обсуждать любые философские вопросы без алкоголя, необходимого большинству людей для настройки на нужную волну. – Можешь не отвечать. Я недавно поняла причину. Потому что, когда ты приходишь в этот мир, каждая деталь уникальна и удивительна, тебе нравится открывать этот мир и удивляться. Но ты будто попадаешь в мир компьютерной игры ранних версий с очень ограниченным миром. Столько улиц и домов, разнообразных деталей, людей, только ты ничего не можешь с ними сделать. Они просто есть. И что ты тогда пробуешь сделать?

– Разгромить всё битой или с ноги, или хотя бы кулаками.

– Точно! Пытаешься хотя бы просто уничтожить. Так же и с реальным миром. Он просто есть, а люди всё надеяться и ждут, что с этим миром можно что-то сделать, что с ним связано что-то большее, какая-то особая миссия, задача, магическое и мистическое предназначение. И бродят в поисках того, кто дал бы им эту миссию.

– Навряд ли… Иначе они с радостью подхватили бы идеи матери и стали выполнять свою миссию. Все в глубине души несчастны, и никто ничего не знает о том, как правильно жить. Ты кстати не думала над созданием такого лекарства или генетической модификации человека, которая позволила бы людям больше никогда не страдать? – предложил Дэнни.

– Не уверена, что это правильно.

За короткую неделю Лиля успела кроме всего повидаться с отцом и переделать кучу дел, которые никогда не считала важными или достойными внимания. Заниматься работой у неё не получалось, потому все умственные ресурсы были заняты мыслями о Майкле. Зато она активнее занималась спортом и даже занялась домашним садоводством, засадив весь подоконник травами, которые используют в приправах: укроп, базилик, орегано, розмарин.

Всю ночь перед возвращением Майкла и детей она почти не спала: допоздна работала, без конца ворочалась, когда легла спать, и с нетерпением ждала рассвета. Утром она встала, как только солнце заполнило их спальню, собралась, неторопливо попивая кофе и читая книгу. Телевизор она, как и её мать, не любила, поэтому по утрам никогда не включала. Это утро она специально освободила для встречи с семьёй, поэтому никуда не спешила. Ночью она получила сообщение от Майкла: «Мы сели в самолёт, всего семь часов, и мы снова будем вместе, любимая! Скучаю, целую». Поэтому очень удивилась, когда, приехав в аэропорт, не увидела нужного рейса на табло прибытия.

Лиля провела несколько минут, проверяя информацию о номере рейса и времени прилёта, и не нашла ни одной причины в сообщениях от Майкла, почему этого рейса нет на табло. Она отыскала глазами круглую стойку информации и поспешила к ней. Она выбрала наугад одну из сотрудниц.

– Здравствуйте, – Лиля дружелюбно улыбнулась, не понимая, почему у неё дрожат руки. Общение с незнакомыми людьми никогда не вызывало у неё какого-либо беспокойства, но в этот раз она чувствовала необъяснимую тревогу.

– Добрый день. Чем я могу Вам помочь? – приветливо ответила сотрудница аэропорта.

– Эм… Я не могу найти на табло рейс номер EK183 из Дубая.

Лицо девушки моментально приобрело черты испуга и растерянности.

– Секундочку… – она шёпотом обратилась к мужчине, который стоял за спиной другой сотрудницы аэропорта и отдавал указания. Он тут же отвлёкся от своих дел и, выйдя из-за стойки, поспешил к Лиле.

– Здравствуйте, Мисс… – Лиля не подсказала ему своего имени, и сотруднику пришлось продолжить. Он явно нервничал, и от этого Лиля нервничала сама ещё больше. – Мне очень жаль, что приходится сообщать Вам такое, но самолёт этого рейса разбился…

Лиля потеряла дар речи и едва не потеряла равновесие, устояв только благодаря тому, что успела ухватиться за стойку. Ноги стали желейными, и сотрудник предложил ей присесть, проводив на ближайшее кресло под руку. Лиля совершенно не понимала, что происходит, не осознавала, что её куда-то ведут, дают стакан воды, задают вопросы по поводу того, кого она ждала, их имена, её имя, успокаивают. Она вышла из оцепенения, только когда сотрудник аэропорта произнёс:

– Не спешите так сильно переживать. Возможно, ваши родственники не сели на этот самолёт.

Он хотел утешить её, но она точно знала, что Майкл и дети сели на этот проклятый самолёт, и поэтому с этим «утешением» потеряла последнюю надежду. Лиля вышла из оцепенения и разрыдалась. Она потеряла всё самое важное и дорогое в её жизни, всё, что заставляло её испытывать радость и счастье, надежду на будущее. Потеряла свою любовь и поддержку. Соглашаясь на вечность, она и представить не могла, что когда-нибудь ей придётся расстаться с Майклом или потерять единственных детей. В обычной авиакатастрофе. Она победила неизбежность, но не победила случайность!

Бессмысленно было ждать результатов поисковых работ. Едва ли найдутся даже останки или какие-либо подтверждения, кроме регистрации на самолёт. Лиля понимала это, но не могла приказать сердцу не надеяться на то, что её любимые живы. Тем не менее, не видя их тел, их смерти, ей было сложно поверить в то, что их нет, осознать и принять эту мысль. Полторы недели до официального объявления о признании погибшими 225 человек Лиля не выходила на работу и жила у отца, который поддерживал в ней жизнь, готовил, убирался и принимал все звонки и сообщения с соболезнованиями. Пару раз в гости зашёл Дэнни, один без семьи, потому что Лилия никого не хотела видеть и слышать, отец и брат были единственными исключениями.

– Если… если наше существование бессмысленно, то… почему так больно, Дэнни? – жаловалась она брату сквозь слёзы, еле выговаривая слова. – Зачем… зачем эти чувства, зачем нужно было придумывать страдания в этом организме, зачем эта боль… Почему так больно? А?!

Но она знала ответ. Шедевр не был бы шедевром, если бы в нём не было страдания. Не красота – суть искусства. Боль и страдание.

– А знаешь, Дэнни, ты прав. Раньше гедонический трансгуманизм[7 - Трансгуманизм – философская концепция, которая поддерживает применение достижений науки для улучшения умственных и физических возможностей человека. Гедонический трансгуманизм видит конечной целью такого совершенствования получение максимального счастья и полное избавление от страданий.] казался мне жестоким насилием над природой человека, но сейчас… Почему нет?! Почему бы не создать блокиратор эмоциональной боли? Почему бы человеку не быть всегда счастливым?! За что мне такое горе!

Лиля была подавлена, но её печаль по любимым очень быстро переросла в ярость. Она ещё сильнее возненавидела мир и людей.

– Я не могу быть везде и совершенствовать весь мир в одиночку, – плакала она, жалуясь уже отцу после официального траура по погибшим. – Уже давно можно было бы создать безопасные самолёты. Машины же сделали с автоконтролем аварийных ситуаций. Почему самолёты до сих пор небезопасны? Не так это должно быть сложно, как телепорт, над которым я работаю!

Лиля ещё сильнее расстроилась, теперь упрекая и свою лень: «Если бы я уже изобрела телепорт, они бы не погибли…».

Глава 9. Последний этап вечности.

После трагедии изобретение телепорта стало для Лили вдвойне важнее, как память не только о матери, но и о муже и детях. Над ним она работала следующие восемьдесят лет, попутно совершая важнейшие открытия в мире физике. Но на свои успехи она не обращала внимания. Они ничего не значили для неё и не приносили никакого восторга, она снова потеряла чувствительность к миру. Слава и деньги не тешили её тщеславия, всё это она делала только с одной целью достичь совершенства.

Она продолжала видеться с отцом, который уже давно повстречал новую спутницу по жизни. Ей эти встречи давались тяжело, но Лиля видела, что она по-прежнему его любимая дочь, которой он дорожит больше всех на свете и которая ему так напоминает его Глорию. Она была рада, что отец снова счастлив, но не могла смириться с собственными потерями. Лиля искренне поражалась способности мозга помнить и скучать по людям, которых давно нет. Невозможно существовать всю вечность с таким грузом. Когда она перестанет испытывать боль от одного воспоминания о них? Сколько должно пройти времени, чтобы выветрилась любовь и скорбь по близким, которых нет?! Больше всех её внимание получал брат. В первую очередь в связи с совместной работой над проектами, но по выходным Лиля тоже иногда ходила на прогулки вместе с ним и его внуками.

Дэнни давно потерял интерес к своей жене, находя новые любовные приключения на стороне, поэтому не стремился особенно много времени проводить со своей супругой. Они не разводились, но по обоюдному желанию большую часть времени жили порознь, а их встречи больше напоминали встречи со старым другом. Из всех старых друзей Дэнни всё же предпочитал встречи с Лилей, как самым понимающим его человеком. Лилю его отношение к жене особенно удивляло. Почему любовь, разделённая смертью, так долго живёт в сердце, а та, что всегда рядом так быстро наскучивает? Курту Кобейну приписывают слова: «Чтобы по тебе скучали, нужно умереть». Не для всех случаев подходящее высказывание, но для таких наскучивших отношений, похоже, самое то.

Конечно, в связи с увеличенной продолжительностью жизнью и продлённой молодостью сами отношения во всём мире сильно изменились. Мало кто готов был целую вечность проводить с другим человеком. Людям нужно было разнообразие, смена обстановки, новые сюжеты в их жизни. Кому-то всё равно удавалось оставаться верными друг другу и радоваться совместной жизни, они этого добивались путём совместных усилий, переживая новые ощущения вместе, создавая друг для друга приятный новый опыт, как это делал для Лили Майкл в Дубае.

От всего остального мира Лиля закрылась, не подпуская никого, не связанного с работой, не позволяя отвлекать её. Рано или поздно этот день должен был настать, и Лиля без восторга, но с чувством исполненного долга презентовала миру свой первый телепорт.

На первое публичное «путешествие», приехали журналисты со всего мира. Так как Лиля сама отказалась общаться с толпой, Дэнни нанял ведущего, который должен был собрать интересующие журналистов темы и наводящими вопросами позволить Лиле рассказать о своём изобретении. Это было необходимо, иначе Лиля вышла бы молча на сцену, стянула брезент своего изобретения, сказала бы в лучшем случае одно слово «пользуйтесь» и ушла бы. Её нелюдимость сочилась из неё, но проявлялась она только в отношении к толпе и человечеству в целом. Каждого отдельного человека она не осуждала, каждому отдельно она готова была всегда прийти на помощь, быть другом и хорошим собеседником… ненадолго, чтобы не отнимали её время. Каждому отдельно, но не безликим массам, в которых присутствуют те, кто её критикует и осуждает, кто нападал на Глорию и теперь пользуется подаренным ею лекарством.

– Сегодня великий день, дорогие друзья! – вещал со сцены ведущий. – Поприветствуйте главного изобретателя нашего века – Лилия Кул! – под оглушительные аплодисменты Лилия вышла на сцену, организованную под огромным шатром. Она никого не видела, потому как все софиты были направлены на неё. Ей казалось, что она смотрит не на людей, а в темноту, мрак, пустоту. «Невелика разница», – мелькнуло в её голове.

– Второй раз за это столетие Лилия Кул перевернёт нашу жизнь и наше представление о мире. Мы почти победили время, а сегодня мы сделаем первый шаг к победе над пространством. Представляем Вам первый в мире телепорт!

Огромный брезент сняли одновременно несколько человек, и взору публики открылся трёхметровый портал. Лилия стояла на сцене и чувствовала, как краснеет от злости, хотя и старалась продолжать улыбаться: «МЫ! МЫ?! Что ВЫ лично, чёрт возьми, вообще сделали?»

– Лилия, расскажите нам скорее, как он работает? Мы все сгораем от нетерпения.

Лилия постаралась сконцентрировать свой затуманенный злостью взгляд на ведущем и отвечать по возможности вежливо.