Вечные узы

Посвящается
прадедушке
Шогенову Хамзету Яхьяевичу
дедушкам
Шогенову Малилю Хамзетовичу
Афаунову Мазану Исмеловичу
бабушке
Афауновой Куржан Лукмановне

Часть 1

Забрезжил рассвет. Темное покрывало небесной глади, усыпанное россыпью звезд, уступало права предрассветным часам. Из мглы рождалось утро, принося с собой запахи весны. Гегемонию звонкой предрассветной тишины начинали нарушать сельские петухи. Их голоса без приглашения пытались влететь в окна жителей селения Каменномостское. Казалось, что они будят по утрам солнце. И вслед за пробуждением солнца начинала бурлить и жизнь сельских жителей, полная забот от рассвета до заката.
В предрассветный час хлопотали женщины. Кто-то доил коров, кто-то делал сыр из молока утренней дойки, а кто-то пек хлеб для многодетной семьи. Тот, кто не ел домашний хлеб, запекаемый матерями и бабушками, кажется, и не знал вкуса лета и детства.
Молодая красивая женщина Женя переступила порог дома после утренней дойки, неся в руках парное молоко. Впереди её семью ждёт день, полный забот, хлопот, связанных с подготовкой к приезду гостей 9 мая, чтобы вместе со всей страной праздновать пятнадцатилетие Великой Победы.
Отцы и матери, мужья и жёны, сыны и дочери, братья и сёстры, дети великой страны СССР в едином порыве встали на защиту своей Родины. Около семидесяти тысяч человек из Кабардино-Балкарской автономной советской социалистической республики ушли на фронт, более ста её уроженцев приняли первый бой против фашистских захватчиков в Брестской крепости. Из жителей республики были сформированы 175-я, 337-я стрелковые дивизии, 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийская дивизия. Промышленность и сельскохозяйственные предприятия, оздоровительные и иные учреждения направили все свои силы на борьбу с врагом. Жители республики разместили у себя тысячи эвакуированных. Когда германские войска начали наступление на Северный Кавказ в августе 1942 года, была проведена сложнейшая операция по эвакуации через горные перевалы на высоте 3375 метров 1500 человек, 70 тысяч голов скота, промышленного оборудования 15 предприятий. В годы оккупации с августа 1942 по январь 1943 года партизанские отряды изматывали и громили противника в тылу. Более сорока тысяч сынов и дочерей КБАССР не вернулись к своим родным с фронта, восемьсот человек из селения Каменномостское ушли на фронт, но вернулись менее половины.
Счастливое семейство Шогеновых каждый год отмечает возвращение единственного сына Малиля с победой. Полгода с апреля по сентябрь 1942 года он был курсантом 83 стрелкового полка в с. Учебное Прохладненского района республики. По окончании учебы Малиль был направлен в 1142 стрелковый полк командиром стрелкового отделения в Крым. В боях в Мелитопольской области на Украине в октябре 1943 года получил тяжелое ранение в живот, потерял сознание. Товарищи посчитали его убитым. Промозглой осенью тело Малиля припорошили листвой, ветками, рано выпавшим снегом, чтобы фашисты не смогли его увидеть. После боя его товарищи обратились к командиру с просьбой разрешить им пойти за телом погибшего товарища, чтобы перезахоронить на земле, освобожденной от фашистов. Командир, который был осетином, дал свое согласие. И каково же было удивление солдат, когда они расчистили «могилу» и оказалось, что Малиль жив, но тяжело ранен! Его отнесли в медсанчасть и срочно прооперировали.
В сентябре 1944 года опять на Украине, но у города Станислав, танк, которым командовал Малиль, подбили. Он получил множественные ранения, тяжелое ранение в голову, был весь в крови, саже и без сознания. Его опять приняли за погибшего. Вытащили из танка и положили с телами погибших солдат для захоронения в братской могиле. Но один из санитаров заметил, что Малиль едва заметно пошевелил пальцем руки. Его срочно положили на носилки, отнесли в медсанчасть и прооперировали. После этого ранения он долго восстанавливался, в действующую армию не смог вернуться. Малиль был в числе тех советских солдат, с которыми встречался маршал Ворошилов. За проявленное мужество получил боевые награды, в том числе «За отвагу», «За боевые заслуги», орденом Отечественной войны II степени. После Великой Победы в Пскове в течение года обучал молодых танкистов. Малиль дважды был похоронен и дважды вернулся с того света.
Домочадцы не устают слушать рассказ его отца Хамзета о том, как он провожал сына в июле 1942 на фронт, как узнал Малиля в шеренгах многочисленных солдат в одинаковой форме и пилотках, находясь на расстоянии около ста метров, и как в фигуре одинокого путника, направляющегося в сторону с. Каменномостское, узнал сына, возвращающегося домой после демобилизации в 1946 году. Другой легендой семьи является рассказ Хамзета о том, как цыганка, глядя в тревожные глаза отца, провожающего сына на фронт, сказала, что его сын обязательно вернётся с войны, и это предсказание он хранил в сердце.
Помнят и то, как в годы оккупации селения Каменномостское семья Хамзета укрывала в своём доме двух красноармейцев и о том, как его сестра Фатима спасла их и всю семью от неминуемого расстрела.
Летней ночью 1942 года в дом Хамзета постучались. Открыв дверь, он увидел двух красноармейцев. Это были наши солдаты, которые отстали от отступавших советских частей под натиском наступавших на Северный Кавказ фашистских полчищ. Солдат приняли, обогрели, переодели в одежду ушедшего на фронт сына, спрятали у себя. Они оказались земляками-кабардинцами. Вскоре Каменномостское заняли немецкие и румынские войска. Однажды, никому ничего не сказав, красноармейцы покинули приютившую их семью. Они решили пробираться то ли к своей родне, то ли к партизанам. Солдаты перелезли через забор в конце сада и отправились в путь. Но им не удалось уйти далеко, в конце села их обнаружил и задержал немецко-румынский патруль. По их требованию ребята направились в дом, откуда держали путь.
Вскоре патрульные, сопровождаемые злобным лаем собаки, оказались во дворе Шогеновых. В этот момент главы семейства Хамзета не было дома, а члены семьи, состоящие из женщин и детей, вышли из дома на шум, и не знали что делать. Немецкий офицер орал и жестикулировал, указывая на пойманных ребят. Тетя Фатима не растерялась и быстро сообразила что делать. Она уверенно направилась к красноармейцам, движением руки отстранила немецкого офицера, дернула солдатиков к себе и прижала к бедрам. Парни, словно маленькие испуганные мальчики, прижались к ней, обхватили словно мать родную. Не дав фашистам опомниться после своего натиска, не дожидаясь, когда патрульные начнут задавать вопросы, тетя Фатима стала жестикулировать, рыдать и причитать: «Это мои дети, мои, не отдам!» Резким движением она прилюдно разорвала свою кофточку и обнажила грудь. Поддерживая ладонями и указывая ею на солдатиков, продолжала причитать: «Это мои дети! Это мои сыновья! Это моя кровинушка! Это я взрастила их!» Хотя патрульные не знали кабардинского языка, но её жесты они поняли и ушли восвояси, уверенные, что только родная мать может так отчаянно и самоотверженно защищать своих сыновей.

***

На Кавказе многодетные семьи – частое явление. Не стала исключением и семья Хамзета, у которого три дочери и сын, которые уже обзавелись своими семьями. Семьи Малиля и Лялюси живут в Каменномостском, дочь Чазибан с семьей в соседнем Сармаково. Только вот Фуся живет далеко – в Черкесске. Все дети и внуки, дальние и близкие родственники, соседи, друзья и коллеги собираются каждый год 9 мая в доме дедушки Хамзета и бабушки Куци.
Накануне этого события у дедушки ответственное задание: проверить их уроки и занять детей, чтобы они не мешали взрослым, которые заняты подготовкой к приёму гостей.
– Дети, как учеба в школе? Весна и первые теплые денечки – не повод увиливать от домашнего задания. Какими отметками порадуете? – обратился он к внукам.
– Пятерками и четверками порадуем!
– Хорошо вам, вы в школу ходите, учитесь. Я бы хоть сейчас за парту сел, уж больно люблю учиться. А хотите, расскажу, как я грамоте выучился? Я ведь до революции родился. В нашем селе жил когда-то писарь, только он один грамоту знал. Он за плату писал односельчанам письма или бумаги казенные. За это ему платили деньги. Однажды я его попросил: «Дружище, я тебе денег дам сколько хочешь или живность какую отдам. Не пожалею. Научи грамоте. Уж больно интересно». Писарь мне отказал, сказал, мол, «без куска хлеба оставишь меня». Говорил я ему, что на его работу не зарюсь, у каждого свой «кусок хлеба», у тебя свой, у меня свой, да и не к лицу мне и не надо мне письма строчить, у меня и без этого дел хватает. Не поверил мне писарь, отказал, не захотел обучить. А я не сдался!
– Дедушка, как же ты научился грамоте?
– Я взял денежные купюры, разложил их на столе. Понял, что нужно сопоставлять звуки и буквы. Слово «рубль» выписал и запомнил, что звук «р» пишется так-то, звук «у» пишется так-то, звук «б» пишется так-то и так разобрал алфавит, букварь приобрел и так сам все выучил.
Дети были в восторге от сообразительности дедушки.
– Вы сделали домашние задания? – обратился он к внукам.
Дети ответили утвердительно, только старшему внуку оставалось выучить отрывок из произведения «Слово о полку Игореве».
– Азреталий, а ты знаешь, что там говорится об адыгском князе Ридаде?
– Об адыгском князе Ридаде? – переспросил он удивленно. – Нет, не знаю.
– Мне мой отец Яхья рассказывал, а ему его отец Увжуко, а тому его отец Пшунетл, что в далекой древности нас называли касогами и зихами.
– Дада, но мы же адыги, – удивился Мухамед.
– Внучек, это мы сами себя адыгами называем. В те стародавние времена нас так называли другие народы. А все потому, что наш адыгский язык, наши звуки гортанные на «неадыгское ухо» трудно ложатся. Народы, нас окружавшие, слышат наши слова и интерпретируют по-своему. Наверняка, наши предки говорили: «Дэ ды адыгэ, дэ ды «къуэшэгъу», а слышали нас как касог.
– И что же значит «къуэшэгъу», дада? – спросил Замир.
– Братья-адыги, объединенные клятвой, или братский союз.
– А зихи как понять?
– Тут тоже такая же языковая сложность. Зих – человек. Вот, скажем мы слово «человек» – «ц1ыху», а не адыг, которому эти все звуки сложно расслышать и повторить, облегчая себе задачу, произносит «зих».
– А как же слово «черкес»?
– Одни говорят, что нас черкесами в пятнадцатом веке татары назвали, что на их тюркском наречии означает «пресекающий путь», так как пресекали татарским войскам неоднократно путь. Но наш адыгский просветитель Шора Ногмов говорит, что, несмотря на то, что это слово производят кто от персидского, кто от татарского, нас древние греки называли керкетами.
История адыгского народа началась тысячи лет тому назад. Говорят, что давным-давно жили наши предки у города Багдада, что в Ираке. Предводителя наших предков звали Тураней. Решили они поменять место, где живут, и отправились в путь. Сказывают, что пятьдесят лет они были в пути, искали новое удобное и безопасное место. Так дошли они до Азовского моря. Прожили там некоторое время и вновь отправились в дорогу. К тому времени сменился у них предводитель. Новым предводителем стал Ридада. У него были братья Темрюк, Тамбий, Кабард, Шогеныпш. Некоторое время братья Кабард и Шогеныпш жили у села Альтуд, но потом поменяли свое место жительства – перебрались в Дыгулыбгуей. Позже у них родились сыновья Дыгулубгу, Азамат, Шужей, Лашин. Потомки Кабарда и Шогеныпша позже разъехались по таким землям, как Нартан, Дыгулыбгуей, Альтуд, Лачинкай. У Шогеныпша родился сын Болотоко, который со временем перебрался в Крым.
– Дада, а как насчет Ридады и «Слова о полку Игореве»? – вернулся к своему домашнему заданию Азреталий.
– Хорошо, нетерпеливый мой. Сбегай за книгой.
Вскоре внук прибежал с учебником в руке и стал читать отрывок.

Пристало ли нам, братья,
начать старыми словами
печальные повести о походе Игоревом,
Игоря Святославича?
Пусть начнется же песнь эта
по былям нашего времени,
а не по замышлению Бояна.
Ибо Боян вещий,
если хотел кому песнь воспеть,
то растекался мыслию по древу,
серым волком по земле,
сизым орлом под облаками.
Вспоминал он, как говорил,
первых времен усобицы.
Тогда напускал десять соколов
на стаю лебедей,
и какую лебедь настигали –
та первой и пела песнь
старому Ярославу,
храброму Мстиславу,
что зарезал Редедю
пред полками касожскими...

– Дада, Ределю убили? – спросила расстроенная внучка Фатима.
– Да, внученька. По сказанию из адыгской летописи, Ридада не пожалел свою жизнь за адыгский народ.
Хамзет провел мозолистыми руками по седым усам и начал повествование.
– Скоро будет тысяча лет, как это случилось. Народная память через сказания сохранила память о нем. У медали две стороны, и у этой истории две версии. По одной, адыги отправились на Тамтаракай, как называли те земли адыги, по другой Тмутараканский князь Мстислав пришел к касогам, когда Ридада был князем. Ридада вышел навстречу к нему со своим войском. Оглядел адыгский рыцарь войска свои и вражеские. Людей было видимо-невидимо. Смотрел на своих воинов, думал об их семьях, детях, большом горе, что придет на адыгскую землю, если их отцы, мужья и братья погибнут. Ридада слыл самым сильным воином среди адыгов. И принял он решение самому выйти на поле и одной борцовской схваткой решить исход битвы. В те далекие времена было принято выходить на смертельный поединок воинам из противоборствующих сторон. Отправил к Мстиславу своих переговорщиков Лаурсена и Кербека. Ридада предложил тмутараканскому князю прислать достойного воина из его войска для поединка. Мстислав не стал никого искать, сам принял вызов Редеди. С этой вестью вернулись гонцы к Ридаде. Адыгский князь, услышав согласие Мстислава, вскочил на коня и в сопровождении своих боевых друзей Лаурсена, Кербека и сына Сантемира направился к месту схватки. Мстислав тоже выехал навстречу к ним, его сопровождали Севастий и Ростислав.
Две группы всадников встретились и посмотрели друг другу в глаза.
«Нам незачем губить свою дружину, единоборством, честной схваткой без оружия решим исход сражения, – предложил Ридада. – Если ты одолеешь меня, все мое станет твоим – дружина, семья, земля; если я одолею тебя, то все твое возьму себе».
Ридада спешился, снял свой меч, клинки, ножи и протянул их Кербеку. Мстислав спешился вслед за ним, снял свое холодное оружие и протянул Севастию.
Когда богатыри сошлись в схватке, солнце уже было в зените. Войска стояли молча и в тревоге смотрели на своих вождей. Лишь пение птиц и шум воды слышались в округе. Схватка продолжалась долго, и два борца никак не могли одолеть друг друга.
«Тмутараканский князь, дай мне слово, – обратился Ридада к Мстиславу, – если ты одолеешь меня, не тронешь мой народ, нога твоя не коснется земли моей, ни один всадник не сделает и шаг в сторону моего войска, не прольется ни одна капля крови моего народа, не тронешь ты семьи моей!»
«Даю тебе слово, князь!» – ответил Мстислав и сбросил Ридаду.
Схватка все не завершалась. Вдруг Ридада споткнулся. Он потерял равновесие на долю секунды. Этим мгновением воспользовался Мстислав, он вонзил нож в могучую грудь адыгского князя, который он спрятал в голенище, нарушив уговор.
Ослабевшим голосом Ридада обратился к Мстиславу:
«Ты только слово свое сдержи. Во имя Всевышнего, прошу тебя, ты слово дал… Не трогай мой народ и землю мою… И тогда крикну я, что победил ты меня».
Со слезами на глазах старший сын положил свою голову на грудь отцу.
«Сантемир, сынок, не забывай меня никогда! Глаза не видят, когда сердце слепо... Крепись… Я сделал все, что мог. Я сегодня постарался сохранить жизни тысяч людей и их свободу. Брату своему Тамирбеку всю правду расскажи, когда он вернется из Абхазии. С умом оберегайте Родину, как и подобает адыгскому мужчине. О матери позаботьтесь».
И встал Мстислав на колени перед Ридадой…
«Я сожалею… Гордый адыг, ты слышишь меня? Я не трону твой народ, слово данное сдержу. Сыновей твоих выращу как своих».
Из последних сил встал на ноги Ридада. Сын помог ему подняться. Окинул взором друзей, войско, небо.
«Он победил!» – крикнул им и рухнул на землю, в последний раз вдохнув глубоко воздух.
После той схватки у адыгского народа появились мудрые пословицы:
Умереть достойно – это удел мужественных (или герой умирает однажды, трус – сто раз).
Честь дороже жизни.
Трусы к победам не идут.
Биться до конца, жизнь отдать, но сохранить честь.
Врага пожалеть – самому быть раненым.
Сердце не почует – глаз не увидит.
Умному и намека достаточно.