Лук для дочери маркграфа

Не услышав ни боя часов, ни как по западному коридору проследовала едва различимая в полумраке фигура.

6. Поединок на лестнице

С утра дождь зарядил с новой силой и лил два дня, словно насмехаясь над крестьянами, спешившими собрать урожай. Как ни хотелось Такко побыстрее осмотреть окрестности, вылазка откладывалась: когда с неба льёт как из ведра, много не увидишь. Зато под шелест потоков воды по кровле было особенно приятно разбирать сокровища оружейной. За распахнутыми настежь окнами стелился мягкий сумрак, а со двора снова пахло цветами.

В замке жили сельским укладом: семья собиралась за столом только за ужином, и с утра Такко был предоставлен самому себе. В другом месте он проводил бы дождливые дни на кухне, где жаркий очаг и близость кладовой неизменно собирают лучших рассказчиков и слушал бы легенды о принятых замком сражениях. Историю разрытых могил, мысли о которой не покидали Такко, здесь тоже наверняка знали лучше, чем в городе. Но слуги оказались на редкость неразговорчивы. Никто не спешил ни расспрашивать гостя о соседних городах, ни делиться своими историями.

За два дня Такко облазал главную башню и западное крыло. На всех ярусах было пусто и пыльно. Двери, за редким исключением, были заперты, а те комнаты, куда удалось попасть, встретили незваного гостя затхлым запахом и равнодушием затянутой в чехлы мебели. На полах лежал толстый слой пыли, углы были затянуты паучьми сетями, а ставни почти не пропускали свет. От скуки он рассмотрел старинные портреты в восточном коридоре: у всех мужчин были те же резкие и острые черты, что у маркграфа. Будто один и тот же хранитель рода раз за разом возрождался в своих потомках. Агнет со своими мягкими чертами и широкими скулами была совсем не похожа на отца. Лишь упрямый подбородок и манера держаться указывали на то, что девочка станет достойной наследницей своего рода.

Такко бродил по коридорам и залам, касался древних стен, и каменная громада замка завораживала его. Иные люди не выносили близости камня. Такко доводилось встречать воинов, избегавших сторожевых башен: ночами им казалось, что валуны в стенах говорят друг с другом. Сам он никогда не знал подобных страхов. Коридоры и залы напоминали подземные ходы и пещеры, которые он увлечённо исследовал в детстве; отец обломал не одну хворостину, пытаясь предостеречь сына-непоседу от обвалов и неверных троп, но Такко если уж брал что-то себе в голову, то не отступался и научился чувствовать себя в каменной толще почти столь же уверенно, как на поверхности.

Холодная утроба замка хранила своих обитателей, как материнское тело хранит неродившееся дитя. Кварцевые жилы пронизывали гранитные валуны, как кровеносные сосуды – человеческую плоть. Замок жил, замок дышал, и Такко многое отдал бы, чтобы услышать, о чём говорят древние камни в его стенах.

***

Не найдя ничего интересного в комнатах, Такко вернулся в оружейную. Выбрал меч по руке и принялся разминаться, вспоминая заученные в детстве упражнения. Отец настаивал, что сын должен уметь фехтовать. Умение сражаться длинным клинком не могло пригодиться на горных тропах, зато считалось почётным. Такко обучали по преимуществу вычурным турнирным приемам; сейчас он повторял их, попутно вспоминая и те, которым успел научить Верен, когда на стоянках они выламывали по палке и Верен обещал «показать недомерку с гор, как сражаются мужчины». Несмотря на все увещевания друга, Такко не обзавелся мечом, отдав все силы стрельбе, а в ближнем бою, до которого доходило крайне редко, полагался на нож. Но кое-что из уроков он запомнил, и теперь чередовал сложные и эффектные выпады с прямыми и сильными замахами.

– Приятно видеть, что славное оружие не скучает без дела, – голос маркграфа легко заполнил комнату, и Такко едва не вздрогнул от неожиданности: Оллард вошёл неслышно и наблюдал за упражнениями, стоя в дверном проёме. Он протянул руку, требуя меч; Такко вложил рукоять в раскрытую ладонь и отпрянул, когда Оллард подкинул клинок вверх и ловко поймал.

– Это хороший меч, – сказал он, со свистом рассекая сталью воздух. – Помню, я упражнялся с ним, когда был чуть младше тебя. Оружие, которое хранится здесь, помнит славные времена! Я не застал, когда оружейная находилась на первом ярусе. Когда я был мальчишкой, большинство из этих прекрасных мечей были свалены кучей в сундуки. То, что ты видишь сейчас – заслуга Малвайн. Она наняла мастера из столицы, чтобы точно определить время изготовления каждого клинка, и писаря – составить опись. Она придумала развесить мечи на стенах, и летом их озаряет солнце.

Похоже, госпожа Малвайн трудилась на благо замка, не жалея сил. Камни в стенах наверняка помнили её лёгкие шаги и прикосновения, помнили, как по её приказу в них вбивали гвозди. Что же сделало её безвольной куклой, за ужином не поднимающей глаз от тарелки?

– Наши враги сложили легенду о том, что замок не взять, пока им владеют Олларды, и что наш род хранят могущественные силы, – продолжал маркграф. – В деревне до сих пор рассказывают легенды о духах-защитниках, живущих в этих стенах. Ты веришь в легенды такого рода?

– Я привык полагаться на свои силы, – пожал плечами Такко.

– Полезная привычка, – кивнул Оллард и бросил меч обратно. – Покажи, что умеешь.

Такко поймал оружие; тёплая рукоять сразу легла в ладонь. Надежды победить не было: несомненно, маркграф с детства проводил за фехтованием каждый день по нескольку часов. Но если удастся продержаться до лестницы и отступить по ступеням вверх, можно будет воспользоваться преимуществом по высоте. В следующий миг он получил тычок в бедро, бескровный, но чувствительный, и запоздало сообразил, что противник держит меч левой рукой.

Поди знай, как отбивать удары, нанесенные с непривычной стороны! Будь это настоящая битва на острых мечах, она закончилась бы с первым ударом. Маркграф атаковал снова, Такко отбился, поймал одобрительный кивок и больше не замечал уже ничего, кроме порхающего вокруг лезвия. Один раз он все же оглянулся – вход на лестницу был в десяти невыносимо долгих шагах, – заплатил за неосторожность тычком в бок и отступил, пожалуй, быстрее, чем следовало.

– Хороший замысел, – кивнул Оллард, направляя Такко к площадке с прямо-таки оскорбительной лёгкостью. Лучник мысленно проклял свой план, когда понял, что маркграфу ничего не стоит оттеснить его вниз, и исход поединка будет решен одним ударом. Но Оллард отвёл меч в сторону изящным приглашающим жестом, и Такко проскользнул на лестницу, воспользовавшись унизительной уступкой.

Должно быть, в замке давно не сражались. Должно быть, воины, чье оружие пылилось на стенах, сейчас наслаждались поединком. Такко бился в полную силу, но куда чаще приходилось уворачиваться от ударов, чем наносить их. В тесноте лестницы было не замахнуться, клинок как по волшебству тыкался в стены. Такко едва не вывернул запястье, в очередной раз пытаясь отбиться, и с досадой вскрикнул: не смог удержать меч, и он со стуком покатился по ступеням. Оллард легко коснулся остриём шнуровки на его вороте, обозначив победу, и опустил оружие.

– Неплохо! – Маркграф улыбнулся и прислонился к стене чёрным бархатным плечом. – Признаюсь, я несколько сомневался, что ты из хорошей семьи, но теперь вижу, что тебя учили сражаться. Из тебя вышел бы недурный мечник, уделяй ты больше времени тренировкам.

В ответ Такко самым неучтивым образом поморщился, досадуя не только на незаслуженную похвалу, но и на непрошенные воспоминания. Должно быть, вид у него был совсем унылый, потому что Оллард рассмеялся, хлопнул его по плечу и мягко толкнул на ступеньки:

– Сядь и отдохни. Не расстраивайся. На этой лестнице доводилось терпеть поражение и более опытным воинам. Ты не бывал раньше в замках, верно?

Такко покачал головой.

– Если бы бывал – заметил бы, что мой замок построен особым образом. Лестница закручена не в ту сторону. Большинство наследников нашего рода рождались левшами, и на этой лестнице, как ты мог заметить, удобнее сражаться левой рукой. Если бьешь правой – задеваешь стены. Теперь ты знаешь, что за силы защищают наш замок.

Удивление затмило обиду. Такко попытался прикинуть, сколько сил и материала ушло на строительство замка. Приспособить эту каменную махину под особенность владельцев, да ещё столь редкую… Невероятно.

– Этот замок – плоть нашего рода, – негромко сказал Оллард. – Раздели нас – и мы оба падем.

– Агнет тоже левша, – вспомнил Такко.

– Да, – подтвердил Оллард. – Глупая шутка природы, знающей, что моя дочь даже в крайней опасности не возьмется за меч. И вместе с тем – это знак, что именно Агнет суждено владеть замком после меня.

Замок и его владельцы подходили друг к другу как ключ к замку. «Раздели нас – и мы оба падем». Такко прикрыл глаза, успокаивая дыхание, и увидел внутренним взором вереницу людей на ступенях. Снизу напирали воины – кто в чём, в дорогих латах или в плотных куртках, а сверху стоял одинокий воин в чёрном бархате и с холодной усмешкой раскидывал врагов, заваливая узкую лестницу телами. Затем перед глазами встали портреты предков маркграфа. И как он не заметил, что каждый из них нёс меч на правом бедре? Наверняка не всякий наследник рождался левшой, и многие из изображённых на портретах проводили мучительные часы, отрабатывая удары непослушной рукой.

– Я должен был догадаться, – с досадой сказал Такко, открывая глаза. – Я же видел портреты. И по лестнице прошёл раза три только сегодня! Хотя я всё равно не смог бы сражаться левой рукой.

– Портреты… – повторил маркграф с неожиданной горечью. – На этих портретах запечатлены славные воины. Мои предки прожили свои яркие жизни, до краёв наполненные славой, и оставили после себя лишь облик. Нам, живым, стоит радоваться, когда ушедшие оставляют нам хотя бы свой облик, правда?

Такко кивнул, не вполне понимая, к чему клонит маркграф, но тот неожиданно сменил тему:

– Ты хорошо двигаешься. Неужели за твою долгую жизнь тебе удалось обойтись без переломов и вывихов?

– Нет. Но я не жалел денег на лекарей.

– Что ты ломал?

– Руки пару раз… И ребра, но это не в счёт.

– Суставы?

– Нет.

– Это хорошо. В замке сыро, не хотелось бы наградить тебя ломотой в костях. Меня ждут дела. Надеюсь, тебе не придётся скучать. Моя дочь не вполне оправилась после дороги и не готова сегодня стрелять. Оружейная по-прежнему в твоём распоряжении.

В этот раз Такко легко удержался от искушения расспросить маркграфа о могилах. Не приходилось сомневаться, что, раз он открыл гостю одну тайну замка, вскоре откроет и другие.

Впрочем, одна из тайн замка вскоре открылась перед ним сама.

***

Похоже, сражаясь с маркграфом, Такко переусердствовал: отбиваясь от ударов с непривычной стороны, пришлось сильно выворачивать запястье, и к вечеру рука начала противно ныть. Мазь, которую он берёг на дне походного мешка, помогла, но ненадолго. Из-за тянущей боли он спал ещё более чутко, чем обычно, и проснулся от неясного шороха за дверью.

Замок дремал, вздыхая во сне. Такко с минуту глядел в непроницаемо тёмный потолок, слушая ночные шорохи, затем потянулся за одеждой. В первую ночь он спал как убитый, недооценив силу земляничного вина, но сегодня был осторожнее и не упустил случая побродить по ночному замку.

Коридор едва освещался одиноким светильником. Но и в его скудном свете удалось разглядеть светлую фигуру, удалявшуюся к восточному крылу. В полумраке казалось, будто она парит над полом. Она добралась до конца коридора и скрылась в тёмном проёме.

Любопытство и благоразумие разрывали Такко на части. Он прислушивался, пытаясь уловить звук шагов, но либо загадочный обитатель замка и вправду не касался земли, либо шёл очень тихо.

Часы, стоявшие на площадке, которая вела в главную башню и дальше в восточное крыло, пробили одиннадцать. Ночь только началась. По коридору вполне мог пройти кто-то из слуг. Быть может, это был тот, кто вчера рассыпал соль на площадке?

До тёмного проёма, ведущего в главную башню, осталось с десяток шагов, когда светлая фигура снова показалась под низким сводом. В этот раз Такко узнал её сразу. Белое платье ласкало подолом ковёр, пышные волосы были распущены по плечам; Агнет шла по коридору медленно, глядя в пол. Громкое тиканье часов из проёма глушило звук её шагов. Такко смотрел на неё, недоумевая, почему девочку не сопровождает няня и отчего она не взяла светильник. Он скорее угадал, чем снова заметил движение в тёмном проёме, метнулся в нишу и прижался к одной из запертых дверей.

Агнет прошла мимо. Неверный свет светильника бросал отблески на завитки её волос и обливал платье тёмным золотом. А следом за Агнет шёл Оллард. Такко вжался в резное дерево до боли в лопатках. Ему в жизни не удастся доказать, что не нарочно поджидал девочку в тёмном коридоре. Однако маркграф миновал его, не заметив, а вскоре они с Агнет уже шли обратно вдвоём, так же тихо, не проронив ни единого слова. Рука маркграфа лежала на плече девочки, будто он направлял её, а она по-прежнему не поднимала глаза от пола. Затем в башне что-то щёлкнуло – похоже, отпирали замок. Такко досчитал до пятидесяти, прежде чем решился выглянуть. В коридоре никого не было.

Он вернулся в спальню, но сон не шёл. Такко никогда не считал себя впечатлительным, но сейчас снова и снова возвращался в увиденной картине: дочь и отец, бредущие вместе по тёмному коридору. Догадайся Такко прикрыть глаза – и наверняка увидел бы за ними целую вереницу людей, ныне глядевших с портретов.