Башня Континуума. Слава Резонансу

Башня Континуума. Слава Резонансу
А. Седых

После переворота противостояние Комитету входит в финальную фазу. Но даже победа над ними не означает возврата к былой стабильности. Противоречия между высшими лицами государства уже готовы вылиться в череду кровопролитных конфликтов, но и это ничто по сравнению с внезапной технологической угрозой за гранью сингулярности.

Башня Континуума. Слава Резонансу

А. Седых

© А. Седых, 2022

ISBN 978-5-0056-1085-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БАШНЯ КОНТИНУУМА

КНИГА ТРЕТЬЯ

СЛАВА РЕЗОНАНСУ

Год третий: Чумы на Пиру

ПРОЛОГ

Белая, как алебастр, рука наследного принца Синдиката Крайм-О, сёгуна Садахару Моримото, перебирала мягкие светлые волосы Изменившегося, свернувшегося калачиком у него на коленях. В чистой рубашечке и выглаженных серых брючках со стрелками, Изменившийся выглядел точь-в-точь как симпатичный двухлетний мальчуган. Лишь черный, по-змеиному раздвоенный второй язык, мелькающий в розовой влажности маленького рта, выдавал его подлинную природу не-существа. И еще – нездоровая бледность, которой монстр был обязан постоянному услад-плюсовому голоданию.

Не-существам услад-плюс был необходим точно так же, как воздух людям, или вода рыбам. Хотя Изменившийся регулярно подвергался внутривенным впрыскиваниям синтетических заменителей услада, он все еще испытывал сильный дискомфорт из-за услад-плюсовой депривации, отчего порой становился капризным и даже… слегка неуправляемым.

Не далее, как сегодня утром он приволок в постель Моримото оторванную голову одного из своих зазевавшихся дрессировщиков. Когда сёгун спозаранку распахнул глаза в своей элегантной спальне, то сразу увидел на кремово-желтых стенах, белоснежных простынях и одеялах мазки крови. В центре огромного ложа Изменившийся играл с мертвой головой, как котенок с клубком шерсти. Пустые, будто оплавленные, глазницы, свидетельствовали о том, что, перед тем, как убить, Изменившийся выжег жертве глаза кислотой, которую выплевывал из особых желез, спрятанных в глубине его глотки.

– Эй, ты, ребенок, – пробулькал Моримото.

Привстав на подушках, он протянул руку, ухватил не-существо за светлые вихры на затылке и хорошенько тряханул, заставив выпустить из зубов добычу. Мертвая голова в шлеме скатилась с кровати, подпрыгивая, как мяч для игры в боулинг, и закатилась под комод.

– Что стряслось, парень. ведь обещал, что больше не будешь убивать моих людей, – хриплым со сна голосом сказал Моримото, еще раз тряханув чрезмерно бойкого питомца.

– Воспитатель ударил меня кнутом, – ответил Изменившийся трогательным, чуть шепелявым детским голоском, облизывая раздвоенным языком окровавленные губы.

– Ударил тебя? Почему? Что ты сделал?

– Он сказал, я должен принять ванну… а я не хотел…

Убить человека для этой адской твари, вероломно скрывающейся под личиной худенького двухлетнего ребенка, было все равно, что прихлопнуть таракана. Вполне вероятно, Изменившийся и воспринимал людей, как назойливых насекомых. Он представлял новую, доселе невиданную, формацию не-существ. Пусть он не упустил случая лицемерно пожаловаться на скверное обращение, в действительности, удар электрокнута или плазмошокера для него был чем-то вроде легкой щекотки. Многочисленные тесты, проведенные над сородичами Изменившегося в Гетто научными сотрудниками Отдела Благонадежности, наглядно продемонстрировали их устойчивость к широчайшему спектру ядов и вредоносных излучений, высочайшую толерантность к смертельно опасным вирусам и бактериям, отличную выживаемость при низких и высоких температурах, безусловно смертельных для прочих живых существ. Изменившийся был в состоянии пережить несколько попаданий в упор из лучевой винтовки, даже в голову, и полностью восстановиться через двое или трое стандартных суток – фантастическая скорость регенерации, о каковой могли только мечтать генетически модифицированные, напичканные боевыми имплантами, элитные солдаты Синдиката, над усовершенствованием которых Крайм-О работала столетиями.

Жуткое чудовище. Венец услад-плюсовой эволюции. Разве мог Моримото сердиться на него? Разумеется, не мог, даже когда вспоминал, что именно эта дикая тварь нанесла ему тяжелейшее увечье, откусив лицо. А вспоминал об этом Моримото всякий раз, когда смотрелся в зеркало и видел вместо лица кожаную маску, лохмотья слоящейся, пузырящейся кожи, натянутые на каркас из медицинской разновидности ультра-стали. В этот каркас были встроены сенсоры, без которых Моримото не мог ни слышать, ни видеть, а в его разорванное горло – сложная система серебряных трубок, без которых он не мог говорить, дышать и принимать пищу.

– И все же, ты должен пообещать, что прекратишь убивать моих лояльных служащих… по крайней мере, без моего прямого приказа. И, да, ты должен принять ванну и переодеться, – сказал Моримото, вставая и набрасывая поверх своей стариковской фланелевой пижамы красный халат, расшитый вручную портретами Красного Императора Мао.

После прогулки по ночной столице Изменившийся источал амбре протухших объедков, дохлых крыс и убитых бродяг. Не слишком гуманный способ избавляться от отбросов общества, но это был единственный приемлемый способ держать в узде его врожденные агрессивные инстинкты.

– А моя уточка? – спросил он, неохотно признавав неизбежность купания.

– Будет тебе уточка, – проговорил Моримото, достав из ящика прикроватной тумбы желтую пластиковую утку, без которой Изменившийся не мыслил водных процедур. – Примешь ванну, потом переоденемся и сядем завтракать. Впрочем, ты, должно быть, сыт.

Нет, Изменившийся брезговал человеческой плотью, зато обожал рыться в мусорных отбросах, выискивая лакомые кусочки и всякий раз поражаясь, почему люди выбрасывают столько хорошей еды. Но, поскольку сейчас в столице стояла зима, и ночами температура падала до минус тридцати по Цельсию, ему не удалось насытиться как следует. Он пожаловался сёгуну, что содержимое мусорных баков промерзло, сделавшись твердым, как камень, и ему даже пришлось подраться за остатки тухлой пищи со стаей бродячих псов.

– Я бы съел еще что-то, – сказал Изменившийся, когда Моримото повел его в ванную.

– Что?

– Не знаю. Вкусное?

– Ладно. Будешь вести себя хорошо, закажем пиццу.

– Пиццу? Что это?

– Вот и попробуешь. Уверен, тебе понравится. Раздевайся и складывай грязную одежду в корзину, понял?

Моримото включил воду и украдкой, чтобы не смущать питомца, стал следить, как тот раздевается и поразительно аккуратно складывает вещи в бельевую корзину. Что за диковинное создание. Его обмен веществ, физиология и биохимия радикально отличались от всего, известного им не только о людях, но и о не-существах. А ведь Изменившийся был еще совсем детенышем. Дикая агрессия сочеталась в нем с чарующей невинностью младенчества, присущей даже матерым хищникам. Когда он не отрывал людям головы, он или дремал, свернувшись калачиком, или с удовольствием возводил башенки из пластиковых кубиков, или хвостиком следовал за сёгуном, выпрашивая ласку или лакомство.

Впрочем, считать его лишь занятным, хотя и опасным зверьком было опрометчиво. Изменившийся к тому же обладал и чрезвычайно развитым интеллектом. Всего за полгода пребывания в доме Моримото он практически в совершенстве овладел человеческой речью, причем не только ниппоном, родным языком высших чинов Синдиката, но и двумя официальными наречиями государства – уни-глаголицей и уни-гаэликом. Теперь его потихоньку учили счету, письменности и чтению. И надо сказать, не без успеха. Что из него могло вырасти со временем, интересно.

– Что-то не так, господин? – спросил Изменившийся, перехватив взгляд сёгуна. – Я ведь сложил вещи правильно, да?

– Да. Залезай в ванну. Осторожно, не поскользнись. Не горячо?

– Нет.

Моримото добавил в воду ароматические соли и мыльный порошок, и отдал Изменившемуся его любимую уточку. Тем временем к ним зашел инструктор Изменившегося с чемоданчиком в компании двух охранников и личного помощника сёгуна. Они застыли в полупоклоне, пока Моримото не велел им распрямиться.

– Да не толпитесь вы. Здесь и так жарко и душно, нечем дышать. Я сейчас, – сказал он Изменившемуся, – не балуйся.

Моримото вышел к подчиненным в спальню. Его помощник, почтительно трепеща, шепотом доложил сёгуну, что убрал мертвую голову, сменил постельное белье и принес чистую одежду для него и для мальчугана.

– Завтрак тоже уже готов, можно подавать, господин.

– Отлично. И закажи нам пиццу.

– Что? Пиццу?

– Да. Такой круглый кусок теста с томатным соусом и начинками.

– Сделаю.

Пока охранники помогали Моримото облачиться в костюм, инструктор выкупал Изменившегося, высушил ему волосы и проследил, чтобы тот тоже натянул чистые брюки и рубашку. Потом усадил его и прикрепил на запястье компактный мед-сервер, настроенный под специфику не-существ. Моримото посмотрел на показания. Сносно, но не блестяще. Инструктор открыл чемоданчик, достал инъектор и прижал к ключице Изменившегося. Дозы услада-плюс в инъекторе хватило бы, чтобы на месте свалить с пару десятков взрослых мужчин, но для Изменившегося это было лишь минимальное количество вещества, необходимое ему для выживания.

– Стало лучше? – спросил инструктор.

– Да.