Désenchantée: [Dé]génération

– Ты мне еще начни советы давать, как дела вести, – рявкнул Чезаре. – Знай свое место, женщина!

– Ах, так! – в глазах Пьерины вспыхнул огонь, но начавшийся, было, скандал прервало появление сотрудника охраны отеля. Эфэспешник[11 - Участник FSP;] носил на форменной куртке нашивку с именем и фамилией в тонком лавровом венке, что означало, что он принимал участие в событиях ЕА. Возможно, это придавало ему смелости:

– Простите, герр, – сказал он, обращаясь к Чезаре, – я заметил, что поведение Вашей спутницы может свидетельствовать о проявлениях латентного феминизма. У нас в Германии это считается гражданским правонарушением, и если Вы хотите…

– Che cazza, по-твоему, я не могу сам справиться со своей женщиной? – вспыхнул Чезаре. – Или что ты имел ввиду, rotto in culo?!

– Я обязан пресекать нарушения правопорядка, – эфэспешник, тем не менее, даже на шаг отступил, впечатленный напором Чезаре. – Поскольку даже малейшее действие, идущее против Орднунга – уже начало преступления…

– То есть, ты считаешь, что моя жена – преступник, да, pezzo di merde? – возмутился Чезаре, запуская руку в боковой карман пальто. – Да ты хоть знаешь, с кем ты, cazzo di asino, разговариваешь, merdoso?

С этими словами он вытащил из кармана небольшую пластиковую карточку и ткнул ее в нос эфэспешнику, да так удачно, что тот охнул от боли. Чезаре этим воспользовался, и, схватив мужчину за шкирятник свободной рукой, ткнул в протянутую карточку:

– Читай, merde di porca Madonna!

Неудачливый эфэспешник, игнорируя струйку крови из носа, вынужден был читать:

– Райхсканцелярия Нойерайх. Отдел внешних связей, абтайлунгсляйтер Шинке. Податель сего аусвайса, дон Чезаре Корразьере, является фюрером дружественной Нойерайху организации PdI[12 - PdI (Purificazionedella’Italia) – она же Fratellanzadelpoppoloitaliano (фрателянца) – структура, созданная Чезаре Бараккой в ноябре 2028 года. Ставила своей целью «очищение Италии по образу, указанному нам учением великого дона Андреаса (Брейвика)». В описываемое время фрателянца, фактически, контролировала Сицилию, Калабрию, Кампанию, Базиликату и Апулию, в других областях Италии ее ячейки готовились к тому, чтобы взять власть (что произошло два месяца спустя);]. Все орднунг-менш обязаны оказывать дону Корразьере и лицам, его сопровождающим, максимальное содействие. В отношении унтергебен-менш действует директива «О райхсфройндшафте и лицах, на которых он распространяется». Орднунг-менш, не оказавший содействия дону Корразьере, подпадает под статью «уклонение от райхсобязанностей» Орднунга, и подлежит лишению прав в соответствии с установленным порядком. Унтергебен-менш, по вине которого у дона Корразьере возникли любые затруднения, считается «запятнаным» перед Орднунгом с понижением класса в зависимости от тяжести проступка».

– Понял? – участливо спросил Чезаре…

– Дон Корразьере, я всего лишь хотел… – всхлипнул эфэспешник, сильно побледнев.

– Запомни, stronzo, – сказал Чезаре снисходительным тоном, – когда тебя не зовут, не вмешивайся! Что Орднунг говорит об отношениях мужчин и женщин?

– Они… должны быть здоровыми, – эфэспешник всхлипнул; Чезаре отдернулся, чтобы брызги из носа избитого не заляпали его белое пальто:

– А могут в них вмешиваться посторонние? – уточнил он.

– Никак нет! – поспешно ответил эфэспешник.

– Cervello, – сказал Корразьере удовлетворенно. – Иди, умой ряху. Идем, сara mia, я вижу, нас уже ждут.

Ждал их насмерть перепуганный пронумерованный – консьерж, подошедший как раз тогда, когда Чезаре врезал незадачливому полицаю. Во взгляде безымянного страх перемешивался с восхищением – то, что Чезаре съездил эфэспешнику, который часто третировал унтергебен-персонал отеля, вызвало у пронумерованного чуть ли не обожание. Впрочем, сам Чезаре безымянного, кажется, в упор не видел.

В фойе он спросил у Пьерины:

– Слушай, а по какому поводу ты поскандалить хотела?

– Не помню, – пожала плечами женщина, заряжая мундштук очередной сигаретой. Рядом с лифтом красовалась зашпаклеванная табличка о запрете курения. Буквы проступали сквозь свежую штукатурку, но кто-то из постояльцев поставил на запрете окончательный крест, выпустив пару пуль в слово «верботтен». Отверстия от пуль тоже зашпаклевали, но в такой огнестрельной редакции надпись не запрещала курить, а скорее призывала – чем Пьерина немедленно и воспользовалась.

– Che cazza, вот так всегда! – Чезаре воздел глаза горе. – И зачем ругаться, если через пять минут не помнишь, по какому поводу?!

Его спутница пожала плечами и впорхнула в подошедший лифт, едва не задев сигаретой невозмутимого лифтера-пронумерованного.

* * *

Номер был одним из лучших. В былые годы в нем останавливались исключительно венценосные особы, преимущественно, из стран Востока. Об этом свидетельствовала роскошная мебель из ценных пород дерева, натуральные ткани в оформлении интерьера, множество дорогих аксессуаров, да и сами размеры и планировка номера. Чезаре и Пьерина впервые останавливались в подобных условиях, но по их поведению об этом сказать было невозможно. Пьерина немедленно оккупировала ванну; Чезаре вломился в бар, раскритиковал его содержимое, взяв, впрочем, одну из сигар, после чего переоделся в костюм, прибывший в специальном контейнере из местного магазина-спецраспределителя. Костюм был от бренда «Хефтлинг», чьи изделия предпочитал Райхсфюрер.

– И как тебе этот прикид? – спросила Пьерина; дверь в ванну она не закрывала, а потому видела, как Чезаре переодевается.

– Великоват, pezzo di merde, – сказал тот, прохаживаясь по комнате. – А так ничего. Главное, что брюки не короткие.

– Ага, ты ж у нас длинноногий, – ответила Пьерина. – как будто и не неаполитанец, а северянин какой-то.

– У меня дед по материнской линии из Венеции, – сказал Чезаре. Он немного нервничал – время шло, Райхсфюрер не звонил. – Ты ж знаешь.

– Кто не знает старого пройдоху Микеле, – фыркнула Пьерина. – И ты мне тысячу раз это говорил. Можешь принести мне вина?

– У них нормального нет, – ответил Чезаре. – Могу принести шампанского.

– Давай шампанское, – согласилась Пьерина. Чезаре направился, было, к бару, но тут зазвонил мобильник. Дежурно помянув cazzo, Чезаре залез во внутренний карман дорожного пиджака, небрежно брошенного им на кровать, достал из кармана пару обойм к пистолету, несколько смятых купюр, и, наконец, тонкий моторолловский смартфон:

– Дон Корразьере слушает, – серьезно сказал он. Пьерина в ванной фыркнула.

– Дон Корразьере, с Вами говорят из канцелярии Райхсфюрера, – сказал приятный женский голос на итальянском. – Герр Райхсфюрер приказал сообщить Вам, что Вы можете прибыть к нему на аудиенцию немедленно.

– Спасибо, сеньорита, – ответил Чезаре. – Передайте дону Энрике, что я тот час же выезжаю. Надеюсь, пробки у вас не такие, как в Неаполе?

– В Берлине вообще нет пробок, – ровным тоном ответила девушка. – Счастливо добраться, дон Чезаре.

– Смотри там, не подцепи кого-нибудь по дороге, – заявила выбравшаяся из ванны Пьерина. – А то заболеть можно. Например, переломом челюсти.

– Madre de Dios, и чего ты у меня такая ревнивая? – возмутился Чезаре, вызывая ресепшен гостиницы. – Я еду на деловые переговоры, cara mia, какие там бабы?!

– Такие, как та, что с тобой только что по телефону разговаривала, – ответила Пьерина, ущипнув Чезаре за ткань брюк пониже шлица пиджака. – А ты у меня красавчик, на тебя бабы даже на кладбище вешаются… хм, неплохая ткань.

– Никто мне не нужен, кроме тебя, – заверил ее Чезаре, пытаясь поцеловать Пьерину в висок, но та ловко извернулась, поймав его поцелуй губами. – Я побежал, буду, как освобожусь.

– Быстрей возвращайся, – попросила Пьерина. – Блокнотик не забыл?

– Che cazza, я похож на кретина? – Чезаре взял с кресла свое белое пальто, набросил его на плечи. Минуту спустя он был уже в фойе гостиницы, где его ждал Вольфганг Порше.

* * *

Сначала Чезаре подумал, что Вольфганг заблудился – они ехали по той же дороге, что и часом раньше, но в обратном направлении. Затем, однако, аэропорт остался слева по курсу, а дорога стала совсем пустынной. Потом машина миновала новые, бетонные ворота в виде двух башен, и свернули у здания, на котором Чезаре с удивлением увидел надпись «Гумбольдт отель». Правда, надпись не была подсвечена.

Возможно, Вольфганг догадался о том, в каком направлении двигались мысли Чезаре, потому что поспешил объяснить:

– Это до ЕА был отель, а теперь здесь работный дом. В левом крыле – блоки безымянных, в правом – квартиры, хм… юнгенгеноссе. Я живу на пятом этаже, но мои окна с дороги не видно.

– И как условия? – спросил Чезаре. – Нормально?

Вольфганг пожал плечами:

– Смотря с чем сравнивать. Если с блоками номерных, условия просто королевские – собственная душевая кабина, собственная уборная, холодильник, микроволновка, дверь с замком.

– Что-то мне подсказывает, что Вы видели времена получше, – сказал Чезаре.