Инкубатор

– Ах, да, вот что ты имеешь в виду. Но пойми, Франц, этот юноша был обречен, – Удо не стал уточнять, что ему предлагали на выбор нескольких кандидатов на роль тел. – Если бы я отказался, нашлись бы другие желающие. К тому же, хотя… ты ведь знаешь, Франц… я никогда не был расистом… но свой народ – это свой народ, а тот юноша был славянином.

– Говоришь, если бы не ты, обязательно нашелся кто-то другой? Да, конечно, и не один – тысячи. Ради продления своих ничтожных жизней вы будете убивать, убивать и убивать. Были бы деньги, а тела найдутся, не правда ли, Удо?.. Что ж, я рад, что моему другу хорошо. Ведь тебе сейчас хорошо, верно? А мне немного осталось. Но я использую все свои силы и средства, чтобы остановить конвейер смерти, который ты называешь бессмертием, – Кречмер встал и, не прощаясь, заковылял к поджидавшей его машине.

А у Шлица, несмотря на молодость, в висках застучали невидимые молотки – настолько сильно стало биться сердце. Вот и поделился хорошей новостью с другом. Пока дело не налажено, Кречмер с его деньгами и влиянием может все испортить. Достаточно поднять шумиху в прессе, указать астрономическую цену на пересадку – и нищие завистники душу вынут из правительства, пока оно не уравняет всех в праве на смерть. Что ж, друг Франц сам напросился. Подумать только, экая скотина. Ему с открытой душой, а он в эту душу нагадить норовит. Нет уж, такое не прощают. Как там инструктировал его Дьяконов – если кто-то будет вам мешать, позвоните Бреме, он решит проблемы такого рода. Да, хорошо, что телефон всегда под рукой.

Легкомысленное отношение к противнику грозило Железному Королю огромными неприятностями. Он явно недооценил умственные способности Котла, а тот мигом смекнул, что, как единственный свидетель, стал чересчур опасен для Арсения Викторовича, и лег на дно. Люди Дьяконова все малины прошерстили, разыскивая авторитета якобы для будущих совместных действий, но Котел будто сквозь землю провалился.

И скорбь по младшему сыну не помешала Хомутову лично заняться поисками его убийц. Господин генерал со смешанным чувством возмущения и восхищения наблюдал за тем, как энергично вел Нефтяной Барон допрос его подчиненных – будто и не лежало в соседней комнате готовое к отправке бездыханное тело Юрия. И пока техник пристраивал шлем «болтунка» на голову очередного подозреваемого, генерал с ужасом думал, что, возможно, и его подвергнут этой унизительной процедуре. «Болтунок» создал американский ученый с довольно непривычной для жителя Нового Света фамилией Углоф. Прибор индуцировал внутри шлема электромагнитные волны заданной частоты, которые, воздействуя на определенные участки головного мозга, вызывали у человека жуткий, неконтролируемый, панический страх перед окружающими. Ему казалось, что если он вызовет у них малейшее недовольство, они его убьют. А человеку, на которого воздействовал «болтунок», очень хотелось жить. Этот прибор и создавался для лечения склонных к суициду индивидуумов. Кто ж знал, что ему найдут совсем другое применение.

Объятый ужасом человек не способен лгать. Ложь требует холодной работы ума и твердой решимости стоять на своем до конца, а «болтунок» начисто лишал человека способностей и к тому, и к другому.

На Западе в обстановке строжайшей секретности еще дебатировался вопрос о том, позволят ли парламенты их стран использовать «болтунок» в судебной практике, а «семерка» уже вовсю эксплуатировала его.

Четверо офицеров на вопрос Хомутова «кому они сообщали о планах его сына?» ответили, как один:

– Никому.

Пятый нарушил столь любимое в армии единообразие, с трудом выговорив трясущимися от страха губами:

– Майору Ерофееву.

Услышав это, генерал сначала покраснел, затем побелел, и, наконец, его лицо приобрело слегка зеленоватый оттенок. Еще бы! Ему, как штабисту, положено шевелить мозгами, а он, мля… Конечно, не пойман – не вор, половина России сейчас молится на эту самую гуманную в мире поговорку, но ведь не зря ходили слухи, что Ерофеев наловчился воровать и продавать стрелковое оружие. Кому? Ясное дело – бандитам. «Семерка» – она сама возьмет. Тут бы генералу и сложить дважды два, хотя бы приблизительно, чтобы получить не меньше трех и не больше пяти. Раз бандиты воюют с «семеркой», а Ерофеев продает им оружие, он вполне мог оказать уркам и другую услугу. Какую услугу, кому из авторитетов конкретно – не важно. Не генеральское это дело – ковыряться в грязном белье жалкого майоришки. Все, что от него требовалось – под любым предлогом выставить Ерофеева из соседней части. Перевести куда подальше – на Таймыр или в Биробиджан. Пусть там послужит, орелик. А он упустил, не прочувствовал всю серьезность момента. И вот результат.

Сидевший рядом с Хомутовым помощник обратил внимание на неожиданное превращение бравого воина в жалкую пародию на хамелеона, и прошептал что-то на ухо своему хозяину. Тот резко поднял голову и злобно бросил:

– Что, генерал, прошляпил или, хуже того, продался? Отвечай, не тяни резину, а то мигом окажешься под колпаком.

И нервно ткнул рукой в направлении шлема «болтунка».

– Прозевал гада, – честно признался генерал, с ужасом гладя на кошмарное устройство.

– Если не врешь – черт с тобой, живи… капитан, – бросил ему Нефтяной Барон и приказал. – Ерофеева сюда, мигом!

Майора доставили через каких-то двадцать минут. С ним не стали церемониться и без всяких слов подключили к «болтунку». Ерофеев рассказал обо всем, что знал: кому продавал оружие, кого интересовал каждый шаг Хомутова-младшего на бывшей генеральской, а теперь капитанской даче. Главным действующим лицом оказался некий тип по кличке Урюк. Нефтяной Барон горел желанием лично познакомиться с этим южным фруктом, процветающим на суровой северной земле, но не довелось. Пока его молодцы нашли выход на уголовника, тот как в воду канул. А может, действительно канул с пудовой гирей в обнимку? Или был тщательно перемешан с застывшим бетоном до получения однородной массы? Кто знает? Ясно другое – Котел избавился от опасных свидетелей. Но Нефтяной Барон первым добрался до Ерофеева, и авторитет проиграл эту гонку. Конечно, Хомутов предпочел бы заполучить живого Урюка, но в определенных ситуациях даже покойники способны рассказать много интересного. Урюк был слишком мелким зверем, чтобы поднять руку на Юрия, и он руководил одной из преступных групп в бандитском сообществе Котла.

Нефтяной Барон занялся поисками авторитета на три дня позже Железного Короля, но он обладал значительно большими средствами и возможностями. К тому же он действовал, не таясь от остальных членов «семерки», тогда как Арсению Викторовичу приходилось скрывать свои замыслы даже от ближайшего окружения. По сути это напоминало гонки с гандикапом «Жигулей» и «Феррари», с той лишь разницей, что никто не знал, за каким поворотом находится финиш, и поэтому было невозможно заранее предсказать победу одного из участников.

Как офлажкованный волк, Котел метался в пределах контролируемой им территории, скрываясь в разных местах и нигде надолго не задерживаясь. И все ближе к нему подбирались две группы преследователей. Наконец бойцам Нефтяного Барона повезло. Они ворвались в дом через несколько минут после того, как оттуда ушел Котел. «Болтунка» у них с собой, разумеется, не было, но некоторые чисто народные средства развязывают языки не хуже импортных. Один из обитателей дома был в курсе того, куда направился авторитет и как только убедился, что незваные гости не имеют никакого отношения к милиции, чистосердечно обо всем рассказал.

Котел уходил по всем правилам, на трех машинах. Но в передней и задней находились по три человека, и лишь в средней пятеро. У авторитета просто не было больше людей, которым он решился бы доверить свою драгоценную жизнь.

Преследователи были оснащены куда внушительнее. Главную ударную силу представлял обычный с виду автофургон, на самом деле являвшийся закамуфлированным броневиком с трехсотсильным двигателем. На идеальном шоссе он, конечно же, проигрывал в скорости элитным легковушкам, но на российских дорогах еще ни одна от него не уходила, разве что вверх тормашками в кювет. Но всяко бывает, и поэтому броневик подстраховывали три скоростных «БМВ». Бойцов в машинах тоже было сравнительно немного – Хомутов предпочитал брать не количеством, а качеством. Любой из этих парней не только отличался великолепными природными данными и прошел суровую подготовку, но и доказал на практике свое умение убивать.

Преследователи настигли уголовников, когда те оказались далеко за чертой города. Котел покидал свои владения. Ему, наконец, удалось договориться с паханом, контролирующим соседний район, и тот предоставил коллеге по работе надежное укрытие. Там Котел надеялся затаиться до тех пор, пока Дьяконов не прикончит Хомутова. Или наоборот. Он и представить себе не мог, что Нефтяной Барон так быстро вычислит виновника гибели своего сына.

Броневик пристроился метрах в семидесяти от задней машины уголовников и проехал так несколько километров. Но вот впереди показался крутой поворот. Броневик резко ускорился, и когда преследуемая им машина оказалась у самого поворота, хлестанула пулеметная очередь, превратив сидящих в салоне людей в набитые свинцом безжизненные тела. Неуправляемый автомобиль, продолжая двигаться прямо, на большой скорости вылетел с дороги и, птицей перемахнув кювет, клюнул носом в землю и пошел кувыркаться, с каждым ударом все больше превращаясь из шикарного авто в груду металлолома.

Уцелевшие беглецы на случившееся отреагировали моментально – видимо, предусмотрели заранее и такой поворот событий. Автомобиль Котла обошел шедшую машину, превратив ее в буфер между собой и преследователями. Одновременно резко возросли скорости. Уголовники надеялись, что они в два счета оторвутся от неуклюжего фургона, в котором по недоразумению оказалась пулеметная установка, но уже через минуту им пришлось распроститься с благостными иллюзиями. Броневик не отставал, выбирая момент для новой очереди. Выбоины и трещины покрытия не позволяли стрелку убрать с дороги автомобиль прикрытия. Когда же это случилось, оказалось, что Котел и его спутники, бросив машину, устремились к видневшемуся неподалеку лесу. Верно рассудив, что на легковушке от преследователей им не уйти, они, однако, переоценили резвость своих ног. Броневик остановился и дал очередь поверх голов бегущих. Те залегли. Отвлекая внимание уголовников, их стали обходить вооруженные автоматами бойцы Хомутова. Это был, пожалуй, единственный случай в их богатой практике, когда за все время боя они даже не ранили никого из противников. Настоящая опасность для уголовников исходила от взобравшегося на крышу броневика снайпера. Иглы с новейшим транквилизатором одного за другим вывели из строя всех беглецов. Обездвиженный, но находящийся в сознании Котел с ужасом наблюдал, как хладнокровно добивали его беспомощных охранников. Авторитет был уверен, что ему специально демонстрируют это зрелище, а потом убьют последним – на десерт. Котел и не предполагал, что перед смертью ему придется о многом рассказать.

Вадим, не глядя, нажал кнопку пульта. Ворота разошлись и, как только машина въехала во двор, снова сомкнулись. В новый дом он переселился почти год тому назад и с тех пор здесь властвовал хаос, типичный для жилища холостяка. Конечно, за годы учебы и службы он приучился к идеальному порядку, но это касалось небольших помещений, где каждая вещь лежала на своем месте и в любой момент могла быть использована по назначению. И в его прежней маленькой квартире царили идеальные чистота и порядок. Но пять огромных комнат и уйма разных вещей, подаренных друзьями на новоселье, могли свести с ума даже самого фанатичного ревнителя чистоты. А Вадим порой до шестидесяти часов в неделю проводил на службе. Хорошо бы завести домохозяйку, но на это руководством наложило негласный запрет. Хозяин Горы сильно нервничал, если в дом к его элитным бойцам начинали ходить посторонние люди. Доходило до того, что даже жен им следовало выбирать из служащих Лифшица. То есть никто на этом не настаивал, но женитьба на своей автоматически означала повышение по службе.

– Интересно, а посчитают ли своей Аннушку, когда она закончит курсы? – с улыбкой подумал Вадим.

Себя он давно считал человеком Лившица, хотя никогда не стремился попасть в услужение «семерке».

С детства Вадим был лидером. Он был сильнее, ловчее и, главное, сообразительнее сверстников. Не умнее, а именно сообразительнее, то есть мог в доли секунды найти правильный выход из любой, в том числе критической, ситуации. И то, что после школы он поступил в элитное спецучилище, объяснялось совершенно естественным желанием довести до совершенства именно те качества, которыми его щедро наградила природа. Вадим не мог знать, что недавно открытое училище процветает только благодаря щедрым денежным вливаниям «семерки» и неких подставных лиц, являющихся официальным прикрытием уголовников. Нищее государство, погрязшее в долгах и чиновничьей роскоши, отдало на откуп бандитам подготовку своих лучших бойцов. Так обстояли дела во всех российских частях, где готовили элиту. Для обычных частей щедрых спонсоров не находилось. Кого интересовали ребята, которых врачи отправляли на службу с формулировкой «годен», про себя добавляя:

– Если доживет до призыва.

Порядки в училище были жесточайшие, и все находилось под контролем начальства. Даже «дедовщина». Понимая, что на занятиях можно дать только навыки, а человеческий характер формируется преимущественно в быту, офицеры разрешали курсантам-старшекурсникам периодически терроризировать новичков. Но при этом рукоприкладство считалось лишь одним из, причем не самым главным, методов воспитания, а за нанесение тяжелых травм или необратимое повреждение внутренних органов следовало жестокое наказание. Так что воспитатели сами постоянно учились держать себя в руках.

Занимались будущие супермены на пределе человеческих возможностей. Ежедневные кроссы и преодоление «адской» полосы чередовались с рукопашным боем, продолжительной стрельбой из всех видов оружия и уроками вождения. В классах изучали тактику действия в боевых группах и поодиночке, подрывное дело, связь, а также психологию, медицину, английский язык, которым курсанты овладели лишь немногим хуже выпускников иняза.

На последнем курсе Вадиму намекнули о будущем месте работы. Он был одним из лучших и поэтому достался члену «семерки», а не уголовному авторитету. Но не самым лучшим, и оказался у Лифшица, а не Хомутова. Хотя говорить вслух о том, что их ждет, было не принято, все курсанты знали, кому вскоре понадобятся их сила и мужество. Из семидесяти выпускников лишь девятерым самым слабым предстояло защищать Родину. Больше ей было не по карману.

Честно говоря, Вадим предпочел бы оказаться среди этих девяти, поскольку не отличался особой любовью к негласным хозяевам страны. Но не судьба. Конечно, он мог отказаться – прецеденты были. Но отказников моментально отправляли в какую-нибудь точку погорячее – и это считалось удачей. Потому что еще чаще их до конца службы ссылали в глухую тундру или на один из островков в Тихом океане, где если не штормит, то жди землетрясения, и нет женщин, а есть только самки – сивучей, морских котиков, тюленей.

И Вадим благоразумно отправился «по распределению». До недавнего времени служба у Лифшица мало отличалась от курсантского бытия. Только меньше гоняли и куда больше платили. Не всем выпускникам удалось выдержать новое испытание на прочность. Все же за четыре года каждый из них превратился в отлаженную боевую машину. Причем, живую. Это танк может годами стоять на консервации, а когда придет время, с лязгом и грохотом покатить навстречу врагу. Человека не покроешь обильно смазкой и не упрячешь в арсенал. Любой талант требует постоянного развития – художника, ученого, слесаря, воина. Отсутствие настоящего дела заставляло одних поддерживать достойную форму, а других – плюнуть на все и искать смысл жизни в удовольствиях. Дорожка накатанная и все с горы – женщины, выпивка, запои, увольнение с треском и без всяких выплат. Разведка у Лифшица работала безукоризненно. За последние годы отсеялось несколько приятелей Вадима. Начальство этот факт волновал мало. Были бы деньги, и всегда можно будет приобрести новых легионеров по доступной цене.

«Болтунок» сиротливо притулился в углу комнаты, и его свисающие со стола электроды напоминали безвольно опустившиеся руки человека, которому пообещали замечательную работу, а в последний момент не дали.

Котел верно рассудил, что только случайность помешала Дьяконову безжалостно расправиться с ним, и сдавал своего недавнего союзника с потрохами, одновременно пытаясь обелить себя в глазах Нефтяного Барона.

– Значит, именно Дьяконов сообщил тебе, где находится Юрий? – спросил Хомутов.

Егор Афанасьевич сидел в удобном кресле напротив нервно ерзающего на жестком стуле Котла. Кроме них в комнате находился всего один человек – первый помощник и главный охранник хозяина, Янычар, прозванный так из-за отца, наполовину турка. Нефтяной Барон хотел, чтобы их разговор остался тайной. Даже для сына Василия.

– Он, он, – ответил Котел с несолидной для его статуса поспешностью.

– А на Ерофеева кто вышел? – вкрадчиво поинтересовался Егор Афанасьевич.

– Так это… Дьяк откуда-то знал, что у нас есть свой человек в части. Куда мне было деваться, – не смея лгать в главном, пахан явно преувеличил осведомленность Железного Короля и безвыходность своего положения.

– Надо было со мной связаться, мил человек, предупредить об опасности. Тогда бы не ты, а Арсений Викторович трясся здесь от страха, а для тебя сейчас музыка в кабаке играла, женщины голые плясали… Ах, какие женщины, – Нефтяной Барон страстно вздохнул, словно он лично многие годы поставлял авторитету женщин.

– Так это… не мог я. Война же из-за вас началась, без вопросов. Если бы мы с вами скорешились, братва бы меня на кусочки порезала и крысам скормила.

– Ладно, оставим в покое фантазии, займемся фактами. Чьи люди убивали Юрия?

– Так это… Дьяк сам решил, кого взять, постоянно трындел, что хотя бы часть людишек должна быть старыми делами связана с Насреддином.

– Он решил, а кто лично набирал? Патриарх Всея Руси?

– Нет, конечно, – авторитет тяжко вздохнул, горько сожалея, что не Патриарху досталось столь щекотливое дело. – Я набирал. Так это… если б не я, Дьяк нашел бы другого человека, а меня кореша… – Котел запнулся.

– На куски порезали и крысам скормили, – охотно подсказал Хомутов.

Котел вздохнул. Мол, раньше за меня решали, теперь – договаривают, а я человек маленький, мое дело – со всем соглашаться. Он словно забыл, что является главарем мощной бандитской группировки, и Нефтяной Барон прекрасно об этом знает. Но тут и Хомутов решил подчеркнуть, что Котел всего-то пешка в затеянной Железным Королем игре.