Брокингемская история. Том 9

– Судя по всему, на вашей телебашне работают примерно такие же раздолбаи, как и у нас в Центральной полиции, – нашёл повод порадоваться Трейси.

– Я бы сказал, что раздолбаев там было поменьше, – возразил Тафт, – По крайней мере, никто из них не скидывал с крыши ящики и бутылки…

– Возможно, это связано с тем, что на телебашне вообще отсутствует крыша как таковая, – встал на защиту родной конторы Доддс.

– Даже не это главное, – не позволил переубедить себя Тафт, – Просто там было куда больше порядка и трудовой дисциплины…

– Но тогда почему вы оттуда уволились и перебрались к нам в Центральную полицию? – не без язвительности осведомился Маклуски.

– Это – долгая история, – углубился в подробности Тафт, – Так уж вышло, что я был назначен ответственным за техническое обслуживание автомобильных радиостанций, которыми пользовались водители некоторых машин нашей телебашни. Надо сказать, что эти радиостанции всегда вызывали раздор и раздрай в наших технических службах – те никак не могли прийти к согласию, кто же из них должен за эти радиостанции отвечать… С одной стороны, радиостанции являются средствами связи. (С этой точки зрения ими должны заниматься связисты.) Но с другой стороны, сигналы им передают радиопередатчики, которые стоят на телебашне на высоте пятисот метров и находятся в ведении радистов. (С этой точки зрения было бы логично спихнуть на радистов и сами радиостанции.) Но с третьей стороны, радиостанции были установлены на автомобилях, принадлежащих автоцеху нашей телебашни. Так почему бы тогда не спихнуть их на автоцех? Как водится, эти три отдела поочереди отбрыкивались от чести отвечать за автомобильные радиостанции. В тот период, когда на башне работал я, ставка инженера по радиостанциям находилась у связистов, и мне как раз выпало несчастье её занять. Можно сказать, что я сидел на этой ставке, как на жерле вулкана, и сам не знал, что и когда подо мной рванёт, и куда я сам от этого взрыва полечу… А вулкан этот оказался не просто действующим. Его активность нарастала буквально с каждой неделей… Например, у нашей телебашни неуклонно ухудшались отношения с фирмой, которая поставляла нам эти несчастные автомобильные радиостанции. Первоначально эта фирма принадлежала Министерству Связи, и мы оказывали друг другу все услуги бесплатно. Но затем эта лавочка акционировалась и перешла с нами на коммерческие взаимоотношения. Начальница фирмы, миссис Уэйнсток, подписала с телебашней договор. Согласно нему, мы обязались платить этой шаражке определённый тариф за установку каждой радиостанции на наши автомобили и за снятие их оттуда, а также уплачивать по стольку-то фунтов в месяц арендной платы за каждую установленную радиостанцию. В свою очередь миссис Уэйнсток должна была отчислять нам каждый месяц по пятнадцать процентов от доходов своей фирмы за использование наших радиопередатчиков – тех самых, что стояли на нашей башне на высоте пятисот метров… Как водится, сразу по заключении договора между нами начались нескончаемые дрязги. Миссис Уэйнсток обвинила нас в том, что мы якобы платим ей слишком маленькую арендную плату. По её данным, на наших автомобилях якобы должно было стоять гораздо больше радиостанций, чем было указано в наших отчётах… Мы ответили, что её данные устарели. Мы уже давно демонтировали многие из ранее установленных радиостанций и вообще перестали ими пользоваться… Тогда миссис Уэйнсток потребовала, чтобы мы заплатили ей за демонтаж этих радиостанций. (Согласно договору, демонтаж с наших автомобилей могла производить только её фирма.) Следует признать, что её требования были вполне обоснованы… В ответ телебашня перешла в контрнаступление и обвинила миссис Уэйнсток в том, что её шаражкина контора утаивает от нас точный размер своих доходов и, следовательно, уплачивает нам пятнадцать процентов с меньшей суммы, чем должна была в действительности. Вскоре этот небольшой хозяйственный спор разросся в полномасштабную войну. Мы уже не рисковали приезжать на дальнейшие переговоры без вооружённой охраны… В самый разгар этой войны одна небольшая коммерческая фирмочка арендовала у нашей башни парочку автомобилей и изъявила желание установить на них мобильные радиостанции – из числа тех, которые имелись у нас в загашнике. И пришлось нам снова обращаться к миссис Уэйнсток… (Только её фирма имела право на установку радиостанций.) Эта ведьма выставила нам бешеный счёт за свои услуги, да ещё настояла на стопроцентной предоплате. Мы были вынуждены исполнить все её требования… Итак, мы перечислили миссис Уэйнсток всё, что она с нас запросила – а потом я повёз обе машины и обе радиостанции к ней на фирму, чтобы она наконец выполнила ту работу, за которую уже получила стопроцентную оплату. Не стану скрывать: Когда я заходил в кабинет к этой мегере, я ощущал себя барашком, отданном на съедение волку… Увидев меня, миссис Уэйнсток радостно потёрла руки и сказала: «Ага, вы привезли нам две радиостанции? Вот и славно! Сейчас мы их арестуем и будем держать как бы в залоге, пока вы не расплатитесь с нами по долгам за арендную плату!» «Вы не имеете права арестовывать наши радиостанции!» – ответил я, – «Ведь вы обязались установить их на наши машины и уже получили за это стопроцентную оплату… Но если вы отказываетесь выполнять эту работу, то тогда верните ранее уплаченные нами деньги и будьте готовы к нашему судебному иску за невыполнение вами взятых на себя обязательств!» «А мы не собираемся отказываться от обязательств!» – ответила она, – «Так и быть: Сейчас мы установим радиостанции на ваши две машины но после этого тут же их демонтируем и арестуем!» Я с трудом сумел вырваться от этой ведьмы целым, невредимым и в здравом рассудке. Отъехав в соседний двор, мы с водилами за четверть часа самостоятельно установили обе радиостанции на наши машины и поехали обратно на башню. С тех пор мы вообще перестали общаться с миссис Уэйнсток. Но начальник всех наших связистов, Пламмер, почему-то упорно обвинял в этом меня дескать, отношения башни с миссис Уэйнсток были якобы испорчены по моей вине… История эта закончилась внезапно и неожиданно: Начальник автоцеха Коммонс вдруг подал заявление об уходе. Воспользовавшись этим, Пламмер подсунул ему ставку инженера по радиостанциям, которую занимал я. И Коммонс, за день до увольнения с башни, принял эту ставку в свой автоцех – разумеется, вместе со мной. (Поскольку он всё равно собрался уходить, ему уже всё было до лампочки. Он бы принял в свой автоцех хоть целый зоопарк, если бы его кто-то об этом попросил.) Таким образом, Пламмер спихнул со своей шеи эту взрывоопасную ставку и смог вздохнуть с облегчением… Но тогда и я подал заявление об уходе – ведь работать в автоцехе я не собирался. (Всё-таки я – связист с высшим образованием, а не какой-то там шофёр или автослесарь.) После этого я и устроился на работу в Центральную полицию…

– Весьма поучительная история, – согласился Доддс, – Бизнес – настолько тонкая и запутанная материя, что попытки в нём разобраться иногда напоминают прогулки по тёмному лесу. Вы верно подметили: Порой трудно бывает понять, кто из бизнес-партнёров что кому должен заплатить… Возьмём, к примеру, наши доблестные футбольные стадионы! Помнится, не так давно посетителям футбольных матчей стали продавать билеты какой-то вещевой лотереи… Следует признать, что новинка пришлась зрителям по душе. Посещаемость футбольных стадионов резко возросла. Теперь с началом матчей они заполнялись публикой едва ли не под завязку – и так же резко пустели с началом второго тайма, когда заканчивался розыгрыш призов. Устроители лотереи радостно потирали руки и ноги, подсчитывая свои барыши… В конце концов они обнаглели настолько, что предъявили требование к администрации стадионов: Дескать, мы повысили вам посещаемость – так что, будьте добры, отстегните нам пятнадцать процентов от своей прибыли! Стадионы выставили им встречное требование: «Но ведь если бы народ не пришёл смотреть футбольный матч, у вас бы вообще никто не купил ни одного лотерейного билета! Так что это вы должны поделиться с нами пятнадцатью процентами выручки!» Этот непростой коммерческий спор долго разбирался в арбитражном суде. Судьи никак не могли прийти к однозначному мнению, кто же из спорщиков что кому должен заплатить. В конце концов было вынесено компромиссное решение: Проведение вещевых лотерей во время футбольных матчей было вообще запрещено…

В этот момент из коридора второго этажа донеслись чьи-то торопливые приближающиеся шаги. Пару секунд спустя дверь секретариата приоткрылась, и в неё просунулась голова Уэлча – самого информированного и вездесущего работника службы ВОХР. (Его рабочий день обычно заканчивался немного позже, чем у прочих сотрудников Центральной полиции.)

– Ага, вся компания – уже в сборе? – поприветствовал он собравшихся, – Вы хоть знаете, что произошло сегодня на крыше нашего корпуса?

– Это вы о чём? – не понял Трейси, – О монтаже космической тарелки?

– Да вы совсем отстали от жизни, как я погляжу! – обрадовался Уэлч, – Тогда я вас просвещу: Монтажники Хакстолла халтурно приварили свою тарелку к стене – и её сдуло оттуда вниз первым же порывом ветра, – (присутствующие в секретариате не смогли удержаться от кое-каких не вполне дипломатических междометий), – Похоже, Хакстолл прогнал своих ребят с крыши раньше, чем они успели закончить свои монтажные работы – вот тарелка и грохнулась… Когда Директор и зам по кадрам обнаружили неладное, они под горячую руку едва не скинули с крыши и самого Хакстолла. Судя по всему, тарелка приказала долго жить – а вместе с ней разбилась и вся подсоединённая к ней электроника… Ладно, побегу-ка я дальше! – голова Уэлча снова исчезла за дверью, а из коридора опять послышался торопливый звук его шагов – теперь уже удаляющихся.

– Да чёрт бы побрал этого Хакстолла и всех его разгильдяев! – сказал в сердцах Трейси.

Покинув свои насиженные места, все четверо трудовых энтузиастов сгрудились возле окна в попытках разглядеть объект, лежащий на земле у подножия здания. Впрочем, по причине царящей на улице темноты эти попытки не увенчались ничем вразумительным…

– Боюсь, при падении с такой высоты от электроники и впрямь осталось одно мокрое место, – в задумчивости высказался Тафт, глядя в заоконную темень, – Радует только одно: Мы с вами в этой неприятности уж точно не виноваты! – отыскал ложку мёда в большой бочке дёгтя он, – Хакстолл сам напортачил с этой тарелкой – вот пускай сам и получает шишки от начальства!

– А что получим завтра мы от проверяющих из Министерства? – задумался Трейси, – Если тарелка действительно разбилась вдребезги, эти ушлые хмыри мигом сообразят, что никаких сигналов из космоса наша установка не принимает – пусть даже мы и протянули к ней кабель с крыши…

– Но тогда для чего мы с вами надрывались сегодня на этих сверхурочных работах? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Вот именно: Для чего? – поддержал его Доддс.

Ответить на этот вопрос никто не успел. Дверь секретариата в очередной раз отворилась, и в неё зашёл радостный, ещё ни о чём не подозревающий Уолсингем.

– Вот и все дела! – сообщил он, устало опускаясь на единственный во всём помещении стул, – Два рисунка на ватмане начерчены и уже висят в нашей пультовой… На мой взгляд, получилось очень даже симпатично, – скромно оценил свои заслуги он, – Космическая тарелка вышла прямо как настоящая – хоть посылай на выставку современной живописи!

– Мы вам охотно верим, – вздохнул Доддс, – Да, красивая была штука…!

LXXXIII. Монолитная консолидация

– Надеюсь, все вы уже догадались, для чего я вас сюда вызвал, – произнёс зам по кадрам.

Присутствующие согласно кивнули головами в ответ… Разговор происходил в служебном кабинете зама по кадрам. Помимо него самого здесь находились также Уолсингем из Отдела Анализа, Трейси из Отдела Разработок и шеф Отдела Расследований со своими подчинёнными Доддсом и Маклуски. За окном кабинета уныло занималось тусклое ноябрьское утро.

– Итак, – мрачно продолжал зам, – несколько минут назад нам позвонили из Министерства, – (присутствующие настороженно притихли), – Они сообщили, что направили к нам двоих проверяющих. Примерно через час эти двое прибудут в Центральную полицию и приступят к проверке работоспособности Большой Установки… Министерство дало нам указание обеспечить надлежащие условия проведения проверки. Оба проверяющих, по словам Министерства, являются большими специалистами по установкам определённого типа. Их фамилии – Ньюкомб и Хобсбом…

В кабинете на какой-то миг повисла гнетущая тишина. Потрясённые присутствующие попытались молча собраться с мыслями и осознать весь ужас создавшегося положения… Неожиданно молчание прервал чей-то глубокомысленный голос с задних рядов:

– Надо же, какие зловещие фамилии у этих проверяющих…!

– Доддс, прекратите сеять панику! – нервно вскричал шеф.

– Увы, – продолжал зам, – наши самые мрачные предчувствия оправдались, и от проверки нам уже никак не отвертеться… Каковы могут быть её результаты? Боюсь, ничем хорошим она для нас не завершится… После вчерашнего падения с крыши космическая тарелка пришла в негодность, а её ремонт займёт неопределённое время. Раз эти Ньюкомб и Хобсбом – такие большие специалисты, они наверняка заметят отсутствие тарелки и сообразят, что без неё установка работать не сможет. Они доложат об этом в Министерство и умоют себе руки – а нас ожидает разнос по полной программе… Разумеется, мы не должны этого допустить! – в голосе зама промелькнул сдержанный оптимизм, – Вчера мы до поздней ночи сидели вдвоём в кабинете Директора и пытались найти выход из ситуации. (Сперва мы хотели вызвать из дома ещё и Главного инженера, пребывающего на больничном – но потом узнали, что у него грипп, и поостереглись.) Когда я далеко за полночь вернулся домой, у меня вся голова раскалывалась от мыслей… Похоже, с этой проверкой мои мозги начали понемногу съезжать набекрень, – он осторожно потрогал свой затылок и слегка покачал головой, как бы желая вернуть мозги на место, – Остаток ночи я спал очень беспокойно и постоянно просыпался. Мне всё снилось, что проверяющие будто бы уже приехали к нам…

– А мне ночью снилось, что я будто бы вставляю ключи в какие-то замки, – подхватил интересную тему Маклуски, – Прямо кошмар какой-то! Вчера полдня на это потратил – да ещё и во сне всю ночь пришлось этим заниматься…

– Но более всего нас с Директором задело вот что, – с обидой в голосе заметил зам, – Министерство как будто специально выбрало в качестве проверяющих совсем молодых ребят… Этим Ньюкомбу и Хобсбому – от силы лет по пятьдесят каждому. Как мы должны это понимать? – его голос задрожал от возмущения, – Министерство совсем перестало нас уважать! Раньше к нам всегда приезжали всякие солидные стариканы – а теперь вот пожалуют какие-то желторотые мальчики из детского сада? У меня просто нет слов… Всем известно, что опыт приходит к проверяющим с годами. Только после шестидесяти лет у них пропадает охота карабкаться вверх-вниз по шахтам и заглядывать во все дырки подряд… Но сегодня Министерство направляет к нам двух здоровых энергичных жлобов – зорких, как соколы, и проворных, как молодые обезьяны! (Как мы поняли, их специально вызвали для этой цели с какого-то секретного завода.) Выходит, Министерство нам не доверяет? Оно думает, что мы что-то от него скрываем? Конечно, это возмутило нас с Директором до глубины души… Впрочем, оставим эмоции! – спохватился он, поглядев на свои наручные часы, – У нас сейчас каждая минута – на вес золота! Пока эти гаврики до нас добираются, мы должны успеть подготовиться к их приезду… Учитывая сложившуюся ситуацию, мы не можем допустить, чтобы эти ребята обнаружили поломку космической тарелки. (К такой мысли пришли вчера мы с Директором.) Иными словами, сегодняшняя проверка Ньюкомба и Хобсбома должна быть сорвана любой ценой… Вы меня понимаете? – он вопросительно посмотрел на слушательскую аудиторию.

– Да-да, конечно, понимаем! – закивали головами озадаченные присутствующие.

– Я рад, что хоть в этом нашёл у вас поддержку, – вздохнул зам, – Тогда, может быть, вы предложите мне какой-нибудь выход? Каким образом мы бы могли сорвать эту проверку?

– Пускай бюро пропусков не выдаёт пропуска этим типам! – моментально отреагировал Доддс, – Раз они работают на каком-то заводе – значит, Министерских вкладышей на свободный проход через наши проходные у них нет. А без наших разовых пропусков они вообще не смогут попасть на внутреннюю территорию Центральной полиции…

– Нет, так не пойдёт! – возразил зам, – Это выглядит чересчур грубо и смахивает на откровенный саботаж… Как я уже говорил, мы получили от Министерства прямое указание принять проверяющих, и проигнорировать его мы права не имеем. Нам требуется найти более тонкое решение… Ну, какие ещё предложения у вас будут? Кто готов высказаться? Уолсингем, давайте начнём с вас!

– Мои предложения? – задумался Уолсингем, – Ну, допустим, я могу предложить срочно отправить нас всех в какую-нибудь командировку… Проверяющие приедут и увидят, что большой антенный зал заперт, а все ответственные за Большую Установку отсутствуют на рабочих местах. И придётся им возвращаться в Министерство с пустыми руками… По-моему, этот план выглядит вполне пристойно, – высказал сдержанный оптимизм он, – Раз уж наша проверка считается внезапной, мы не должны были заранее знать о дате её проведения. Так почему бы нам не запланировать на этот день какие-нибудь командировочные поездки?

– Не подходит, – опроверг зам, – Тоже слишком грубо! Никто не поверит, что сразу три наших отдела якобы случайно слиняли с рабочих мест как раз в день проверки. Таких счастливых совпадений в жизни не бывает… Уолсингем, ваше предложение не принимается! Трейси, теперь слово вам! А вы что можете нам предложить?

– Даже не знаю, – растерялся замначсектора Отдела Разработок, – Может быть, нам всем стоит взять себе больничный? Допустим, вчера мы встретились в антенном зале с Главным инженером и заразились от него гриппом…

– Ваш вариант отвергается по тем же причинам! – прервал его зам, – Подобные хитрости шиты белыми нитками. А в Министерстве работают не одни круглые дураки… Отдел Расследований, очередь за вами! – он перевёл взгляд на шефа, – Есть ли у вас какие-нибудь интересные мысли?

– Я думаю вот что, – начал излагать шеф, собираясь с мыслями по ходу дела, – Насколько я понял, вчера тарелка сломалась из-за того, что Хакстолл сделал что-то не так, а все остальные отделы в её неисправности не виноваты. Так почему тогда мы должны нести за это ответственность? Раз тарелку испортил Хакстолл, пускай он за неё и отвечает! Мы должны честно доложить в Министерство, что у нас произошла такая-то неприятность, и назвать фамилию виновника – тогда он один будет наказан, а все остальные не пострадают…

– Я бы попросил вас прекратить подобные разговоры! – воскликнул в возмущении зам, – Отдел Расследований, как же вам не стыдно! Где ваша корпоративная солидарность? Да будет вам известно: Работы на Большой Установке проводит единая команда Центральной полиции, а не каждый отдел по-отдельности! Если установка неработоспособна, в этом виноваты все мы, а не кто-то один… Проверяющие не станут разбираться, по какой причине наша конструкция не фурычит – они просто доложат в Министерство, что Центральная полиция не выполнила план по запуску установки. Министерству глубоко наплевать, кто и зачем свалил тарелку с крыши. Оно вызовет нас с Директором к себе на ковёр и всыпет по первое число… И вы зря надеетесь отсидеться за спиной Хакстолла! Когда мы с Директором вернёмся из Министерства, мы раздадим всем сёстрам по серьгам в равном размере. Достанется всем – и Хакстоллу, и Тафту, и Трейси, и Уолсингему, и Отделу Расследований! Так что отставьте в сторону ваши мелкие шкурные интересы и подумайте об общем благе… Одним словом, ваше предложение не проходит, – подытожил зам, понемногу успокаиваясь, – Может быть, кто-нибудь хочет ещё что-то предложить? Доддс-Маклуски, а вы почему молчите? Где же ваш острый аналитический ум и глубокая профессиональная смекалка?

– Есть у нас кое-какие интересные мысли, – признал Маклуски, – Уолсингем верно заметил: Нынешняя проверка считается внезапной, и мы не могли о ней заранее знать. Так почему бы нам не устроить сегодня на Большой Установке какие-нибудь плановые регламентные работы? Представим: Ньюкомб и Хобсбом приходят в антенный корпус и заходят в большой антенный зал – но вместо Большой Установки обнаруживают там груду запчастей и нас с Трейси и Уолсингемом. Мы с невинным видом объясним им, что мы только что раскрутили установку на отдельные блоки, чтобы протереть их спиртом или ацетоном… Проверяющим при всей своей настырности уже не удастся проверить работоспособность установки. Им придётся признать своё поражение и ни с чем возвратиться в Министерство…

– По-моему, идея заслуживает внимания! – поддержал коллегу Доддс, – Если каждый из нас сейчас отправится в антенный зал со своей отвёрткой и небольшой кувалдой, мы как раз успеем за оставшиеся полчаса разобрать установку до самого основания…

– Ну что за идиотские советы? – вскричал Трейси, – Да, сейчас вы за полчаса её разберёте – а мне потом придётся полгода собирать её обратно!

– К сожалению, ни один из предложенных вами вариантов меня не устраивает, – решительно покачал головой зам, – Своими руками крушить установку – тоже не выход… Боюсь, после этого мы действительно не сможем привести её в исходное состояние. За это Министерство всыпет нам уже не по первое, а по пятое число… Ну что ж, раз вы не можете предложить нам ничего конструктивного, придётся мне изложить вам план, до которого додумались вчера мы с Директором! – (все прочие присутствующие настороженно затихли), – Давайте посмотрим на проблему с другой стороны… Все вы, сидящие здесь, представляете собой три главных отдела Центральной полиции. Все вы заняты важной серьёзной работой, расписанной по минутам и секундам. В плане на ноябрь месяц у вас значатся различные неотложные мероприятия: у кого – Брокингемское расследование, у кого – разработка новых типов датчиков, у кого – анализ их показаний… И вдруг к вам ни с того, ни с сего являются два каких-то неизвестных молокососа якобы с проверкой из Министерства! Любой легко поймёт ваше возмущение… Вы – серьёзные уважаемые работники. Вы не можете допустить, чтобы с вами обращались, как с малолетними школьниками; чтобы на вас устраивали внезапные облавы, как на мелких злоумышленников… Может быть, скоро за вами из Министерства будут присылать фургон с решётками на окнах? Может быть, вас будут в наручниках свозить в антенный зал и под дулами автоматов заставлять испытывать установку? Разве это не возмутительно? В общем, у вас будут все основания выразить этим проверяющим своё негодование и отказаться принимать участие в этой унизительной процедуре… Надеюсь, вы улавливаете, куда я клоню?

В комнате воцарилось напряжённое молчание. Пару минут спустя Уолсингем осторожно произнёс:

– Пожалуй, можно попробовать! Если Директор и прочая наша администрация откажется принимать этих проверяющих, мы, конечно же, с радостью последуем их примеру…

– Вы опять ничего не поняли! – устало вздохнул зам, – Повторю ещё раз: Мы получили от Министерства прямое указание принять проверяющих. Если мы откажемся его выполнять, мы угодим прямиком под трибунал… Но вы, простые сотрудники, подчиняетесь не указаниям из Министерства, а командам ваших непосредственных начальников – то есть, администрации Центральной полиции. Допустим, мы прикажем вам принять проверяющих… Но у вас и без того забот полон рот. Неожиданный приезд Ньюкомба и Хобсбома нарушает ваш плотный график текущих работ, расписанный по минутам и секундам. Более того, вас возмущает, что эта проверка проводится внезапно, безо всякого согласования с вами, предельно цинично и не поймёшь кем… Неудивительно, что в вашей среде возникает стихийный протест, и вы дружно отказываетесь принять участие в этой проверке!

– Но в таком случае администрация наложит на нас дисциплинарное взыскание, – высказал озабоченность Трейси.

– Об этом не беспокойтесь! – ухмыльнулся зам, – Мы поставим Министерство перед фактом, что проверяющие вели себя вызывающе и сами настроили вас против себя. Ещё неизвестно, кого в итоге признают виновными в срыве проверки: их или вас. Не думаю, что этот срыв так уж сильно огорчит Министерство… (В конце концов, Ньюкомб и Хобсбом не являются Министерскими сотрудниками. Там могут лишь позлорадствовать над их неудачами…) Конечно, не исключено, что Министерство для вида рекомендует нам лишить вас квартальной премии…

– Вот как? – забеспокоился шеф.