Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

– Понял, буду. Гена, а ты не в курсе… – но меня уже не слушают, меня уведомили и ждут в одиннадцать. Вот же…

В дверь смело постучали. Вот откуда они поняли, что уже можно ломиться? Ну, что мне – стрелять на поражение за каждый час недосыпа? Встаю с диванчика, шлёпаю босыми ногами по холодному линолеуму, открываю замок и в образовавшуюся щель между косяком и дверью приветливо говорю:

– Какого хрена… никого нет дома! Пошли все…

– Васильич, это мы… – слышу жизнерадостный голос выспавшегося в собственной кровати, позавтракавшего на собственной кухне мерзавца Дроздова.

«Мы» – это, собственно, сам старший лейтенант Дроздов и уже почти бывший мой оперативный сотрудник – лейтенант Лядова Светлана Ивановна. Чуть не забыл, Лядова же сегодня последний день трудится в отделе. Переводится в Группу аналитической поддержки. Предательница. Иван что-то прячет за спиной, а Светлана в руках держит поднос с одной, но очень красивой чашкой дымящегося кофе. Сквознячком потянуло в мою сторону, от запаха в меру поджаренной «арабики» руки безвольно опустились, и дверь в кабинет открылась, впуская молодых и борзых. Сама кофейная чашка, грациозно стоящая в центре подноса, была выполнена в восточном стиле. Эдакий симбиоз керамики и изящной ковки из мельхиора. Интересно, назад унесут?

– Трогательно, – стоя на холодном полу и не зная, куда деть босые ноги, признался я. – Если хотите, могу всплакнуть от умиления! Я так понял, последняя чашка кофе от Лядовой?

– Ну почему последняя, Андрей Васильевич… Буду к вам забегать, если не прогоните. Я же работать буду практически над вами, на третьем этаже, – как-то растерянно и с некоторой неуверенностью в голосе ответила Светлана, проходя к столу.

Наконец и Дроздов, подражая манипуляциям фокусника, артистично вытащил из-за спины красную с золотом глянцевую коробку с армянским коньяком, а из кармана куртки – ярко-жёлтый, с пористой шкуркой импортный лимон. Принимая «скромный семизвёздочный» подарок, я спросил, подозрительно глядя на Дрозда:

– Ванька, если ты мне вот сейчас скажешь, что тоже переводишься из нашего отдела… Разверну всю эту вашу процессию взад!

– Ага, щас! Не дождёшься! Наливаю, Васильич? – в поисках свободных ёмкостей заметался по моему кабинету Иван, передавая лимончик Светлане.

– Но только по одной. Меня к себе в одиннадцать её папаша вызывает, нужно успеть ещё зубы почистить и морду поскоблить. Наверное, по твоему поводу, Свет?

– Не знаю… не думаю, Андрей Васильевич. У нас же с папой в силе уговор. Он моих решений не оспаривает. Явно, по крайней мере, – ответила Лядова.

– И всем говорит, что они однофамильцы! – попытался пошутить Дроздов.

– Подожди… что-то не пойму. Так перевод из нашего отдела в «аналитическую богодельню» – это чисто твоё решение? – опешил я, до сих пор думая, что это Лядов-старший так решил и настоял на переводе своей дочери в более спокойный отдел Управления.

– Нет… скорее, это наше общее решение, Васильич. Моё и Светланы, – неожиданно посерьёзнев, ответил за Светлану Дроздов, ставя на стол две рюмки.

– Удивил… ну-ка, рассказываем всё как на духу. А почему две? – спросил я, намекая на неравное соотношение рюмок и присутствующих.

– А вот с этого нужно и начинать, – вдруг широко заулыбавшись, ответил Ванька, решительно свернув «головку марочному армянину».

– Беременная я, товарищ подполковник, – тяжело вздохнув, как-то виновато сказала Светлана, опустив голову.

– Ага! Представляешь, Чапай! – засмеялся счастливый Ванька, чмокнув в щёку свою невесту. – Понять не можем, как получилось! – продолжил балагурить Ванька.

– Срок пока небольшой, но Ваня настаивает… – продолжила каяться Лядова, царапая маникюром шкурку лимона.

– Да при чём здесь срок? Большой, небольшой – какая разница? Ну, скажи, Васильич! Я уже ей миллион раз говорил… Вся эта наша оперская суета не для беременных девочек. Это сейчас маленький срок, а месяца через три… Ты Чапаевскую Ксюшку давно видела? Как бегемотик… – засмеялся Дрозд.

– Но она же на работу ходит… – попыталась возразить Светлана.

– Ходит, но дело она имеет с обычными людьми, а не с уродами. Короче, Светик, мы же решили, ну что ты опять? – наливая коньяк в рюмки, Иван попробовал перевести разговор в другое русло.

– Думаю, Ванька твой прав, – решил вмешаться в разговор и я. – Тебе пора привыкать к нормальной жизни, а не бегать по ночному городу с волыной. Да и нервотрёпка тебе сейчас не нужна.

– Просто, шеф, я боюсь, что в аналитическом отделе сопьюсь от скуки. Морковным соком, – подперев ладошкой щёчку, невесело пожаловалась Светлана.

– Шеф, ей адреналина не хватает. А я тебе после работы буду наши страшилки рассказывать, так что не заскучаешь! – успокоил Светлану Иван.

– Так, хорошо. А родители знают? А жениться не пробовали сначала? – пряча от соблазнов бутылку коньяку в сейф, спросил я.

– А сам? – как бы между прочим спросил Ванька.

– А что сам? Свадьба назначена, дата и ресторан определены. Приглашения официальные получите, у меня этой ерундой Ксюха занимается. Кстати, Дрозд! У тебя костюм-то приличный есть? Будешь свидетелем с моей стороны! Так я не понял, родители ваши знают?

Оба молча покачали головами, а Светлана нерешительно за обоих ответила:

– Боязно как-то. Вы ж моего папу знаете. У него всё по-правильному должно быть. Сначала букетный период, потом знакомство с родителями… Одобрям-с, не одобрям-с… И только потом свадьба, семья, дети… А у нас с Ванькой перемешалось всё как-то. Может, вы что-нибудь придумаете, Андрей Васильевич?

– Да… Да вы что? Как вы себе это представляете?

* * *

В одиннадцать я был в приёмной у начальника Управления собственной безопасности полковника Лядова И. М. Форму не надевал, ибо имею по этому поводу очень жёсткую позицию. Не может российский полицейский, по форме одетый и при погонах, иметь алкогольный выхлоп, даже такой благородный, как после армянского коньяку семилетней выдержки. А вот одетый по «гражданке» – может!

– Чапаев, заходи. Ждёт, – гипнотизируя экран монитора компьютера, прогундосил помощник начальника Управления собственной безопасности капитан Лобов.

Я смело вошёл в кабинет полковника Лядова, задержав дыхание настолько, насколько это было возможно.

– Садись, – коротко приказал главный «гестаповец», щёлкая по клавишам ноутбука.

Я сел. На самый краешек самого дальнего стула у длинного стола для совещаний. Вот так, молча, просидели мы минуты три. «Оно и понятно… человек же работает. Они ж тут все, б…, работают. Уработались… За всех пашут… Одни только мы груши околачиваем…» – сонно думал я, обмениваясь мыслями с портретом министра МВД над головой Лядова.

– Пил? – не поднимая головы, неожиданно спросил Лядов, сбив мои стройные размышления о наболевшем.

– Пятьдесят капель, Иван Макарович… Ночка нервная была. Да я, собственно, не на службе. У меня отгул после дежурства. Уходить хотел, а тут ваш Лобов… – попробовал оправдаться я, на всякий случай вставая.

– Да сиди ты. Знаю я о ваших ночных приключениях, сводку читал. Недавно с Корниенко разговаривал. Ну, я надеюсь, Чапаев, ты понимаешь о конфиденциальности этого мерзкого дела? У нас ведь как? Сын за отца не отвечает, а вот отец… Информация абсолютно закрытая для прессы.

– Так, а с личным составом работа проведена, товарищ полковник. Так что… Ну и преступление раскрыли «по горячим», как говорится… Виолетта Юрьевна, как всегда, на высоте, – рапортовал я, с улыбкой вспоминая, как следователь по особо важным делам красиво «колола» на допросе ревнивого убийцу сучку-официанта.

– А Корниенко говорит, что ты – гений сыска и эта ещё… – И, заглянув себе в блокнот, продолжил: – Прапорщик Сомова и Степан Блэкович… Это, кстати, кто? – посмотрев на меня поверх очков, поинтересовался Лядов.

– Собака.

– В смысле – собака? – не понял с первого раза начальник УСБ.

– Ну, так… служебная собака по кличке Степан. А Блэкович, это отчество такое…

– Тьфу ты… придумают же. Короче, премию им выписали… обоим.

– Спасибо, Иван Макарович, эти ребята заслужили. Но Степану премию лучше харчами, – улыбнулся я, вспоминая, как все хрустели подсоленными сухариками из рациона служебно-розыскного пса Степана… извините, Блэковича.

– Да я, собственно, не за этим тебя… Как там моя… переживает? – встав из-за стола, спросил полковник. – Твоё мнение, Чапаев? Решение она приняла правильное? Мы, собственно, как-то об этом уже говорили с тобой…

– Так, а что? Лейтенант Лядова – барышня самостоятельная. Мне, конечно, жаль, что уходит такой сотрудник. Голова светлая, училась оперскому делу с желанием и вникая в суть профессии. Столько времени и сил на неё убухали… мама, не горюй. И на районе, и здесь… можно сказать, вскормили… Но как-то влиять на её решение я не стал, товарищ полковник. Видно, у неё есть свои причины… Во всяком случае, одумается – дорогу назад знает. Заберу без проблем, – спокойно высказал я своё мнение, наливая второй стакан минералки.