Инкубатор

– Пожалуйста, оставьте нас с молодым человеком.

Просьба была настолько неожиданной, что никто даже не шевельнулся. Тогда женщина встала, подошла к двери, распахнула ее настежь и еще раз, уже громче повторила: «Прошу вас».

После того, как все вышли, она закрыла дверь, подошла к столу, и, посмотрев в чужое лицо, спросила:

– Удо, а как же я?

Незнакомец вздрогнул, словно от внезапного удара. Прошла минута, прежде чем раздался его дрожащий голос.

– Как ты догадалась, Илона?

– Не знаю. Видимо, мы слишком много лет провели вместе, чтобы ты мог спрятаться от меня. Даже в чужом теле. Но ты не ответил на мой вопрос: как ты собираешься поступить со старухой-женой?

Удо неловко заерзал на стуле. Сейчас он испытывал к Илоне смешанное чувство нежности и отвращения. Воспоминания рисовали идиллические картины давно минувших лет, но взгляд постоянно натыкался на морщинистую кожу, пожухлые глаза, изуродованные временем черты лица. Когда Шлиц находился в старом теле, все это казалось совершенно нормальным, но сейчас свежие гормоны и тонус двадцатилетнего тела возобладал над восьмидесятилетним сознанием, заставляя предъявлять куда более серьезные требования к представительницам прекрасного пола. Такая Илона его совсем не устраивала.

– Тебе подберут новое тело. Ты станешь прекрасней, чем в молодости, – наконец выговорил Шлиц.

– И по чьему же вкусу будут подбирать это тело. Моему, твоему или кого-то еще?

– Илона, милая Илона, ты сейчас не в том состоянии, чтобы обсуждать эти вопросы. Тебе надо прийти в себя, хорошенько все обдумать, и тогда мы продолжим разговор и вместе примем решение.

– А дети? Ты забыл о своих детях. Рано или поздно им придется сказать правду, и вряд ли она им понравиться.

– Ты хочешь сказать, что мертвый отец для них лучше, чем живой?

– Я хочу сказать, что у тебя есть внуки, у которых когда-нибудь появятся свои внуки, и каждый из них будет зависеть от тебя, твоих денег и ни разу за всю жизнь не ощутит той свободы, которая и делает человека человеком.

– Зато я знаю, как вести дела, поэтому моим предприятиям не будет грозить разорение, а детям и внукам – нищета. Если же кто-нибудь из них решит начать свой бизнес – возражать не стану, наоборот, помогу и советом, и деньгами. К тому же, надеюсь, мои наследники поостерегутся бездумно размножаться, потому что даже при моих капиталах бессмертия на всех может и не хватить. Считаю, каждая пара должна будет ограничиться одним ребенком.

Илона хотела возразить, но передумала. Уж она-то знала: если ее муж что-то решил – спорить бесполезно.

А Удо, покончив с делами семейными, тоном, не терпящим возражений, приказал:

– Позвонишь Кречмеру. Под любым предлогом уговори его в ближайшие дни приехать сюда.

– Все, Матвеич, мы отчаливаем, – Юрий Хомутов обратился к своему собеседнику с легким оттенком пренебрежения, хотя тот был заметно старше и носил погоны с двумя генеральскими звездами…

– У меня дела серьезные назревают, – сообщил ему неделю назад отец. – Чтоб под ногами не путался, съездишь к одному моему другу.

Да какой к черту друг, если господин генерал, разговаривая с отцом по телефону, вытягивается в струнку, будто на том конце провода, как минимум, начальник Генштаба. Так, холуй, правда, обладающий немалой властью. Наверняка, благодаря его, Юрия, родителю.

Хомутов-младший нырнул в армейский джип, где уже находились оба его телохранителя, шофер и офицер по особым поручениям.

– Поехали, – хлопнул он по водительскому плечу. – Не то косолапый, чего доброго, смоется в Финляндию.

Несмотря на показную браваду, настроение у Юрия вот уже неделю оставляло желать много лучшего. Никогда в течение последних семи-восьми лет, отец не отстранял его от дел. Вот Василия – да, того на пушечный выстрел не подпускал к участию в управлении отцовской империей. Как иногда в сердцах бросал сам Егор Афанасьевич, у его старшего сына с детства хорошо получалось только одно дело – ковыряться в носу. Все же остальные начинания Василия неизменно заканчивались крахом. В свои пятьдесят с хвостиком старший сын номинально являлся владельцем одного из множества отцовских заводов, но в действительности им руководил поставленный лично Первым Нефтяным Бароном управляющий. Так что у Василия хватало времени на общение с молодой красавицей-женой и очень полюбившееся ему в последнее время разведение аквариумных рыбок.

И в течение одного часа – да какого часа, пятнадцати минут – все кардинально изменилось. Отец срочно затребовал к себе старшего сына, а младшему велел немедленно сматываться к черту на кулички. В опалу, как решил поначалу Юрий. Несколько дней он силился понять, чем же навлек на себя немилость отца, и лишь все больше терялся в догадках. Да, возглавляемые им компании принесли заметно меньше прибыли, даже по сравнению с прошлым годом, но такова общая тенденция, и отец об этом прекрасно знал. У других, непосредственно подчиненных родителю, управляющих дела шли так же, хотя ими до сих пор гордился один из лучших университетов мира, и за каждым из них давно закрепилось прозвище «гений менеджмента». Юрию, честно говоря, было далековато до их знаний и способностей, но они распоряжались чужим добром, а он своим. Отсюда и результат. И в личной жизни, к чему отец относился весьма строго, имея привычку без спросу совать нос в самый неподходящий момент, все было чин-чинарем. Так чем же старый хрыч недоволен?

Но уже через несколько дней, сопоставив некоторые, вырвавшиеся сгоряча фразы окружающих с происшедшими до его отъезда событиями, Юрий все понял. Оказывается, стычки с уголовниками не были случайными, как уверял отец, а являлись эпизодами разгоравшейся войны. Опасаясь, что азарт младшего сына перевесит доводы разума, и он ввяжется в опасную авантюру, Хомутов-старший предусмотрительно отослал его подальше от заварившейся кровавой каши, а заодно, укладывая одним выстрелом двух зайцев, обезопасил и Василия, вместе с которым Юрий не мог ужиться и дня, поселив его вместо младшенького в своем надежно защищенном дворце.

Война с уголовниками. Знавший всю подноготную отцовской империи, Юрий отлично понимал, насколько она не ко времени. Человеческие жертвы – ладно. На то и война, как говорится, сам Бог велел, тем более что близких Юрия среди пострадавших наверняка не окажется. Слишком могучие силы их охраняют, чтобы всякая обколотая шушера могла хотя бы мечтать об убийстве любого из клана Хомутовых. Но деньги, деньги. Закончившийся год принес в пять раз меньше дохода по сравнению с самым прибыльным за время существования империи. Этот начался чуть лучше, но ни о каком существенном подъеме говорить не приходилось. Это как если бы больной на немного пришел в сознание, но только для того, чтобы прохрипеть из последних сил:

– Если б вы знали, мужики, до чего мне хреново!

Конечно, властолюбивый Юрий, начавший всерьез опасаться, что повредившийся на старости лет умом отец передаст наследство в дырявые руки бестолкового Василия, несколько успокоился. Война – явление временное, а вот лишение наследства престарелым отцом – это навсегда. Но и особого облегчения Юрий не испытывал. Кто знает, может все окажется гораздо серьезнее, чем он думает, и ему достанутся лишь развалины отцовской империи?

Зарывшись передними колесами в курчавый мох, джип протестующе фыркнул и замер. Двое мужиков, нервно куривших на полянке, тотчас очутились рядом с машиной. Чувствовалось, что они уже устали ждать

– Как успехи, братья-славяне? – поинтересовался Юрий, закидывая за спину снайперский карабин.

– Так это, наши собачки уже больше часа топтыгина по лесу гоняют. Поторопиться надо, а то как бы он в конец не осерчал. Пеструху уже насмерть порвал. Здоровенный, черт, – сказал один из поджидавших, среднего роста мужчина, чем-то неуловимо похожий на сказочного лешего из детского мультфильма.

Второй, высокий и широкоплечий, молчал, застыв по стойке «смирно». Еще один подарочек товарища генерала.

– А не уйдет косолапый? – загораясь охотничьим азартом, встревожено спросил Юрий.

– Сомнительно, конечно. Собачки свое дело знают, не упустят. Да и Антон вместе с ними, – отвечал «леший». – Только идемте скорее, не то он всех псов перекалечит. Шустрый, черт – спасу нет.

Казалось, медведь заранее поведал «лешему», каким путем он собирается уходить от преследователей. Не прошло и пятнадцати минут, как они стали отчетливо различать доносившийся издали звонкий лай. Еще немного, и можно будет внимательно рассмотреть хозяина леса сквозь оптический прицел снайперского карабина. Но тут в их стремительном продвижении вперед произошел сбой. В едва заметной ложбинке, у высоченной сосны лежала собака. Острая морда, хвост колечком – настоящая охотничья лайка, способная выследить и задержать любого зверя, от белки до матерого лося. Юрий не заметил ни рваных ран на теле, ни лужи крови рядом. На мгновение у него, даже, мелькнула нелепая мысль, что собака устала и решила маленько вздремнуть в укромном месте. Но уж в слишком неестественной позе замерло тело лайки.

– Иртыш, Иртыш! – «леший» рухнул на колени и принялся водить шершавой ладонью по густой собачьей шерсти. – Эх, какой был пес, – глухо сказал он, не оборачиваясь, чтобы никто не увидел скатившихся по лицу слез.

– А, может, он еще жив? – брякнул по невежеству Юрий. – Ведь ни крови, ни ран.

– Хребет он ему проломил, – с трудом выдавил «леший», медленно поднимаясь. – Знаешь, какая в медвежьей лапе силища! Быка с ног валит, а тут собака. Что она ему – тьфу, ерунда. Махнул и не заметил.

– Возьми, – приказал Юрий одному из охранников, указав взглядом на тело мертвого пса.

Тот повиновался, хотя и буркнул в полголоса, что тем самым лишается возможности полноценно исполнять свои обязанности. «Леший» взглянул на Хомутова, но не с благодарностью, а скорее констатируя факт: мол, понимает человек, что собака погибла по его вине и хоть как-то пытается расплатиться.

С расстояния в пятьдесят метров медведь не казался особо большим и грозным. Тем более, что находился в положении, унизительном для хозяина леса. Приткнувшись задом к огромному корневищу вывернутого ураганом дерева, он из последних сил отражал атаки своры злых и увертливых псов. Чувствовалось, что зверь и собаки уже порядком утомлены затянувшимся преследованием. Но лайки почуяли, что к ним прибыло подкрепление, и это придало собакам храбрости. А храбрость на фоне усталости – штука опасная, она ведет к переоценке своих сил не только у людей. Одна из лаек попыталась цапнуть топтыгина за самое больное место – нос, но промахнулась на считанные миллиметры. В ответ стремительно мелькнула мохнатая когтистая лапа, и отчаянный пес, истошно взвизгнув, отлетел прочь с разорванным боком. Это и привело в чувство Юрия, забывшего, что ему надо стрелять, а не любоваться захватывающим поединком хозяина леса с лучшими друзьями человека.

– Мужики, небось, матерят меня сейчас и в хвост, и в гриву, – подумал он, старательно выцеливая левую лопатку медведя.

Пустые хлопоты. Желанная цель появилась лишь на доли секунды, и ее тут же заслонили головы обступивших косолапого собак. Безрезультатно помучившись какое-то время, Юрий решил бить в голову. Легко сказать. Он знал, что мощная лобная кость защищает мозг топтыгина почище бронежилета. Конечно, будь у него оружие калибром побольше, не было бы проблем. Но в таком случае вообще не имело смысла охотиться. За него дичь выслеживали, загоняли под пули. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь «слонобой» лишил его радости ювелирно точного выстрела. Юрий дождался момента, когда медведь развернул голову и поймал в прицел точку чуть ниже уха.

Перекрывая лай собак и рычание топтыгина, отрывисто хлестанула автоматная очередь. Пули шли кучно, все в то место, где находился Юрий. Но мгновением раньше один из телохранителей, уловив тренированным взглядом подозрительное движение, метнулся к хозяину и отшвырнул его в сторону. На то, чтобы уйти самому из смертельно опасного места ему уже не хватило времени. Пули вошли точно в цель. Правда, она была другой. Вместо Хомутова слепой свинец оборвал жизнь телохранителя.

Отброшенный в сторону, Юрий еще не успел опомниться, а сильные руки уже ткнули его носом в землю, и прямо над ухом раздался звенящий шепот уцелевшего охранника:

– Лежать!

Нападавших было много, не меньше десятка. Но они сами себя поставили в невыгодное положение. Логично рассудив, что одному человеку будет легче подкрасться незамеченным и ликвидировать Хомутова, они тем самым лишили себя возможности начисто выкосить не ожидавших нападения охотников дружным огнем. Пока неизвестные, перебегая от дерева к дереву, брали охотников в клещи, телохранитель выхватил переговорное устройство, вызвал подкрепление и начал азартно палить в неприятеля из короткоствольного автомата. Оба офицера и Антон активно поддержали его. К сожалению «леший» не сумел отреагировать на опасность так же четко, как кадровые офицеры и его младший товарищ, и был сражен очередью из автомата. Но и один из нападавших распрощался с жизнью после точного выстрела охранника.

Юрий Хомутов все лежал, уткнувшись лицом во влажный, отдающий грибным запахом мох. Замечательный карабин с лазерным целеуказателем, из которого подстрелить человека гораздо легче, чем медведя, без толку валялся рядом с ним. В ужасе Юрий забыл о нем. Каждая клеточка его молодого, полного сил тела была парализована страхом. В голове, будто там включили старую заезженную пластинку, крутилось одно:

– Неужели конец, Господи, неужели конец?