Ловкачи

Приятели сняли свои пальто внизу, в швейцарской, и поднялись во второй этаж. Дверь со стеклами на лестнице точно по волшебству распахнулась перед ними сама, так как ее за шнур снизу потянул предупредительною рукою один из швейцаров, и они прошли мимо кланяющихся буфетчиков и распорядителей в общий зал, где стоял знаменитый Шварцвальдовский оркестрион.

Благообразные половые, в традиционных белых полотняных костюмах, высматривали точно на подбор, и Хмуров невольно подумал, что вид их куда опрятнее фрачных официантов других ресторанов.

Молодцы, сейчас же распознав в особенности в Хмурове, и ранее бывавшем здесь, хороших гостей, почтительно засуетились около избранного ими стола.

– Ну, как ты думаешь? – спросил Иван Александрович, взяв карточку и бегло просматривая ее.

– Заказывай ты, – ответил Пузырев, – а уж если что не так, я переменю.

– Изволь.

Он прочитал всю денную карточку от начала до конца внимательно, передал ее Пузыреву и сам сказал:

– Я бы не прочь сделать таким образом. Водку ты будешь пить, или нельзя ли без водки обойтись?

– Признаться, рюмку или много две не мешало бы по случаю осенней погоды пропустить, – ответил Илья Максимович.

– Хорошо. В таком случае только вот что, – обратился Хмуров к половому, – принеси нам листовочки на смородинных почках и дай нам английской горькой.

– Я хинную люблю, – сказал Пузырев, внимательно следя за распоряжениями товарища.

– И хинная вещь невредная, но тогда английской горькой, пожалуй, и не надо.

– К закуске балычка не прикажете ли, или, может быть, салат оливье? – спросил половой, желая прислужиться, но не попал во вкус.

– Надоел мне твой салат оливье! – ответил ему Хмуров. – Нет, ты вели нам несколько копчушек в духовой шкапчик на сковородочке поставить, да так горяченькие и тащи сюда.

– Слушаю-с.

– Постой, к закуске этого мало, тем более что с ними надо осторожно обращаться, не то на целый день воспоминания будут.

– Семги тогда не позволите ли? Отменная получена-с, – снова предложил половой.

– Нет, а вот что ты сделай: спроси мне на кухне штуки четыре fonds d'artichaux, понимаешь?

– Понимаю-с, одни то есть донушки от артишоков-с изволите приказывать?

– Да, но холодные. К ним одно крутое яйцо, мелко нарубленное, и немножко эстрагону. Подашь масло и уксус, я сам заправлю по моему вкусу.

– Слушаю-с.

– Это что-то новое? – спросил не менее полового удивленный Пузырев.

– Ну, вот увидишь, какая это идеальная закуска к водке, – сказал Хмуров и снова, обращаясь к половому, продолжал свой прерванный заказ: – Другой закуски нам не надо никакой…

– Икорки зернистой тоже не прикажете? – спросил все-таки тот.

– Не прикажу. Слушай меня и не перебивай. На первое ты нам подашь лососину в соусе раковом, и чтобы соусу побольше было… Ты, Илья Максимович, против этого ничего не имеешь?

– Ничего.

– А на второе…

– Дупеля не позволите ли?

– Да оставь ты меня, пожалуйста, со своими советами и слушай, что я тебе говорю…

– Виноват-с…

– Ну вот то-то же и есть. Прикажи главному вашему, старшему повару самому, наблюсти за этим: взять трех крупных сибирских рябчиков, грудки пополам разделить, из черного мяса, печеночек и так далее нарубить, протереть почти как пюре и сделать вроде маленьких котлеточек, немного сладкого мяса, шампиньонов и побольше крупных, толсто нарезанных трюфелей… Все заправить мадерой, но не перебодрить…

– Сальме, стало быть, из рябчиков? – переспросил половой.

– Ну да, сальме из рябчиков, только не забудь, как я люблю: и мясо сладкое, и шампиньоны, и трюфели…

– Салат прикажете?

– Салат? Нет, пожалуй, не надо. Иди, заказывай.

Обращаясь к Пузыреву, на лице которого блуждала улыбка одобрения, он спросил:

– Ты как думаешь?

– Заказано недурно, если так же будет исполнено, то и желать лучшего ничего нельзя. Но вот вопрос: пить что будем? Чем, то есть каким пойлом, ты меня угощать станешь?

– Видишь ли? Красное после рыбы не идет, непременно надо белое…

– Само собою…

– И я не знаю, как ты находишь, а хороший рейнвейн было бы недурно.

– Что же, пожалуй!

– Если бы ты на водке не настаивал, я бы совсем иначе распорядился.

– А например?

– Я предполагал сперва так сделать: хорошего сухого хереску полбутылочки, а именно рюмку, да за зернистой икрой, а вторую за рыбой, потом уже, при сальме из рябчиков, хорошего бургонского…

– Все равно, теперь заказано. Надо вино выбрать заранее. Рейнвейн в лед надо поставить. Терпеть я не могу, когда рейнвейн не достаточно холоден.

– Ну еще бы! – согласился и Хмуров. – Я тут пивал одну марку, отменное винцо, и не из самых дорогих. Помню, что-то около восьми рублей бутылка…

Он стал искать в карточке вин. Половые все с большим почтением готовили приборы и усиленно хлопотали. Обоим гостям хотелось есть, и они поторапливали их. Приказано было подать копчушки раньше, так как заказанные сердцевинки артишоков приходилось подождать. Но вскоре все было подано, и приятели чокнулись сперва листовкою, а потом и хинною. Решено было более двух рюмок не пить, а перейти к вину. Рыба оказалась прекрасною, соус к ней тоже, а в отношении сальме из рябчиков повар превзошел самого себя. Только заказано было слишком много, и Хмуров с Пузыревым всего доесть не могли: достаточно было бы и двух рябчиков.

Между тем бутылка доброго старого рейнвейна была допита до дна, а от вкусной, несколько пикантной еды жажда только увеличивалась.

– А что бы ты сказал, – спросил Хмуров Пузырева, – если бы мы теперь с тобою распили бутылочку шипучки?