Король Мистрока. Красный Вестник

– Сперва он скакал верхом, где-то неподалеку от замка Дабима лошадь подохла то ли от тяжести своего груза, то ли от того, что ее загнали.

– И что же? Всадники добровольно отправили его на Север? Я думал, они всех отправляют в Бэйст. Там, среди Всевидящих гор, ведь сидят все пленники королевской конницы.

– Так-то да, но в этот раз конники решили позлорадствовать. Они взглянули на Отиса и расхохотались, говорили, что в Бэйсте он и сутки не проживет. А на севере, мол, может даже похудеет. – рассказывал Ганн, понемногу пробуя вино.

– Не верится как-то. Кто тебе это рассказал? Да еще и в таких подробностях.

– Мой брат. Он в то время был одним из королевских конников. Он и предложил сдать беднягу северянам, они от рабочей силы никогда не отказывались.

– А что королю потом сказали? – спросил герцог Валрейд.

– Что помер, пока за ним гнались, что же еще. А сейчас, даже если и вскроется, то уже всем плевать.

– Я правильно понимаю, что Отис навлек на себя гнев короля Эдуарда той самой выходкой с клириком и шутом? – тихо смеясь, спросил герцог.

– Не-а, – Ганн нахмурился. – Отис убил человека. Маленького мальчика столкнул в воды залива Ветров. А парень оказался придворным виночерпием гостившего тогда в Элезии короля.

– Зачем он это сделал? – удивился Валрейд.

– Парень спер у него бутылку столетнего вина, которую Отис сам откуда-то спер и хранил на какой-то особенно важный случай. В тот день он вытащил вино из своего погреба, чтобы похвастаться перед какими-то уличными дамами, видимо счел, что… знакомство с девушками – это весьма важный случай.

– Нелепая и печальная история, – вздохнул Валрейд. – Но давай поговорим лучше о чем-то, после чего у моей дочери не будут уши сворачиваться в трубочку. Расскажи Ланн о том, как ты убегал от псов лорда Леонарда Банфи.

– Да уж, звучит точно, как подходящая история, отец. – усмехнулась леди Ланн.

– Вот это ты вспомнил! Мне тогда было лет одиннадцать или… тринадцать? Где-то столько, да. Я с подругой пробрался на коровье пастбище, чтобы набрать немного молока. Кто же знал, что там свора злобных зубастых псов без цепей? Они нас только увидели – завыли и бросились, клацая зубами. Я никогда так быстро не бегал. Даже позабыл про подругу. Но на ровном поле откуда-то взялась ямка, из-за которой я споткнулся и ударился носом о землю. Подруга моя промчалась мимо и не обернулась. Она ловко перепрыгнула через забор и скрылась в зарослях жимолости. Пусть Волчица будет мне свидетельницей, я уже решил, что меня разорвут заживо. Топот собак притих, позади меня протяжный тихий рык. Я зажмурился и стал молиться, пока не понял, что меня никто так и не тронул. Тогда медленно обернулся и увидел у своих ног четырех псов, слюнявых и недовольных моим присутствием. Они не набрасывались на меня, но стоило мне попытаться отползти, один из псов вцепился мне в ногу. Не сильно, я даже взгляд не стал отводить, ибо уже не боялся. В тот же момент собак свистнул пастух, все трое развернулись и побежали от меня. А я встал и совершенно опустошенный покинул поле. – рассказывал телохранитель Ганн, отдавшись воспоминаниям.

– Почему вы воровали молоко, а не попросили у хозяина? – спросила леди Ланн.

– Девочка моя, – рассмеялся Ганн. – Я по молодости много глупостей совершал, куда больше твоего отца. На моем фоне Валрейд из Бэндигора просто сущий ангел.

– А как вы познакомились? – спросила Ланн. – Вы ведь совсем из разных сословий. У меня нет ни одной подруги, у которой бы не было титула пэрессы.

– Думаю, эта история не на один день. – улыбнулся Валрейд и поднял бокал.

– Воистину, друг мой.

Телохранитель и герцог стукнулись бокалами.

– Мой герцог! – донеслось с улицы.

Валрейд отложил бокал и распахнул дверцу кареты. Повозка остановилась. Заржали лошади, пытаясь встать на дыбы. Что-то сильно напугало их.

– Вы должны это увидеть! – охотник и рыцарь Валрейда Матьяш Кан спешился со своего коня и вышел вперед всей вереницы всадников.

– Мы в пути уже третий день, с момента, как покинули Гарденпорт, зачем останавливаться? Давайте уже доедем до Бэндигора поскорее. – сетовал герцог Валрейд.

– Мой повелитель, я думаю, что просто так Матьяш бы не стал звать вас. Давайте взглянем. – Ганн вышел из кареты и спрыгнул на землю.

Герцог почесал русую бороду и последовал за телохранителем.

– Ланн, – Валрейд остановил дочь, когда та собралась выйти за отцом. – Посиди внутри.

Валрейд закрыл дверцу кареты и прошелся вдоль тракта к группе его рыцарей, помощников и солдат. Он растолкал их и увидел истерзанное тело неизвестного бедняги. Герцог приблизился к трупу, склонился над ним и подозвал к себе Матьяша, своего лучшего охотника.

Охотник взглянул на убитого. Одежда истерзана в клочья, но по остаткам было заметно, что человек был не из богатой семьи и, скорее всего, не принадлежал ни к какой династии. По всему телу глубокие раны, следы от укусов. Ноги и руки трупа вывернуты в неестественном положении, явно были переломаны.

– Что ты можешь сказать, сэр Матьяш? – с отвращением от увиденного спросил Валрейд.

– Бедняк. Наверное, он из деревни Сибер, она ближайшая к Волчьему тракту, по которому мы сейчас передвигаемся. – ответил Матьяш.

– Исходя из названия, можно предположить, кто виноват в гибели парня? – спросил Ганн, прижимая ноздри от трупной вони.

– Тракт назван волчьим, потому что эти хищники орудовали здесь еще до появления поселений. Большое количество повозок да охотников спугнули зверей подальше от местных рощ. Волки убежали в Хорнвудский лес, через который мы ехали от короля Эдуарда. – объяснял Матьяш.

– Но они ведь могли вернуться? Вдруг в лесу стало мало пищи? – спросил герцог Валрейд.

– До леса шестьдесят километров. Слишком далеко. Да и вряд ли это были волки. Взгляните на глубину укусов. Вот здесь, – Матьяш ткнул пальцем на след от острого зуба. – Размер не волчий. Я бы сказал, что такие зубы имеют медведи.

– Медведи водятся в наших краях? – удивился Валрейд.

– В том и дело, что нет. Я охотился на медведей в последний раз лет шесть назад в лесу у Всевидящих гор.

– Тогда кто это сделал, Матьяш? – требовал получить ответ Валрейд.

– Не знаю, львы водятся лишь в Фортрессе и на полуострове Хаммер в Приллфорте, а белые северные львы лишь в горах Канта. Тигры давно уже не показываются людям, есть мнение, что они вымерли, даже если они и остались, то не высовываются с полуострова Еловая Лапа.

– Крокодил? – неуверенно произнес Ганн.

Матьяш поднял взгляд на телохранителя Валрейда и тяжело вздохнул:

– Я не думаю, что хоть один крокодил смог приползти к нам с Проклятых топей.

– Мы можем сделать вид, что ничего здесь не видели. Мало ли какая бешенная зверюга это сделала – она наверняка уже померла где-нибудь среди полей и рощ. – предположил Ганн.

– Так нельзя, – встрепенулся Матьяш и обратился к герцогу. – Нужно провести расследование. Отправьте двух-трех лучших людей, можете даже меня послать с кем-нибудь. Надо отыскать зверя, пока не появились новые жертвы.

– Хорошо, Матьяш. Мы ускорим темп и прибудем в Рангарон к завтрашнему утру. Оттуда я пошлю несколько человек верхом налегке. Доберетесь до Сибера до заката, опросите там всех, – заключил герцог. – Заверните тело бедного парня во что-нибудь и погрузите в одну из телег. Нужно доставить его Микице, пусть осмотрит повнимательнее.

Глава восьмая

В стенах Рангарона

Практически все окна в замке Рангарон были скорее похожи на бойницы, только застекленные. Через них практически не проникал естественный свет, приходилось освещать коридоры и залы масляными лампами, свечами и люстрами. Светильники то и дело гасли, а слуги не успевали зажигать их, отвлекаясь на более насущные дела: синьорам замка нужно было менять постельное белье, гладить парадную и ночную одежду, подносить блюда в покои и разжигать камины. Близились серьезные заморозки, октябрь обещал стать одним из самых холодных за последние двадцать пять лет. По крайней мере, так говорили в народе. Уличные простаки верили словам гадалок и неумелых знахарок, что видели знаки грядущих небывалых морозов во всем. Примитивный разум мирян полагался лишь на подобные верования, их мозги падки на все, что касалось мистики. Микица раз в неделю покидал замок, чтобы наведаться в Бэндигор и запастись всеми нужными инструментами и ингредиентами для своих разработок и опытов. Он не доверял эту работу посыльным, потому что люди, не наделенные способностью к гибкому мышлению, постоянно совершали ошибки, забывали что-то или неверно интерпретировали четко изложенные мысли. Поэтому легче было самому пару часов потрястись в седле. До крупнейшего города герцогства Холоборн от Рангарона было всего двадцать семь километров, если не держаться Большого Северного тракта, а скакать по широкой проселочной дороге до северных городских ворот. С телегой или каретой по проселочной было ехать опасно – высок риск застрять или вовсе лишиться колеса, поэтому приходилось ехать в объезд и держаться тракта, по которому до главных южных ворот четыре часа пути, если без пробок.

Микица, сгорбившись и косолапя, настиг дверь в свою мастерскую, вставил в замочную скважину ключ и осмотрелся по сторонам. Лекарь шагнул в комнату, повесил ключи на крючок у входа и подошел к столу, засыпанному всевозможными записками, фолиантами, свитками, зажимами, ножами, пилами, пинцетами, пробирками в штативах, перевернутыми воронками и стеклянными трубками. В сосудах всюду что-то бурлило, трещало, щелкало, кипело и шипело.

Микица снял с плеча сумку и аккуратно выложил на стол увеличительное стекло, несколько колб с реагентами и какой-то сверток прямоугольной формы.