За пределом. Инструкция к бессмертию

Видя расстроенное лицо жены, Алекс выключил телевизор.

– Те, у кого есть хоть капля мозгов, всё равно останутся на твоей стороне. А до остальных – разве тебе не всё равно, милая?

– Всё в целом неплохо прошло, по-моему, – добавила Лиля.

– Вообще огонь! Мама, жги их всех напалмом, – с энтузиазмом подбадривал Дэнни. – Так с ними и надо! Прикрикнуть, пригрозить, напугать! Глупое стадо только так и управляется. Это свободные и сильные люди требуют более грамотного и аккуратного управления, а глупая масса недовольных – это всегда трусы, которые понимают только хлыст!

Теряя последние капли терпения, Глория сдавала позиции. Всё, что она видела, – не было тем миром, который заслуживает бессмертия. В новостях сумасшедшие парламентарии спорят, кто виноват в вооружённом вторжении в очередную малоразвитую страну и продолжают портить жизнь мирному населению, изображая каждый со своей стороны героев. Радостно заявляют о завершении строительства новой больницы или приюта, потратив несоразмерно огромные деньги, выделенные из налоговых сборов. А тем временем десятки людей умирают от обвала шахты и других тяжёлых грязных работ, которые с успехом могли бы выполнятся машинами, сотни тысяч умирают от голода или не имеют доступа к безопасным источникам питья. Но главное место в обсуждениях в СМИ всё также занимает личная жизнь известных людей: не в том платье пришла, не то сказал, некрасиво ела, от усталости уснул, забыл свою речь – вот что волнует людей. Хотя они, конечно, не виноваты. Что им приносят на блюде, то они и едят, даже не пытаясь готовить самостоятельно или хотя бы тщательнее выбирать ресторан. Речи Глории становились всё более нетерпимыми и обвинительными. Это никому не нравилось, и врагов у неё становилось всё больше. Даже те, кто был на стороне бессмертия начали негодовать в нетерпении получить заветный философский камень.

Глория чувствовала, как разделилось общество и как появилось два новых существа в мире – две массы, две толпы, в которых люди как индивиды растворились. Были и те, кому было безразлично появление лекарства от смерти, как её соседу в самолёте на Кипр. Но остальные имели чёткое представление о своём отношении к лекарству, и им нравилось быть частью крупного сообщества единомышленников. Организация «Пролайф» – активно распространяла информацию о лекарстве от старения, как о новом этапе в эволюции. Им противостояли «Будь Свободен», состоящие в основном из религиозных фанатиков и бедняков, кроме верхушки, жаждущей по непонятным причинам сокращения популяции людей. Был в этой последней организации и свой плюс – все религии неожиданно сплотились против единого врага в лице Глории. «Пролайф» и «Будь Свободен» боролись за разные идеалы, но и те, и другие слепо следовали за своей толпой, испытывали агрессию и злость, радость и эйфорию, и не отдавали себе отчета в том, что совершают. Даже на время оказываясь один-на-один со здравым смыслом, они продолжают находиться в своём гипнотическом состоянии, защищая совершенно не свои интересы и жизнь, а интересы толпы. Находясь в толпе, индивид больше не несёт ответственности за свои действия, он перекладывает их на толпу, а поэтому может без угрызений совести прибегать к убийствам, разгромам и жестоким издевательствам.

Открытие завода по производству лекарства в связи с этим постоянно откладывалось. Первого сторожа, обычного мужчину в возрасте, который следил за территорией и зданием, пока там почти ничего не было, жестоко убили, повесив на воротах у входа. Стёкла выбили, стены исписали угрозами и метками «БС», обозначающими «Будь Свободен», и сломали всю мебель. Никого не поймали, а Глория и не подозревала, что придётся так тщательно охранять своё предприятие. Поэтому к моменту закупки оборудования и сырья завод был под присмотром профессиональной охранной фирмы. Никакие акты вандализма не пересекали больше территорию завода.

Но в день открытия, которое было без праздничных и торжественных перерезаний ленточки в узком кругу тех, кто должен был стать новой командой наёмных рабочих, перед воротами завода собралась толпа. В том, что этот митинг был несанкционированным, долго убеждаться не пришлось – через стены начали перелетать коктейли Молотова. Новым вооружённым охранникам удалось сдержать напор толпы до приезда полиции, несмотря на уже начавшуюся перестрелку. Глория с замиранием сердца наблюдала за происходящим из окон своего небольшого кабинета на втором этаже и следила в Интернете за прямым эфиром творящегося за стенами её предприятия беспредела.

Самым большим шоком стала для Глории информация о том, что акция протеста была организована организацией «Пролайф». Кто-то предоставил им ложную информацию, убедив, что все члены семьи Кул уже бессмертны, так же как и сотрудники завода, что существует более новая разработка, позволяющая останавливать развитие в любом возрасте, но сохранять фертильность, и что её получают только самые богатые правители мира сего, на чьи деньги и построен новый завод. Их обманули, заверив, что всё это сделано лишь для того, чтобы заселить землю потомками нынешней элиты и свести к полному вымиранию низший и средний класс. Как удалось выяснить Глории, подробно изучив группы и форум организации, ненависть, разожжённая дезинформацией среди сторонников «Пролайф», была спровоцирована изначально целой серией фальшивых сообщений о достойных, невинных и потрясающих людях, спасших сотни жизней и срочно нуждающихся в этом лекарстве. Эти несчастные, со слов автора сообщений под псевдонимом Спирит оф Виздом, обращались к Глории лично, и все получили отказ. Этот Спирит оф Виздом даже имел наглость привести выдуманные письма, которые, якобы, писала Глория. Таким простым способом всего за четыре дня активных обсуждений Глория была полностью дискредитирована в глазах всего сообщества «Пролайф». Она поняла, что срочно должна что-то сделать с этим и позвонила в службу новостей, чтобы пояснить происходящее и опровергнуть всю грязь, которую вылили на неё, иначе можно будет ожидать, как очень скоро её же сторонники прорвутся к ней в кабинет или прямо в квартиру и уничтожат её в неистовом порыве неконтролируемой агрессии. Она дала в прямом эфире короткое интервью и опровержение по телефонной связи и тут же приступила к записи полноценного видео обращения. Как сказать людям, что их облопошили и не обидеть, как сказать им это так, чтобы они поверили?! Только не представлять их глупым стадом, просто дать им другого врага и вполне конкретного. Дэнни и Алекс подключили все свои ресурсы, чтобы выяснить, кто такой Спирит оф Виздом, включая тех самых богатеев, которые действительно вкладывали деньги в завод, но лишь потому что без завода они не получат лекарства. Самая большая помощь была от Майкла, потому как он был лично заинтересован в безопасности семьи Кул, частью которой стал. А пока Глория только заверила, что разоблачит врага, так оклеветавшего её имя, и, несмотря ни на что, доведёт дело до конца и добьётся создания доступного лекарства для всех.

Она так и не смогла признаться, что после проведённых на самой себе экспериментов она до сих пор не может быть бессмертной. От части потому что верила, что сможет исправить эту ситуацию, от части потому что понимала, что эту информацию могут использовать ей же во вред.

Алекс взял управление предприятием на себя, потому что следующие несколько недель Глория только и делала, что повторяла одно и тоже разными словами на разных телешоу, радиостанциях и форумах, пытаясь снизить градус ярости толпы и не навлечь беду на семью. Лиля ей активно в этом помогала. Ей снова пришлось отложить поиска лекарства для матери на второй план, чтобы спасать их собственные жизни. Глория сама нередко просила Лилю присоединиться к выступлениям. Ей нужна была поддержка, с одной стороны. А с другой стороны, ещё молодая и привлекательная Лиля очаровывала публику. Если бы не врождённая скромность Лили, она могла бы завоевать сотни и тысячи поклонников. Тёмные густые волосы обрамляли светлое личико, так редко показывающееся на солнце. А за годы, проведённые безвылазно над работой в Бельгии, она, кажется, стала ещё белее. Но эта белизна шла ей. Где бы она ни появлялась, она тут же привлекала к себе восхищённые взгляды, и Глория старалась пользоваться этим. Хотя она сама и выглядела слишком молодо для своего возраста, в её глазах уже не было того обаятельного блеска юношества, который может свести с ума.

В этот раз Глории, наученной опытом общения с массовыми движениями, вполне успешно удалось справиться с поставленной задачей в короткие сроки, переломным моментом стало разоблачение личности под псевдонимом Спирит оф Виздом. Несложно было догадаться, что он оказался одним из главных активистов БС. Главное, что поняла Глория: толпу нельзя переубедить, приводя логичные аргументы, доказывающие её глупость или взывая к моральным принципам, но можно дать ей другую «священную» идею или другого врага, который её больше устроит. Ярость «Пролайф» была направлена в нужное русло и равновесие было вновь восстановлено, а сторонников «правильной» вечной жизни прибавилось. Производство лекарства наладилось, объёмы были небольшие, но очень быстро на помощь пришли крупные компании производители из разных стран. Патент на лекарство позволял семье Кул держать контроль над ситуацией в своих руках.

Теперь Глория могла сделать новый глоток воздуха, прежде чем нырять в следующую волну исследований, призванных спасти её жизнь. Управление производством так и осталось на Алексе.

Собираясь с утра в лабораторию, она подумывала о том, чтобы перенести всё необходимое ей оборудование на завод и таким образом больше проводить времени с мужем. Работая вместе, они могли бы чаще видеться в течение дня и вместе обедать.

– Что ты об это думаешь? – спросила она Алекса, подавая завтрак из яичницы с помидорами и чай с бергамотом.

– Было бы потрясающе, милая! Если это возможно… Я буду только рад возможности чаще видеть тебя.

Её настроение тут же улучшилось. Ещё одна забота придумать, как быстро и без потерь перевезти всё необходимое ей и обустроить себе место на предприятии, чтобы никто не мешал.

Глория выпила свой кофе с шоколадным круассаном и отправилась на работу, как всегда, раньше, чем начало светать. Ей больше не было необходимости дожидаться Лилю, которую подвозил на работу Майкл, но на работу они всё равно приходили почти одновременно. Раньше Глория всегда была рада тому, что Лиля упорно трудится и много работает, добиваясь высоких результатов. Но сегодня она совсем по-другому посмотрела на это.

– Я решила перенести нашу лабораторию в здание завода, чтобы быть поближе к Алексу, – обмениваясь новостями в лифте, сообщила Глория.

– Хорошо, думаю, это неплохая идея. И мне будет ближе добираться, – завод находился в пригороде Антверпена, что было намного ближе к Брюсселю, где теперь обитала Лиля.

– А тебе, я думаю, стоит поменьше работать, не приходить на работу так рано и не уходить так поздно. Пора бы подумать о собственной семье.

– Ты хочешь, чтобы я побыстрее родила и стала бессмертной? – посмеялась Лиля.

– И это тоже. Но в первую очередь я хочу, чтобы ты жила ещё и для себя, а не только работала на благо общества… и меня, – Глория погладила дочь по спине.

Они вышли на четвёртом этаже ещё совершенно пустого здания, зашли в лабораторию, разошлись по своим рабочим местам и, в отличие от всех остальных сотрудников, предпочитающих выпить ещё чашечку чаю перед началом работы, тут же приступили к разбору бумаг, постановке задач на день и планированию тестов. В полдень, ещё не обедав, Глория проверяла полученные результаты экспериментов. «Снова ничего», – она не успела расстроиться, потому что резко кольнуло в груди. Глория присела на стул и с грустью констатировала, что, когда что-то начинает в организме болеть, уже ничего в этой жизни не хочется, лишь бы снова почувствовать лёгкость бытия. Она решила, что ей полегчает от чашки кофе или хотя бы стакана воды. Она резко встала со стула, и у неё закружилась голова, в глазах замелькали мушки, а потом стало быстро темнеть. Такое иногда случалось с ней, поэтому она собиралась просто опереться на стол и с закрытыми глазами подождать, пока темнота пройдёт и равновесие восстановится. Но равновесие не восстановилось, она не ощутила онемевших на руках пальцев и не смогла найти опору у стола. Падая как в замедленной съёмке, она успела подумать, что должна бы больно удариться спиной и ногами о крутящийся стул, стоявший позади неё. Но ничего не почувствовала и ничего не услышала.

Звуки, сознание и зрение стали возвращаться к ней пару минут спустя. Над ней нависала Лиля, брызгая в лицо водой. Все суетились, кричали и шумели. Попытку Глории подняться на ноги тут же прервали.

– Мамочка, мама, посмотри на меня. Ты слышишь меня? – Глория сконцентрировала взгляд на Лиле. Хотела ей ответить, но язык не слушался. – Скорая уже едет. Всё будет хорошо. Ты можешь улыбнуться? Улыбнись, пожалуйста.

Глория одарила дочь самой широкой и доброй улыбкой, но Лиля увидела только перекошенное на одну часть лица жалкую гримасу. Лиля тут же поняла, что это инсульт. И молила про себя врачей, чтобы они успели в золотые три часа приехать и сделать необходимые операции. Она положила под голову Глории свою кофту и старалась поддерживать беседу, чтобы та не потеряла сознание. Глории успели измерить давление и дать успокоительное в виду высокого пульса.

Скорая успела вовремя. Глории сделали несколько операций и оставили в больничной палате. Доктор объяснил Лиле и прибывшим тут же Алексу и Дэнни, что инсульт – это только часть проблемы. Они успели оказать необходимую помощь и последствия будут минимальны. Но в ходе полного обследования они выявили серьёзные проблемы с сердцем. Очевидно, нервное перенапряжение и стресс, копившийся последние годы привели к таким последствиям. Врач попросил детей оставить его наедине с отцом, не будучи уверен в том, что сможет сообщить эту новость всей семье сразу.

– Я должен признаться, что с таким состоянием сердца, как у Глории сейчас, ей осталось недолго, – он сделал паузу, давая Алексу переварить услышанное. Желваки Алекса ходили туда-сюда, он молчал и старался сохранять самообладание. Он старался перенаправить мысленно своё горе в злость. – Точно нельзя сказать сколько, у всех людей всё очень индивидуально протекает. Порой месяц, а порой и целый год. Всё, что вы можете сделать для неё, – это почаще проводить время с ней.

– Вы ей об этом уже сказали?

– Нет, пока. Ей нужен покой сейчас.

– Я сам скажу, – твёрдо решил Алекс. Пусть лучше в этот момент рядом с ней будет её любимый человек, а не врач.

– Хорошо, но не торопитесь, дайте ей несколько спокойных дней.

Глава 7. Прощание.

– Это всё ты подстроил! – Любовь злилась и кинулась на Смерть с кулаками, как только он снова появился.

– Прекрати немедленно, – он оттолкнул Любовь, схватив попавшийся под руки торшер в качестве оружия для самообороны. – Я тут, понимаешь ли, пришёл как старый друг попрощаться, а на меня с кулаками бросаются. Чуть нос мне не разбила.

– Ты специально устроил так, чтобы я умерла!

– Я тут ни причём, случайное стечение обстоятельств. Мне очень жаль, – криво ухмыльнулся Смерть. Любовь упала в кресло, с шумом вдыхала, глотая воздух, злилась, но ярость быстро расходовала её силы. —Правда жаль, ведь ты отправишься в небытие, а там я не смогу с тобой общаться.

– Я тебя ненавижу!

– Любовь, Любовь! Ты не можешь ненавидеть. Я же знаю, ты меня любишь, хотя и только подсознательно. Иначе бы смогла меня одолеть.

Любовь закрыла лицо руками, опершись на колени, рыдала и не могла успокоиться и смириться с такой судьбой. Как она хотела жить! Смерть не мог сдержать улыбки на лице.

– Извини, улыбаюсь как дурак, но не могу оставаться приличным и вежливым. Я слишком рад, что ты всё-таки не добилась бессмертия. Я как будто одержал победу в каком-то сложном шахматном турнире, хотя ничего и не делал. На остальных мне уже всё равно, даже если им удастся не переубивать друг друга без тебя.

Любовь всё ещё тяжело дышала и решила сменить тактику.

– Можно… я не буду умирать? – она умоляюще посмотрела на Смерть. – Пожалуйста, Смерть…

Смерть удивлённо посмотрел на Любовь, и та шёпотом повторила.

– Умоляю тебя… Пожалуйста, я так хочу жить…

– Ты серьёзно?! – он подошёл ближе, отставив защитный торшер, и даже наклонился, разглядывая её взгляд так, будто видел впервые, пытаясь прочесть хитрую игру или обман в её глазах, но ничего такого не увидел. – Дети, солдаты, матери и отцы, старики и молодые просят меня о пощаде, и никто не продолжает дальше жить. Но их можно понять, они не осознают, что я не решаю таких вопросов. Но ты-то умная вроде.

Любовь в ответ только продолжала смотреть на него мокрыми от слёз глазами. Он махнул на неё рукой.

– Я не обладаю магическими способностями восстанавливать ткани, клетки и кости. Я лишь могу способствовать смертности: войны, эпидемии, глупости, – он усмехнулся, вспомнив самые глупые из человеческих смертей, получившие премию Дарвина. – Жизнь – это вообще-то твоя сфера деятельности, и ты сделала всё, что могла.

Он отрезал последнюю возможную надежду на спасение. Выхода нет. Безысходность, конец бытия, конец всему, страх. Она выпила стакан кислотного смирения, и оно принялось сжигать её изнутри. Смирение было единственным лекарством от страха, сводящим с ума. Но даже оно не помогло в этот раз, слишком уж близок и очевиден конец. «Я хочу видеть, чувствовать и помнить этот мир. Хотя бы помнить». Но не осталось ни единого шанса, ни одной надежды. У неё была целая жизнь и миллионы путей, чтобы достичь заветных дверей, но она сама всё разрушила, поспешила и упустила шанс.