Золотая лихорадка в Орехово-Зуево

– Странно, – сказала Людмила. – Я думала, что весь неблагонадежный контингент уже отправили за сто первый километр. Откуда они взялись?

– Как раз оттуда и приехали, наверное, поразвлечься, – ответил Ваиз, усаживая Людмилу на освободившееся место и сам сел рядом. Людмила взяла его под руку, прислонилась к плечу и закрыла глаза. Она слышала, как ритмично бьется его сердце, и хорошая теплая волна накрыла ее.

– Вставай, соня! – будил ее Ваиз. Следующая остановка наша, электричка Петушковская, а то проспим и уедем черте куда, возвращаться придется точно пешком по шпалам.

Людмила встала, позевывая. Когда они вышли из вагона, моросил мелкий теплый дождь, было безветренно.

– Ой, я зонтик не взяла! Хорошую же погоду обещали! Промокнем, а идти далеко. И придется пилить пешком, автобусы не ходят, говорила Людмила, вышагивая под руку с Ваизом по платформе.

– Да, я уж точно промокну до трусов, мне же еще обратно идти, – соглашался с ней Ваиз.

– Слушай, Чегевара! У тебя есть свободное койка-место? Завтра выходной день, давай позвоним с автомата маме, чтобы не волновалась, а я переночую у тебя, если пустишь, конечно. Твой дом всего в ста метрах отсюда. Как ты на это смотришь?

– Я с удовольствием приму, поспишь на моей кровати. Я где-нибудь пристроюсь. Диван увезли в московскую квартиру.

– Ой, тогда не буду тебя беспокоить! Пошли ко мне, у меня есть диван и раскладушка.

– Смотри, дождь усиливается, до тебя далеко. Промокнем, еще простудишься. Пошли уж, что-нибудь придумаем.

Они дошли до телефонной будки, протиснулись туда вдвоем, позвонили матери Людмилы и бегом добежали до дома Ваиза. Когда вошли в дом, Людмила с интересом осмотрела спартанскую обстановку.

– Проходи, не стесняйся. Сейчас чайку попьем, – сказал Ваиз, направляясь на кухню ставить чайник.

– У тебя душ или ванна, что-нибудь работает? После дневной жары неплохо бы освежиться.

– Работает, только там газовая колонка. Умеешь включать или помочь?

– Помоги, будет лучше, а то что-нибудь не так сделаю.

Ваиз взял чистое полотенце и большой белый махровый халат, отнес в ванную и запустил колонку. Пока Людмила принимала душ, он постелил ей на своей кровати, а себе притащил видавшую виды раскладушку, сделанную из алюминиевых трубок. Расставил на столе чашки, чайник, варенье и печенье «Юбилейное», которым мать забила тумбу на кухне.

– Тоже неплохо бы принять душ, но лучше после чая, – подумал он. В это время в ванной раздался страшный грохот, как будто ударили в пожарный рельс. На улице, недалеко от дома, стоял столб, на нем висели на цепи кусок рельса и железный прут которым по нему стучали, оповещая народ в случае пожара или других экстренных событиях.

Ваиз пулей влетел в ванную, открывшаяся картина его ошарашила. Людмила сидела на деревянном полу, совершенно голая, раздвинув ноги и расставив руки. Голова ее была накрыта огромным жестяным тазом, в котором раньше мать Ваиза замачивала белье перед стиркой. До этого он висел на гвозде, у самого потолка. Как он упал на голову Людмилы, было трудно понять. Ваиз стоял как вкопанный, не зная, что делать. То ли таз сначала убрать, то ли прикрыть прелести Людмилы чем-нибудь, а посмотреть было на что.

– Что стоишь, как истукан? Помоги, сними этот чертов таз!

Ваиз аккуратно снял таз с ее головы, видимых повреждений не обнаружил. Таз упал удачно, вверх дном на ее пышную шевелюру, замотанную полотенцем. Помог ей встать, смотря куда-то в сторону, дал ей халат. Она не стала его надевать и снова залезла в ванную под душ.

– Чего уж теперь стесняться, раз увидел меня, в чем мать родила. Сейчас освежусь и выйду, – сказала она, направляя душ на слегка покрасневшую от падения шикарную попу.

– Не подглядывай, уходи! – засмеялась, не оглядываясь.

Ваиз сидел на стуле и пил чай, когда, наконец, появилась Людмила, без халата, обмотанная полотенцем, прикрывавшим ее прекрасное тело от груди и сильно выше колен. Он смущенно опустил взгляд и налил ей чай. Она поглядывала на него, слегка улыбаясь.

– Небось специально тазик-то повесил? – спросила Людмила.

– Я давно хотел выкинуть, но мать обещала кому-то отдать! – оправдывался он.

Попив чаю, легли спать, Людмила на кровати, он на раскладушке. Как только Ваиз закрыл глаза, опять появилась перед ним незабываемая картина в ванной. Он начал ворочаться, пружины раскладушки скрипели, сон не приходил. Открыл глаза опять наваждение, та же картина: стоит Людмила голая, там, где должен быть купальник, тело менее загорелое, груди стоят торчком, соски длиннее обычного, ниже пупка он боялся смотреть. Вдруг привидение нагнулось к нему и начало целовать его, сначала в подбородок, потом в губы. Только почувствовав, как на его лицо упали мокрые волосы, он понял, что это не сон, а все происходит наяву. Сначала он вздрогнул, подумав, что это неправильно, должно быть по-другому. Хотя до этого у него были женщины, но там было совсем другое чисто пообщались и разошлись. Тут он чувствовал ответственность, но мужское начало взяло свое. Он встал с раскладушки, поднял ее на руки и понес к кровати. Старинная железная кровать с панцирной сеткой долго скрипела в эту ночь, слушая различные ласковые слова.

Проснулись поздно, часов около одиннадцати. Комната была залита ярким солнечным светом. Людмила пошла в душ, потом приготовила завтрак. Ваиз лежал на кровати в раздумьях. Людмила ему нравилась, как и другие красивые женщины, но сказать, что он был влюблен в нее, было нельзя. После сегодняшней ночи он не знал, как вести себя дальше, тем более догадывался, что она к нему неравнодушна. Она надела на себя его рубашку вместо халата, которая прикрывала только верхнюю часть попы, из-за этого она казалась еще соблазнительней. Ваиз, забыв про завтрак, про грустные думы, снова привлек ее к себе.

Она ушла от него только в шесть часов вечера, сказав на прощание: – Не заморачивайся, Чегевара! Пусть это будет твоим сладким сном! – поцеловав его в ухо, выпорхнула, как будто ее и не было.

В понедельник утром все собрались на совещание у начальника отдела. Зубарев был в приподнятом настроении.

Дело, кажется, проясняется. Получили телетайпограмму от транспортной милиции: одна из проводниц опознала по фотографии Бурилина. Он сел в седьмой вагон скорого поезда в одиннадцать часов утра в тот день, сел не в Орехово-Зуево, а в Петушках. У него не было билета, проводница не хотела сажать. Он сказал, что в кассе нет билетов, а ему срочно надо на свадьбу в г. Дзержинск, это перед г. Горьким. Проводница пожалела его и пустила в вагон, даже денег не взяла. Вагон был купейный. Утро, пассажиры не спали, некоторые толпились в проходе. Наш клиент сел на откидной стул у окна в проходе, и она не заметила, когда и где он вышел. До Дзержинска он не доехал, там никто не выходил. В Коврове вышли шесть человек, но его она не видела выходящим, так как отлучалась в девятый вагон к начальнику поезда дать сведения о свободных местах. Обычно это делалось по внутренней связи, но был день, хорошая летняя погода, начальник стоял на перроне. Из этого сообщения можем сделать определенные выводы. Почему Бурилин не сел в этот поезд в Орехово-Зуево, где у него тоже есть остановка, а проехал в Петушки и станцию назначения назвал Дзержинск, а не Ковров. Ковров гораздо ближе, и денег за билет меньше платить. Похоже, наш клиент заметал следы. Ваиз, возьмись за него хорошенько, допроси, как следует, теперь есть, что ему предъявить.

– А обыски будем делать? – спросил Ваиз.

– Если расколется и сам все выдаст, будет проще. Он калач тертый, понимает, что к чему. Действуйте! – сказал начальник, закуривая вторую папиросу за совещание.

Бурилина привели в отдел, посадили на стул посередине комнаты. Присутствовали трое оперов Ахтямов, Воскобойников и Михайлов. За эти дни Бурилин зарос щетиной, глаза бегали, одежда помялась. Он переводил взгляд с одного опера на другого. В глазах виднелась тоска обреченного человека.

– Начальники, дайте закурить, – обратился он ко всем одновременно, но ему не повезло, в отделе, кроме начальника, никто не курил.

– Понятно! Кроме Зуба никто не курит! Может, стрельнете у кого-нибудь, жуть как курить хочется, – продолжил Бурилин.

– Чистуху напишешь, так и быть стрельну в коридоре, – сказал Ваиз, садясь верхом на стул напротив подозреваемого.

– Ты о чем, начальник? Я не при делах, у меня убойное алиби, процедил сквозь зубы Бурилин. Ты, Васек, знаешь, я не работаю по мокрухе!

– Подожди, а с чего ты взял, что речь идет о мокрухе? Тебя задержали за сопротивление милиции, почему тебе нужно алиби, не говорили! Отвечай, кого убил?

– Земля слухом полнится, училку грохнули, в КПЗ узнал, а то бы Колобок поехал за мной по мелочевке. Меня здесь не было! – стоял на своем Бурилин.

– Ладно, хватит дурака валять, тебя опознала по фотографии проводница скорого поезда. Сейчас поедем к тебе с обыском!

В ответ сначала послышался настоящий волчий вой, а потом Бурилин запел «Мурку».

– За сотрудничество со следствием, явку с повинной суд скостит срок, а он светит тебе немалый, а может и вышка. Добровольно выдашь монетку и браслет или поедем искать?

Тут Бурилина понесло: – Пишите явку с повинной, готов сотрудничать. Я не хотел убивать, дайте закурить!

Михайлов сбегал к ОБХСС-никам, принес пачку сигарет «Прима» и спички. Бурилин закурил и начал свой рассказ.

Магазин до трех часов не работал, я давно не был дома. Решил рано утром уехать на скором и к трем дня вернуться. Работа в магазине мне нравилась, не тяжело. Зарплата, правда, всего 67 рублей в месяц, но мне доплачивали по 5 рублей в день, кормили обедом, сами готовили. Мясо и колбасу завозили каждый день, работали без выходных получалось неплохо. В тот день завоз ожидался только в 16 часов.

Я никого не предупредил, мое отсутствие никто не заметил бы. По приезду домой я решил навестить учительницу Корнелию Михайловну, почифирить, у нее всегда классный чай. Чаем ее снабжал Наимов, она с собой мне всегда пачки три-четыре давала. Учительница была дома, как всегда, заварила мне густой чай, сделала бутерброды. Она меня любила, как сына. Я брал у нее в долг перед отъездом 25 рублей, вернул. Мне постоянно приходилось выслушивать ее нравоучения. В тот день все повторилось:

– Бери пример с Руслана Наимова, он скоро докторскую защитит. Работает почти круглосуточно, меня каждую неделю навещает, бывает и чаще. Ты ведь тоже был способным учеником, займись чем-нибудь толковым.

Я ей отвечаю:

– Ничего умного он не придумал, работает где-то младшим сотрудником, только вот деньги умеет зарабатывать, да дефицит доставать. А по моей технологии половина Орехово-Зуево самогон гонит. Если бы мог достать больше нержавейки, изготовил бы самые лучшие аппараты. Могу сделать спирт из любого подручного сырья: яблок, помидоров, картошки, березового сока, гороха, из опилок из чего хотите!

Она мне на это и говорит: