Золотая лихорадка в Орехово-Зуево

– Ладно! Ты не болтун, я тебе скажу, хотя Руслан просил никому не рассказывать. Он сделал открытие, которое в голове не укладывается. Я химик и то не верила, пока он не подарил мне образец. Он научился добывать золото из шлака и жидкостей.

– Что, алхимиком стал? – не поверил я.

– Сиди здесь, сейчас покажу, сказала Корнелия Михайловна, уходя в комнату. Я допил чай, слушая ее шаркающие шаги. Она принесла и положила на стол шкатулку, открыла ее, там лежали желтая монета и брошь. Брошь меня больше заинтересовала очень качественная работа.

– Смотри, это чистое золото, оно мягкое и желтое. Руслан сам его добыл. Когда он опубликует свои труды будет сенсация. Это тебе не спирт гнать.

Не знаю почему, но ее слова задели меня, еще я засомневался, что монета действительно золотая, подумал, дурят бабулю. Я видел, куда она положила шкатулку, решил незаметно взять монетку и оценить в ломбарде, вывести на чистую воду ее любимого ученика. Пока она собирала мне на кухне в пакет чай и колбасу, я вроде ходил туда-сюда, а сам незаметно забрал монету.

– Хорошо поешь, Чита! А брошь-то зачем взял? – прервал его Ахтямов.

Воскобойников и Михайлов, открыв форточку, махали папками, выгоняя дым от сигарет Бурилина. Он непрерывно курил, глубоко затягиваясь и, как побитая собака, жалобно глядел на них.

Бес попутал, воровская привычка, взял машинально, не задумываясь. Брошь-то успел кинуть в карман, а монету не успел, держал между пальцев. Когда забирал пакет, монета выскользнула и покатилась по столу. Она увидела, плюхнулась на стул и говорит:

– Виктор! Разве этому я вас учила? Думаешь, мне монету жалко? Нет, я веру в тебя потеряла. А монету можешь взять, если твоя совесть так низко пала. Ой, боже! Я тебя, как сына любила! – и в этом духе она причитала. – Лучше бы поругала или накричала. Я не знаю, что на меня нашло, такая злоба появилась на весь белый свет. Схватил с тумбы узенький такой нож и ударил ей в спину, не глядя.

– Ага! Не глядя, прямо в сердце, – прокомментировал Михайлов.

– Потом что было? – продолжал допрос Ваиз.

– Потом пришел в ужас от содеянного. Я ее тоже любил по-своему, больше, чем родную мать. Стер отпечатки на чашке и шкатулке, забрал в тумбочке десять пачек чая и пошел этажом ниже домой. Матери дома не оказалось, меня никто не видел из соседей. В общем, спрятал монету и брошь дома, идти в ломбард было опасно. Взял с собой чай и рванул на электричку до Петушков, остальное вам известно, закончил свой рассказ Бурилин.

– Хорошую сказку нам рассказал, сам-то в это веришь? Почему привязал ее к стулу? Почему пытал? Любил, говоришь, больше матери, а руки ей жег утюгом, потом душил. Что-то человеческое в тебе осталось? Колись уже до конца или тебе заключение экспертизы показать про пытки? напирал на него Ваиз.

– Говорю, бес попутал. Я засомневался, ее рассказ про монетку был не очень убедителен. Вряд ли кто подарит старухе золотую монету, особенно бывший ученик, подумал я. Скорее всего, выгораживает своего любимца, а у самой золотишко припрятано. Старая еврейка, наверняка, где-то прячет капиталец. Говорили, ее папаша был известным ювелиром или сама проговорилась когда-то, не помню, Бурилин закурил новую сигарету и стал уныло смотреть в окно, задумавшись.

– Продолжай, Чита. Что произошло дальше? – теперь уже Семен Воскобойников рявкнул на него.

– А что дальше? Дальше я ее чуть придушил и посадил на стул, она чуть концы не отдала, привязал к спинке стула. Стал спрашивать, где остальное золото. Она ни в какую. Говорит, нет золота, есть деньги, на книжке на похороны лежат пятьсот рублей, наличных нет. Ну, я так и сяк, в общем, прижег чуть утюгом, она в обморок. Понял, что оставлять в живых нельзя, дополнил свой рассказ Бурилин.

Сотрудники смотрели на него с ненавистью. Вот, чем отплатил ученик своей учительнице за всю ее доброту. Поехали к нему домой.

На суде Виктор Бурилин обливался горючими слезами, рассказывал, как он любил и уважал свою учительницу, во всем раскаялся. Но суд не поверил в его раскаяние. С учетом его прежних подвигов и убийства, совершенного с особой жестокостью, пожилой беззащитной женщины с целью ограбления, приговорил его к высшей мере наказания – расстрелу. Привели ли приговор в исполнение неизвестно. Бурилин пытался обжаловать решение суда, дошел до Верховного суда, но приговор оставили в силе.

Монету после завершения следствия и суда отдали наследнице по завещанию, той самой племяннице. Появление золотых монет царских времен строго контролировалось КГБ СССР. Они вели учет всех известных нумизматов и коллекционеров, а также случаев появления их в обороте. По инструкции сотрудники милиции сделали цветное фото монеты со всех сторон, даже ребер-боковин, указали адрес ее последнего местонахождения, адрес племянницы учительницы и отправили эти фото с рапортом в Управление внутренних дел Московской области. Ввиду того, что тогдашний министр внутренних дел СССР Щелоков противостоял руководству КГБ СССР, рапорт до поры до времени лег, как говорят, «под сукно». Мог ли тогда кто-нибудь из участников этого расследования предполагать, что история получит продолжение и рассматривать ее будут сначала на коллегии КГБ СССР, а затем на закрытом заседании Политбюро ЦК КПСС.

Работа ребят из уголовного розыска города Орехово-Зуево была замечена «наверху», и их всех Зубарева, Ахтямова, Воскобойникова, Михайлова, эксперта Рюмину перевели работать в Управление внутренних дел Московской области.

Не успели они освоиться на новом месте, как гром среди ясного неба, произошло новое убийство в Орехово-Зуево. Опять жертву пытали перед убийством, при осмотре квартиры нашли две золотые монеты царских времен, достоинством в десять рублей каждая. Убитым оказался мужчина тридцати двух лет, некий Валерий Кашапов, местный художник.

Дальнейшую историю событий рассказал мне капитан Ваиз Ахтямов, оказавшийся в этом водовороте криминальных событий.

Фарфоровый завод

День начался совсем неплохо. Утром, как на крыльях, я вылетел из Областного Управления Внутренних Дел. Мне, старшему инспектору уголовного розыска, капитану милиции Ахтямову Ваизу сегодня особенно радостно, на это есть довольно веские причины. Во-первых, закрыл одно запутанейшее дело, связанное с дорожно-транспортным происшествием. Во-вторых, заместитель начальника Управления подписал приказ на отпуск, наконец, завтра мне исполняется двадцать девять лет. Пригласил самых близких друзей и родных. Из небольшого подмосковного городка должен был приехать двоюродный брат с женой, в общем, вечер обещал быть интересным.

В Москве стояла солнечная и сухая погода. Октябрь в последние годы радовал москвичей, как бы давая компенсацию за дождливое холодное лето. Глядя на позолотившиеся деревья, я строил радужные планы насчет предстоящего отпуска. В октябре можно еще погреться на юге, где-нибудь около Сухуми или еще дальше. Надо будет позвонить друзьям в Новый Афон, чтобы пристроили где-нибудь с питанием, а жить можно у них. Буду целыми днями купаться и загорать. Так, мечтая об отдыхе, я подошел к своему дому. Нужно было, прежде всего, выспаться, а потом побегать по магазинам за продуктами, зайти к одной очень милой доброй девушке. Я, конечно, не очень надеюсь, что она придет ко мне на день рождения, но все-таки попробую ее пригласить. А вдруг согласится? Правда, как мне кажется, ее родители меня терпеть не могут.

Из сводок: «Рано утром 3-го октября, возвращаясь после ночной смены, старший мастер автобусного завода Ансар Файзуллин на своей автомашине марки ВАЗ-2106 «Жигули», государственный номер 21-02 МЕЕ попал в дорожно-транспортное происшествие, которое закончилось для него трагически. Врачи констатировали мгновенную смерть водителя.» Из протокола, составленного на месте происшествия младшим лейтенантом милиции инспектором ГАИ Петькиным:

Трейлер-фургон объединения «Совтрансавто», государственный номер 13-34 МИЮ, проезжая по улице Текстильной, выехал на встречную полосу движения. Он это сделал (со слов водителя) из-за плохой дороги на своей полосе движения. Грузовой автомобиль направлялся на фарфоровый завод. Улица была очень слабо освещена, водитель ехал с дальним светом фар. Дорога покрыта асфальтом, дождей дня два не было. Когда грузовик уже почти съехал на свою полосу, из-за поворота выехала легковая автомашина на большой скорости. Водитель грузовика, переключив фары на ближний свет, продолжал съезжать на свою полосу. Но так как скорость была незначительная (по данным экспертизы 40-45 км/час) прицеп еще оставался некоторое время на встречной полосе, на пути легкового автомобиля. Автомобиль «Жигули» врезался в задний мост прицепа, залетев под него, грузовик не тормозил. Водителя «Жигулей» выбросило вперед через лобовое стекло на расстояние три метра. Врач «Скорой» констатировал смерть. Прицеп получил незначительные повреждения. Свидетель происшествия, полупьяный сторож универмага, ничего существенного не показал…».

Празднование моего дня рождения было в полном разгаре, когда позвонили в дверь. Вы бы видели мое лицо в тот миг, когда я открыл дверь и стоял, растерянно улыбаясь. То была она. Ее густые темно-каштановые локоны были аккуратно собраны на затылке. Красивое лицо было слегка порозовевшим от свежего осеннего ветра. Темно-голубые, почти синие, глаза сияли радостью. Я никак не мог справиться с глупой улыбкой, которая была запечатлена на моем лице, рот растягивался до ушей.