Золотая лихорадка в Орехово-Зуево

– Ладно, давайте посмотрим расписания автобусов и поездов, такси вряд ли по карману нашему грузчику. В общем, Бурилин, если не окажется отбывающих на Москву поездов или автобусов с пяти до шести тридцати утра, считай, тебе повезло! – сказал Алексей.

– Начальник, говорю, никуда не ездил, чего время зря тратить?

– Проверить все-таки надо, – сказал Алексей, выводя на улицу своего подопечного. Сначала съездили на вокзал. В этот промежуток проходили два поезда: в пять часов двадцать минут – пассажирский и ровно в шесть – скорый. Бурилин вполне мог сесть в любой из них и в восемь утра быть в Орехово-Зуево, особенно на скором. Автобус отправлялся один в шесть утра, он мог на нем доехать только к девяти утра, что маловероятно, а следующий отходил, вообще, в восемь часов тридцать минут. Оставался один вариант – скорым поездом.

– Придется ехать, Бурилин. Есть варианты, тем более тебя видели соседи, – сказал Алексей, подойдя к своей машине, в которой сидел задержанный под контролем участкового.

– Тогда заедемте домой. Я переоденусь, а то в рабочей одежде, провоняю вам все здесь.

– Логично, – ответил Алексей, потрогав свои брюки, промокшие сзади насквозь от мокрых трусов. «Что люди подумают?» мелькнуло в голове.

К вечеру он доставил Бурилина в РУВД г. Орехово-Зуево и определил в камеру изолятора.

Семен Воскобойников встретил племянницу Давыдовской на железнодорожной станции, и они вместе прошли пешком до квартиры ее тети. Когда вошли внутрь, ей на какое-то время стало плохо. Семен срочно открыл окно, приложил на лоб девушки мокрое полотенце. Ее голова с черными кудряшками и большими темными глазами еле держалась на тоненькой шее. Она сидела на стуле в комнате, бледная, в сиреневом коротком платье из льна. Рукой показала на комод под телевизором.

– Там в задвижке шкатулка, еле выговорила. Посмотрите!

Семен открыл задвижку, вытащил шкатулку из дерева, инкрустированную перламутровыми ракушками, и поставил перед девушкой.

– Откройте, пожалуйста, – попросила она.

Семен пытался открыть, но у него не получалось, тогда девушка протянула тоненькую ручку, нажала на что-то, и она сама открылась. Оба, почти одновременно, глянули внутрь, шкатулка была пуста. Семен еще раз осмотрел ее, держа аккуратно в руках, чтобы оставить меньше следов от пальцев, на предмет наличия двойного дна, но ничего не обнаружил.

– С вашего разрешения я изыму шкатулку на экспертизу, может отпечатки остались.

– Пожалуйста, делайте что хотите. Монета и брошь лежали здесь, когда тетя мне показывала их. Может, переложила куда?

– Вам лучше?

– Да!

– Ну и хорошо! Посмотрите внимательно, может еще что-нибудь пропало из вещей, мягко попросил Семен. Девушка медленно прошлась по комнате, заглянула в шкаф, комод, потом прошла на кухню, осмотрела буфет, тумбу у стола.

– Вроде все на месте, даже древняя каракулевая шуба. Единственное, что я заметила, так это отсутствие чая в тумбе на кухне. У нее всегда там десять-пятнадцать пачек лежали хорошего индийского чая «Три слона». Бывший ученик снабжал, а сейчас пусто. У нее всегда был запас, сама любила попить, других угощала. Ей и кофе приносил этот ученик, но она его не пила из-за сердца, а других, особенно бывших учениц, угощала. Кофе три банки стоят. Я их заберу, если вы не против, в наше время это большой дефицит, – сказала она после осмотра.

– Хорошо! Сейчас в электричках перерыв, первая пойдет в двенадцать часов сорок пять минут, до этого у нас почти два часа, возьмите, что вам нужно. Затем пройдем со мной в отдел, запишем ваши показания, чайку попьем, потом я вас провожу на электричку. Вы не помните, тетя называла имя или фамилию ученика, который подарил ей монету?

– Нет, она не называла его, она их всех называла просто «мои ученики», во множественном числе, если даже это был кто-то один.

– Ну что, готовы? Идемте!

Она нашла большую хозяйственную сумку и забрала что ей нужно. Семен опечатал квартиру и они вместе отправились в отделение.

Вечером все сотрудники собрались у начальника отдела майора Зубарева подвести итоги. Факты были таковы: исчезла золотая монета и брошь, пачки черного чая. Это все, что обнаружила племянница убитой. Подозреваемый был один, Виктор Бурилин, 1941 года рождения, неоднократно судимый, по кличке «Чита», но у него, вроде бы, было алиби. Он в тот день ночевал в Коврове, если только не сделал вояж рано утром в скором поезде туда и обратно. Уточнить это было сложновато, при покупке железнодорожного билета в те времена паспорт или какой-нибудь другой документ не требовался. Мог и «зайцем» проехать, договорившись с проводником. На всякий случай запросили транспортную милицию опросить проводников этого поезда, показать фото Бурилина. При двенадцати вагонах нужно было опросить двадцать четыре человека, это бригада поезда, неизвестно, к какому депо приписана.

Экспертиза не обнаружила на шкатулке никаких отпечатков пальцев. Она была тщательно протерта. Был мотив кража старинной золотой монеты, которая стоила довольно дорого, о ценности броши сведений не было.

Решили еще раз допросить мать Бурилина и женщину-соседку, которая, якобы, видела его тем утром. Мать стояла на своем:

– Не был он, не приезжал!

Его видели во дворе соседи, да и сам он признался, что был дома, утверждал на допросе дознаватель.

– Не был! – твердила мать.

– А вы все утро были дома? – спросили ее, она задумалась.

– Я все время была дома, только утром с восьми до десяти ходила за станцию в город, в гастроном, яиц и масла купить, потом была дома, твердила она. Он не приезжал.

Получалось, что она отсутствовала как раз в то время, когда произошло убийство.

Провели очную ставку соседки и Бурилина, попросив ее уверенно опознать в нем того человека, которого она видела утром. Несмотря на то, что сейчас она категорически утверждала, что обозналась. Надеялись, что Бурилин перед таким фактом не устоит и расскажет, зачем приезжал домой. Но он стоял на своем: «Эту женщину давно не видел. В тот день не приезжал».

Расследование застопорилось, других подозреваемых не было. Не мог же Наимов убить учительницу, чтобы забрать монету, которую сам же ей подарил. Все же Наимова пришлось вызвать на допрос.

Так как он был дальним родственником Ваиза, допрашивал сам майор Зубарев, начальник отдела. Руслан Наимов признался, что подарил монету учительнице в знак благодарности за ее помощь в написании его научной работы по химии. Якобы, денег у него не было, он выпросил у матери семейную ценность – золотую монету, которую матери подарили на свадьбу. В дальнейшем, когда появятся деньги, он собирался выкупить ее обратно. В том, что его научный труд принесет большие деньги, он не сомневался. Это объяснение более или менее удовлетворило сыщиков.

Оставалась одна надежда на транспортную милицию. Держать Бурилина в камере долго в отделении не имели права. Все же решили на свой страх и риск продержать до понедельника вместе с двумя пятнадцатисуточниками за оказание сопротивления милиции при задержании. Санкции на обыски в его квартире и доме в Коврове, где он временно проживал, не давали из-за отсутствия серьезных улик.

В субботу поздно вечером Ваиз и эксперт Людмила Рюмина возвращались вместе домой на электричке после занятий в институте. Несмотря на то, что это была предпоследняя электричка, народу было достаточно, все сидения оказались занятыми. Они стояли в проходе в центре вагона, держась за ручки сидений, дремали. Через два ряда сидений у окна друг против друга сидели парень и девушка. Когда поезд дергался или тормозил, Ваиз приоткрывал глаза, Людмила, прислонившись к нему, на толчки не реагировала. Ваиз заметил, что парень с девушкой о чем-то спорят. Он смахивал на латиноамериканца: невысокого роста, смуглый, с длинными, зачесанными назад иссиня черными волосами, слегка напомаженными. Одет стильно, белый пиджак в обтяжку, белые джинсы, розовая рубашка, белые туфли. Худой, жилистый, он то и дело вскакивал и что-то шептал на ухо девушке. Она отвечала:

– Нет! Не могу! Давай в другой раз.

– Но я уеду через два дня, вернусь только в середине сентября!

– Вот приедешь тогда и решим!

В таком духе они тихо спорили. В отличие от парня девушка была пухленькой, с бледной кожей и каштановыми волосами, явно выше его ростом. Она то и дело прижимала к себе пакет с тетрадями для конспектов.

– Станция Чухлинка, – объявили по радио.

В вагон ввалилась группа парней, слегка выпивших. Они громко общались между собой, матерились. Ваиз хотел отреагировать, но Людмила остановила его:

– Не вмешивайся! Если уж совсем распояшутся, тогда сделаем замечание. Сейчас, наверняка, пройдет по вагону патрульная служба милиции.

Двое из ребят вышли в тамбур покурить, а трое встали в проходе рядом со спорящими парнем и девушкой. Они стали изредка делать им колкие замечания, но их словно не замечали. В это время появились три милиционера и с ними пятеро дружинников. Увидев их, ребята притихли и повели себя смирно. Патрульные узнали Ваиза и Людмилу, поздоровались, пару минут постояли с ними и пошли дальше в следующий вагон. Только они ушли, ребята снова загалдели.

– Эй ты, обезьянка! Не хочешь уступить место людям? – обратился один из них к парню в белом пиджаке. В это время сидевшая рядом с девушкой женщина встала и пошла к выходу. Грубиян сел на ее место, подтолкнув девушку, постепенно начал прижиматься к ней, двое стоявших смотрели на парня. Он не смотрел на них и только играл желваками. Сидевшие рядом с ним двое мужчин, молча встали и отошли в конец вагона на выход. Один из забияк присел к парню и взял его за рукав.

– Хороший пиджачок, не поделишься?

Все сидевшие в вагоне смотрели в пол и не вмешивались, хотя в вагоне было человек пятнадцать здоровых мужиков. Трое продолжали вести себя по-хамски, один даже за ухо подергал парня в белом пиджаке. Тот молчал, только девушка говорила:

– Прекратите, сейчас позову милицию!

– Ха, они уже далеко, курица! Что, русского парня не нашла? Пойдем с нами прогуляемся, начал приставать к ней севший рядом парень.

Ваиз не выдержал, подошел к ним. – Прекратите приставать к людям! Не успел он выговорить, как этот худенький в белом пиджаке вскочил, словно только ждал поддержки, и так профессионально начал метелить кулаками и ногами сразу двоих, что те не успевали отбиваться. Третьему Ваиз завернул руку и уткнул лицом в сиденье. Увидев потасовку, двое куривших в тамбуре ринулись в вагон, но тут уже не выдержали другие мужики. Набросились на этих двоих и хорошенько помяли им бока. На ближайшей платформе всех пятерых вытолкали из электрички. Парень в белом пиджаке несильно пострадал, но пиджак был порван и испачкан кровью. Недолго думая, он снял пиджак и выбросил на ходу в открытую верхнюю часть окна электрички. Девушка смотрела на него широко открытыми глазами, как на героя. Больше они не ругались и через две остановки вышли.