Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

– Очередной мажор зажравшийся. Что ж его так папашка – «крепкий хозяйственник», упустил? Пороть надо было чаще, – со знанием дела высказалась Виолетта Юрьевна.

– Я так понял, что 131-я статья УК РФ в этом деле ставится под сомнение? Наша задача? – задал вопрос я, понимая, что обвинения в двойном изнасиловании – это если не фантастический, то весьма весомый аргумент для вынесения довольно сурового наказания студенту Кольчеву со всеми вытекающими для его семьи последствиями.

– Я не зря оговорился, что знаком с Михаилом Георгиевичем лично. С его слов… Станислав, безусловно, не пример для подражания. Разболтанный, инфантильный, ленивый, но не идиот и не сволочь. Настораживает то, что уж больно всё у местных коллег красиво складывается. Следаки сшивают дело, аж дым из-под иголок… Потерпевшие и общественность дружно требуют крови, в свидетелях чуть ли не половина населения города. Если не свечку держали, то в глазок подглядывали и советы давали. Ворота дома главы Городского совета второй день от залпов брошенных яиц не просыхают. Активисты к зданию градоуправления, как на работу, с заранее заготовленными высокохудожественными плакатами приходят. Городские СМИ беснуются, уже листовки провокационного содержания на столбах появились. Улики, исследования судмедэкспертов уже не являются служебной тайной. Биологические следы студента Кольчева найдены буквально везде, чуть ли не на потолке… Правда, нужно отдать должное парню. Крутит дули следаку, психует, истерит, после каждого обеда объявляет голодовку и ни в чём не сознаётся. Мэр адвоката нанял. Вроде грамотный юрист из уважаемой и дорогой московской адвокатской конторы. Но с первого дня его начали гнобить наши коллеги из местного ОВД, установили за ним негласную слежку. Прямых угроз нет, но всё к этому идёт. В общем, осуществляется прессинг по всему полю, – продолжал излагать детали полковник Антонов.

– Официально вы являетесь комиссией по плановой проверке из Главка СК. Виолетта Юрьевна, вы, конечно, старшая. Но основная ваша задача – выяснить, действительно ли виновен гражданин Кольчев С. М. в двойном изнасиловании. А если нет, то вам нужно будет разобраться в причинах и выявить виновных такой грандиозной фальсификации. Найдите, откуда ноги растут, – закончил установку задачи генерал Верещук.

– Да, изначально просматривается другая цель… Тут мишень на папе нарисована, – сделала заключение особо важная «важнячка». – И когда нам выдвигаться?

– А вот сегодня можно уже оформлять командировочные документы и в четверг начинать движение в юго-западном направлении. На всё про всё вам неделя, – неожиданно для меня ответил генерал-майор полиции.

– А я не могу в четверг… – честно ответил я, ошарашенный таким поворотом событий. – У меня свадьба в субботу.

– В смысле – свадьба, Чапаев? Ты ж женат! – удивился Антонов, заглядывая себе в блокнот.

– Женат… гражданским браком. А теперь вот официально… ЗАГС, кольца, ресторан. А попозже нельзя как-то? – с надеждой в голосе спросил я, понимая, что домой с такой новостью можно уже не возвращаться.

– Нет, Чапаев! Ты ж понимаешь, этого пацана в СИЗО за это время на запчасти разберут. Это он первых два дня в одиночке ИВС, как на курорте. А потом, знаешь, как у нас случается. Нам тут перед вашим приходом Кольчев-старший звонил… Из парня вышибают «чистуху». Пока морально давят. Грозятся в общую камеру закинуть. Понимаешь, Чапаев, что это значит, когда на пацана такую статью вешают? А свадьбу… свадьбу сдвинь на пару недель, – с лёгким сердцем посоветовал Антонов.

– Да как «сдвинь», товарищ полковник? Ресторан заказан, аванс проплачен… Да меня Ксюха…

– Давай так! Ресторан я беру на себя. Какой? – спросил генерал.

– «Кольцо»… банкетный зал, – упавшим голосом промямлил я, растерянно глядя на злорадно улыбающуюся Корниенко.

– Так… «Кольцо»… – диктуя сам себе, записал у себя в блокноте Верещук. – ЗАГС наш, районный? Хорошо! Всё сделаем в лучшем виде, Чапаев! Ну и мой тебе подарок на свадьбу. Какая ж свадьба без свадебного генерала? Лично приду. По форме!

– Ну и я… Я с супругой приду. С удовольствием. Опять же после выполнения задания вам премия будет начислена в обязательном порядке. Так сказать, для восполнения семейного бюджета. После свадебных расходов очень кстати будет, – заверил полковник юстиции Антонов.

* * *

Мы с Корниенко медленно спускались по широкой лестнице на выход из управления. Каждый думал о своём.

– Интересно получилось, Чапаев. Свадьбу за тебя переносят, сами себя гостями назначают… Слушай, а что ты мне в приёмной у генерала сказать не успел? Что-то типа: «Виолетта, я тебя хотел…» Правда, что ли, Андрюша? – лукаво глядя мне в глаза, сказала, уперев в мой живот свою грудь четвёртого размера, Виолетта Юрьевна.

– Да ну тебя… Я хотел сказать: «Виолетта, я хотел тебя на свадьбу пригласить. Ты в эту субботу свободна?»

– А я бы тебе сказала: «Нет, Андрюша, занята. В эту субботу я буду выяснять на границе Калужской и Смоленской областей, в кого совал свой писюн один малолетний дебил из города Кремнев».

Спустились ко мне в отдел «пошептаться». Хотел было по привычке заглянуть к операм и, подмигнув Лядовой, спросить: «Барышня, я могу надеяться?» А она, как всегда кокетливо, ответила бы: «Ах, оставьте, офицер! Моё сердце занято, но на чашку кофе надеяться можете!» Но вовремя вспомнил, что оперативный сотрудник Лядова С. И. выбыла из штатного расписания отдела. Корниенко отказалась, а я себе наболтал кофейной жижи, пахнущей пережаренными семечками и пересохшим черносливом одновременно.

– Ехать будем раздельно, – предложила свой вариант Виолетта, – ты выезжай в первой половине дня на машине, а я ближе к обеду на поезде.

– К чему такая конспирация? – не понял я.

– Любую проверяющую комиссию, Андрей, на месте воспринимают как своих личных врагов и как единую команду. А мы с тобой приедем к ним чужими, случайно и наобум назначенными людьми. Сделаем вид, что мы «не контачим» и испытываем друг к другу антипатию. А раздрай в рядах врагов всегда плюс для противника. Посмотрим, к кому первому потянутся мздоимцы… – хитро улыбнувшись, подмигнула мне следачка. – Кстати, комиссий из двух человек не бывает. Проси у Ващука ещё одного. Возьми из своих оперов кого-нибудь.

Я согласился с Виолеттой и позвонил нашему генералу:

– Товарищ генерал, разрешите с собой одного опера взять. Мало ли… Подстраховка нужна будет в любом случае.

– Не возражаю, бери одного. Теперь о подстраховке. Завтра перед отъездом дам тебе контакт в Кремневе. Он о тебе будет в курсе. Это, скажем так, «на всякий боевой».

Я решил взять с собой капитана Зимина. Для него это будет первое задание, а для меня возможность оценить его оперские качества. Позвонил своим по внутреннему и услышал:

– Капитан Зимин, слушаю.

– Зайди, Зима.

Виолетте Зимин понравился. Она вообще любила таких… крепеньких, лобастых, сообразительных. Недаром ходили слухи, что группа захвата СОБРа… в полном составе платит ей алименты. Так как до сих пор не знают, кто отец её старшего сына, а сдавать анализ ДНК на отцовство считают не по-товарищески. Шутка!

Было принято решение Зимина отправить в Кремнев на следующий день после нашего отъезда. Поселиться он должен будет в той же гостинице, но, насколько это возможно долго, держать в тайне свою связь с проверяющими из Главка.

* * *

Домой я приехал пораньше. Впереди меня ожидал тяжёлый разговор с беременной невестой, с нетерпением ждущей дня бракосочетания, и Женькой, мечтающей о танцах и салюте. На удивление, Женька сама бегала по квартире в компании своих друзей.

– Мама с Фирочкой Самойловной к портнихе пошли платье на второй день свадьбы мерить, а меня на хозяйстве оставили, – улыбнулась всеми, что были, зубами Женька, показывая на крутящихся под ногами кота и собаку.

«Казнь откладывается, но не отменяется», – подумал я, раздеваясь.

– О, пап, а хочешь, я тебе один секрет покажу? – заговорщицким тоном спросила меня Женька и, взяв за руку, повела в спальню.

Там она сдвинула створку двери большого купейного шкафа и, ткнув пальчиком в непрозрачный целлофановый чехол, попросила:

– Сними, пожалуйста, я не достану.

Я послушно снял то, что меня просили, и положил на кровать. Женька аккуратно расстегнула молнию и восторженно заголосила, во весь рот, улыбаясь дырочками от недостающих зубов:

– Смотри! Смотри, какая красота!

Честно говоря, на вешалке было трудно себе представить всё великолепие этого шедевра портняжного искусства, но даже подполковник полиции смог понять, что перед ним свадебное платье. Нежно-голубое, переходящее в бирюзовое, воздушное, с огромным переливающимся шлейфом… и стразики, стразики, стразики…

– Жень… – зачарованно пролопотал я.

– А… – не отводя от платья заворожённого взгляда, ответил ребёнок, оцепенев от восторга.

– А ты в курсе, что жениху нельзя перед свадьбой показывать свадебное платье? Примета плохая.

– Какой же ты жених, Чапаев? Ты уже мой папа, – без доли сомнения ответила Женька, для полного успокоения взяв меня обеими ручками за руку.

Щёлкнул замок входной двери, и Тимошка с громким радостным лаем бросился встречать хозяйку.

– Атас! – громко шепнул я, судорожно помогая Женьке застёгивать молнию на чехле платья.

– Ух ты! – раздалось из прихожей. Видно, были замечены мои туфли и ветровка.

Мы с дочкой быстро переметнулись на кухню. Я открыл холодильник и, нахмурив брови, начал глубокомысленно изучать его недра. А Женька взяла альбом с раскрасками и, высунув язык, начала раскрашивать обезьяну в зелёный цвет. Наша слегка «кругленькая» мама, улыбаясь, подошла ко мне, поцеловала и как бы между прочим сказала Женьке: