Отравленная совесть (пьеса)

Синевъ. Верховскому solo. Людмила Александровна у?хала.

Ревизановъ. Да?

Синевъ. Въ деревню, къ тетк?… помните Алимову Елену Львовну?

Ревизановъ. Еще бы. Почтенная старушка, Когда же?

Синевъ. Сегодня въ четыре часа. Я провожалъ. Она вчера сразу надумала и собралась ?хать.

Ревизановъ. Елена Львовна! Сколько л?тъ я ея не видалъ… Друзьями были… Скажите: давно она стала землевлад?лицею? Я что-то не помню, чтобы y нея было им?нiе.

Синевъ. Помилуйте! Вы забыли! Родовое чудное им?нiе въ Рязанской губернiи. Ея земля въ двухъ верстахъ отъ Осиновки. Знаете, большой буфетъ?

Ревизановъ. Какъ же, зналъ. (Смотритъ на часы). Петръ Дмитрiевичъ, простите…

Синевъ. Помилуйте, что вы? Разв? я не понимаю? До прiятн?йшаго свиданiя.

Ревизановъ. А еще стаканчикъ? прощальный? а?

Синевъ. Ну, васъ! Мефистофель!

Пьютъ.

Больше и не просите. До прiятн?йшаго!

Уходитъ.

Ревизановъ. Лекокъ тоже! Хочетъ читать въ сердцахъ, а изъ самого качай в?сти, какъ воду изъ колодца… Итакъ, у?хала… Гмъ… признаюсь, это довольно неожиданно… (Беретъ съ этажерки жел?знодорожный путеводитель и перелистываетъ). Гмъ… четыре часа… Осиновка… такъ, такъ… Ха-ха-ха! А встр?чный-то по?здъ въ Малиновыхъ Зоряхъ? Я и забылъ… (Челов?ку). Іоганъ! Завтра вы разбудите меня въ одиннадцать. Больше носа сюда не показывать. Маршъ!

Челов?къ уходитъ.

Ну, а если этотъ отъ?здъ настоящее б?гство… б?гство опрометью, куда глаза глядятъ, лишь бы спрятаться? Н?тъ! не можетъ быть! не посм?етъ!.. Но если?.. Берегись тогда, красавица! И посильн?й тебя людей скручивалъ я въ баранiй рогъ… Странно, одна-ко, какъ кр?пко она меня зац?пила… Подумаешь, жду перваго свиданiя… Нервы, что струны въ разстроенномъ фортепьяно… Вонъ даже руки дрожатъ.

Легкiй стукъ въ двери.

А-а-а!.. Войдите.

Людмила Александровна въ дорожномъ туалет?, подъ густымъ вуалемъ.

Ревизановъ. Наконецъ-то!

Идетъ навстр?чу Людмилы Александровны и помогаетъ ей снятъ шубку.

Богъ мой! черный вуаль, черное платье… по комъ вы въ траур??

Людмила Александровна. По своей сов?сти.

Ревизановъ. Какъ громко и… печально! Но не ужели и личико ваше сегодня такое же траурное? Откройте его, дорогая, дайте полюбоваться.

Людмила Александровна поднимаешь вуаль. Ревизановъ долго смотритъ на нее.

Ахъ, хороша!.. Что вы сд?лали съ собою, Людмила? Вы богиней смотрите. Говорятъ, страсть д?лаетъ женщинъ красивыми. Ужъ не влюбились ли вы за эти дни?

Людмила Александровна. Ненависть то же страсть.

Ревизановъ. А вы ненавидите меня?

Людмила Александровна (глядитъ ему прямо въ глаза). Да, я васъ ненавижу.

Ревизановъ. Да?

Людмила Александровна пожимаетъ плечами. Ревизановъ смотритъ на нее съ гн?вомъ и тоскою. Потомъ быстро подходитъ къ столу и выпиваетъ, одинъ за другимъ, два стакана вина.

Ревизановъ. Ха-ха-ха! Это любопытно. Часъ тому назадъ, я выгналъ отсюда мою Леони – женщину, страстно влюбленную въ меня, потому что надо?ла она мн? до отвращенiя. И вотъ возмездiе: я самъ, страстно влюбленный, принимаю на томъ же м?ст? другую женщину, и эта женщина меня ненавидитъ. Странные контрасты случаются въ жизни.

Людмила Александровна. И страшные.

Ревизановъ. Но зач?мъ же вы такъ мрачны? Ненавидьте меня, сколько хотите. Но уговоръ: не портите мн? минуты давно жданнаго счастья. Выпейте стаканъ вина и не горюйте: что горевать? Жизнь хорошая штука. Я добрый малый гораздо добр?е, ч?мъ вы думаете, – и вы не будете въ убытк?, повинуясь мн?… За ваше здоровье! Пейте и вы, – я хочу этого… я прошу васъ…

Пьетъ. Потомъ медленно подходить къ Людмил? Александровн?, становится за ея стуломъ и, наклонясь, ц?луетъ ее въ шею. Людмила Александровна нервно вздрогнула, порывисто встала…..но тотчасъ же опускается на свое м?сто.

Ревизановъ. Вы… оскорбились?

Людмила Александровна. Я ваша невольница. Вы властны распоряжаться мною.

Ревизановъ. Проклятье! Зач?мъ вы напоминаете мн? это? Невольница! А – что, если я не способенъ отнестись къ вамъ, какъ къ какой-нибудь Леони? Если я васъ слишкомъ уважаю? Если мн? больно быть вамъ ненавистнымъ? Если я люблю васъ?

Людмила Александровна (посл? недолгаго молчанiя). Я не могу вамъ запретить говорить о любви, не могу и запретить любить меня, если вы не лжете. Но, если вы меня любите, вы выбрали дурной и позорный путь искать взаимности.

Ревизановъ. Какъ же я долженъ былъ поступить?

Людмила Александровна. Не мн? учить васъ, я не даю уроковъ любви.

Ревизановъ. Однако?

Людмила Александровна. Нельзя порабощать, кого любишь.

Ревизановъ. Ага! вотъ что!

Людмила Александровна. Сперва дайте мн? свободу, а потомъ говорите о любви. Вы держите меня въ заст?нк?, на дыб? и клянетесь: это отъ любви, отъ страстной любви… Стыдно, Ревизановъ!

Ревизановъ. Дать вамъ свободу? То есть отпустить васъ домой и возвратить вамъ письма? Н?тъ, на это я тоже не способенъ.

Людмила Александровна. Ваша воля.

Ревизановъ. Очень можетъ быть, что разыграть съ вами комедiю столь рыцарскаго свойства было бы даже практично: дамы ц?нятъ великодушiе и легко идутъ на эту удочку. Но я не охотникъ до комедiй. Если я негодяй, какъ вы меня зовете, то, по крайней м?р?, не лицем?ръ. Вотъ я, каковъ, есть. Такимъ и примите меня, такимъ и любите, если можете. А не можете, не надо!

Пьетъ.