Оценить:
 Рейтинг: 0

Падение с яблони

Год написания книги
2022
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 20 >>
На страницу:
5 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Такого непонимания, конечно, я не ожидал. И очень смутился. И залепил ей нечто, чего нарочно никогда бы не придумал.

– У меня к тебе возбуждение, – говорю. – Мне надо на тебе полежать.

Она захихикала. Потом сказала:

– Ты пойди пописай, и все пройдет.

Это было хуже, чем обозвать ребенком. Так что я сел и надулся.

А она, довольная своим остроумием, принялась поправлять мой пиджак, чтобы удобней улечься. И вдруг совершенно нагло вынимает из моего кармана мой комсомольский билет! Я получил его в мае и с тех пор с ним не расставался.

Она обрадовалась:

– О, документик! Сейчас мы узнаем, сколько тебе лет. И можно ли тебе лежать на женщине?

Раскрывает билет и приглядывается.

Я быстро выхватил его и спрятал.

– Что такое? – удивилась она. – Почему ты не хочешь, чтобы я посмотрела?

– Все равно ничего не видно, – говорю. – А вообще-то, комсомольский билет нельзя давать в чужие руки, – добавляю и сам чувствую, какую ахинею несу!

И от этого уже становлюсь сам не свой. В голове творится какое-то замыкание. Сейчас она узнает, что я – это не я, к тому же еще и молокосос! И тогда уже точно отправит на горшок.

Однако Валентина ничуть не огорчилась. Немного помолчала, побуравила меня глазами и сказала:

– Ну хорошо, не нужен мне твой билет. Тебе, наверное, только четырнадцать исполнилось…

– Почему это четырнадцать?!

Я хотел возмутиться, но вовремя остановился, решил держаться достойно зрелого возраста. И замолчал совсем.

Минуту она покряхтела и вдруг сказала ласково:

– Послушай, Валечка, мне все равно, сколько тебе лет. Главное, ты хороший мальчик, ты мне нравишься… Ну не дуйся, будь мужчиной!

И поцеловала меня в губы.

– Ты моя прелесть, – говорит. – Хорошенький.

Никакой логики у этих женщин. Теперь ей захотелось, чтобы я был мужчиной! Ну и я, конечно, ожил. Внаглую полез к ней, полез… Она нашлепала меня по рукам. Сказала, что я баловник и что ничего у меня не выйдет. Но, как настоящего мужчину, меня это только подстегнуло.

И тогда она залепила:

– Вот сначала женись на мне, а потом хоть ложкой хлебай!

Я с минуту посидел в покое, пошевелил мозгами, отчего в волосах моих возникло какое-то движение. Но здравая мысль так и не явилась. Совершенно непонятно к чему вдруг вспомнился немецкий язык.

– Ауфвидерзеен! – сказал я и вскочил. – Мы с тобой слишком разные люди!..

Выдернул из-под нее свой пиджак, отряхнул его, накинул на плечи и гордо пошел прочь.

А она мне вслед:

– Валя, Валечка, постой!..

Но меня уже несло. Метров триста пронесло. Потом неожиданно дурман рассеялся и я почувствовал тяжесть. Такую тяжесть, что даже остановился. Идиотизм все-таки тяжелая штука. В груди заныло, защемило, потянуло к ней. Без нее уже я себе показался ничтожеством. Стало страшно от того, что натворил. И я кинулся назад во все лопатки.

Но ее уже не было. Я прошел к спальному корпусу – пусто. Тусклый свет, мрачные стены, зловещий шорох деревьев – такая тоска, хоть падай и грызи землю! Как будто из груди у меня вырвали что-то живое, мое собственное, необходимое для жизни. А место, где оно было, болезненно кровоточило.

Весь следующий день не находил себе места. Метался, как раненый зверь. Даже братуха заметил, что на мне лица нет, и поинтересовался, не получил ли я по бубену от кобзаревцев. Да лучше бы в самом деле получить по бубену. Было бы легче.

А вечером я раньше всех приперся в лагерь. Стал по-настоящему партизанить: скрывался от друзей и выслеживал ее. Она появлялась редко и в окружении пионеров. Такая надменная и злая, что я в конечном счете стал прятаться и от нее.

Потом, когда уже и перед самим собой сделалось стыдно, я собрался с духом, подошел к ней. И этаким беспечным тоном сказал, что хочу поговорить. Я хотел сказать ей все: кто я на самом деле и почему так плохо себя вел. Я хотел попросить прощения и признаться в том, что эта шутка закончилась для меня очень серьезно. И даже хотел сказать, что не имею ничего против, чтобы жениться, если уж для нее это так важно. Но только бы она отошла со мной в сторонку, только бы согласилась выслушать!

– Поговорить?.. О чем? – сказала она ледяным голосом. – О чем ты хочешь со мной поговорить?

Она сказала это громко и посмотрела на меня с неприязнью. И у меня вмиг вылетело из головы все, что я так искренне для нее приготовил. Ком подкатил к горлу, и я уже ничего не мог сказать.

– По-моему, вчера ты все сказал. И определенно ясно. И оказался прав: мы с тобой совершенно разные люди!

«Да нет же, ты не так меня поняла!» – хотел возразить я, чтобы втянуть ее в разговор. Но язык присох к гортани. Я ощутил себя маленьким и жалким. И тут же повернулся и пошел восвояси. Как побитая собака.

Я уходил не своими, уходил деревянными ногами. Весь превратился в уши, чтобы услышать: «Валя, Валечка, постой!» Я бы тогда бросился к ней и сказал: «Прости, так получилось…»

Но никто меня не окликнул. Через несколько шагов я не вытерпел и оглянулся. Ее не было.

Вот и все. Больше мы с ней не встречались. Иногда, правда, видел ее издали. Но это была уже другая женщина, очень взрослая и чужая.

Есть у меня в Сибири братан двоюродный Мишка. С ним я переписываюсь. И давно уже накатал ему повесть об этой любви. Только из-под моего пера она вышла не такой печальной. Я обрисовал себя не идиотом, каков на самом деле, а настоящим ловеласом, опытным развратником. И Валентина тоже оказалась развратницей. И вытворяли мы с ней такое, что Мишка должен был надолго лишиться сна. Короче, отправил в Сибирь-матушку чистейшей воды порнографию.

Не знаю, откуда такая потребность – хоть в письме, но обязательно надо что-то приврать. Если так, то скоро обрасту враньем, и сам не буду знать, кто я такой.

Не знаю, что сейчас заставило меня заняться этой ерундой – вести дневник. Можно понять Толстого, Достоевского или маршала Жукова – людей замечательных и многоопытных. Даже некоторых пришибленных девчонок, которые смотрят на жизнь сквозь книжки и воображают себя тургеневскими барышнями. Даже их можно понять. Но я, обычный разгильдяй, хронический двоечник, к тому же еще и порядочный лодырь, зачем я решил писать? Не знаю.

А может быть, все-таки меня заставил пошевелить мозгами наш старый химик Александр Иванович?

Недавно он попросил меня задержаться после уроков. И, гремя своими колбами, которые поручила ему убрать жена-лаборантка, он заговорил со мной совсем по-товарищески:

– Я вовсе не мечтаю, чтобы ты стал химиком. Но мне будет обидно, если ты однажды почувствуешь себя дураком. А это обязательно случится. И не один раз!.. В этом мире все, включая тебя самого, есть результат химических реакций. Все в мире – химия!.. Но это я не к тому, что моя наука самая важная. Гораздо важнее – не быть дураком, а быть человеком культурным. А для этого надо заниматься собой. И не только на уроках. Собой надо заниматься самому. Никакие учителя тебя ничему не научат, если ты сам не разберешься в себе. Учитель тебе может только помочь. И все! Понял?

Я пожал плечами и сказал, что понял.

– Ни хрена ты не понял, – сказал он с грустью. – Всматривайся в жизнь и учись думать! Для тебя сейчас все должно быть важно. И химия в том числе. Это твой недостаток, если тебе что-то неинтересно. Если тебе в твои годы уже что-то неинтересно и скучно, ты вырастешь никчемным человеком! А в мире и без тебя слишком много никчемных людей. Мне больно смотреть, когда лучшие из моих учеников превращаются в серость…

– Вы хотите сказать, что я лучший из ваших учеников? – удивился я.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 20 >>
На страницу:
5 из 20

Другие электронные книги автора Александр Алексеев