ПутешестВеник, или С приветом по Тибетам

– Ага, спасибо. Я потому и решил пойти, что знаю, что с той стороны проход свободный. Ладно, рад был поболтать, Алексей.

Когда Веня отошёл метров пятнадцать, Лёша сказал в дверь, невидимому собеседнику:

– Слышь, в школе начальной помню он был как местным дурачком у нас, нёс всякую околею, училка в а***уе была. До восьмого класса только доучился. А потом, говорят, поднялся. В какой-то фирме бухгалтером, с этим… как его… с самим Макаром с нашей школы. Ну, знаешь, как этих бухгалтеров берут, чтобы они в случае чего, за директора сидели. У нас в бараке один такой бедолага был. Всё плакался, что безвинно срок мотает. А эти говорят, даже когда-то хотели нашу промбазу купить, да! Вот этот самый заморыш! Да-да, зуб даю. Ничего себе!

– Да у тебя каждый кто с тобой где-то пересёкся, миллионер подпольный. Макар рядом с таким и плюнуть побоится, чтоб не подхватить чего. Этот там, небось, уже смотрит где бы кабель медный откопать, распилить, да на цветмет сдать. – Отвечал невидимый оппонент. – Его прибьёт, а нас с тобой потом затаскают. Скоро вообще, говорят, камеры поставят, да не те в которой ты сидел, а те, что на телек показывают. А нам с тобой под зад коленкой. Охранное агентство тут будет заниматься пропусками. Эвоно как.

– Да ну тебя! У тебя все на ентих мерсах должны с часами в золоте кататься. Будь проще и люди потянутся к тебе. Почему не на машине? Так может ближе к народу хочет быть.

***

Срезав по узкоколейке, Веня сократил время в пути больше чем на пять минут.

В обед Веня поделился с Макаром тем, что начал ходить пешком на работу, а ещё тем, что сегодня впервые прошёл по узкоколейке, той самой, на которой они в детстве катались пацанами.

– Ну ты даёшь, конечно. Оно тебе надо, столько пёшим пилить? А на узкоколейке, вообще, хождение по путям запрещено! Не забыл?

– Да там уже рельсы травой заросли. Путей-то уже сколько лет нет?

– О! Наш Веник шествует по путям. Ты получаешься у нас теперь – Путешест-Веник. Каламбур, однако! – Макар засмеялся.

– Ну, в общем-то да, где-то за одиннадцать лет я пройду расстояние достаточное, чтобы обогнуть землю.

– Давай, ходи, ноги не сотри главное. Да там, на пустырях, собаки тебя чтоб не покусали. – Макар добродушно похлопал друга по плечу. – Завидую я тебе. Ты, как ребёнок, палец покажи и это всё, что тебе для полного счастья надо. Мне б твои заботы.

***

Как и в автобусе, по дороге Веня начал замечать людей, которые в одно и то же время пересекались с ним на пути. Летом, в хорошую погоду, в одних и тех же местах он замечал спортсменов, наматывающих свои заветные километры, людей, выгуливающих собак. Встречая таких своих "постоянных знакомых", он мог сказать, опаздывают ли они сегодня, или наоборот, идут раньше обычного.

Сам Веня был точен, как швейцарские часы. В его голове была информация о том, когда будет зелёный свет на светофоре, на каком участке дороги его обгонит маршрутный троллейбус.

На участке у четырнадцатого дома, на улице Павлова, он как-то наметил более короткую тропинку. Она спускалась с неудобной горки. Крапива там была почти по плечо взрослому человеку.

Каждый день он старался хоть немного протоптать тропинку, одну-две ступеньки в мягкой, податливой почве и смять немного крапивы. Потом он заметил, что проложенным им путём начал пользоваться кто-то ещё. Тропинка начала расширяться, и на ней стали чаще появляться новые ступеньки.

Зимой народ уже не давал обильному северному снегу замести эту тропу в любую погоду. Следующим летом, нашёлся пробивной энтузиаст, под его письмом собралось нужное количество подписей, и администрация соорудила обустроенную, хоть и деревянную лестницу с дорожкой, до и после неё.

Погода, время года, непредвиденные встречи естественно влияли на время прохождения дистанции. Были несколько дней в году, когда он всё же ехал в автобусе. Но это было лишь когда на улице был ад адский, и в тот раз, когда он приболел.

Кстати об этом. С месяцами, проводимыми в этом соревновании с самим собой, незаметно и постепенно он начал выпрямлять спину, скинул пяток килограмм, при том, что никогда не был особо толстым, да и самочувствие его стало просто отличным. Он отказался от очков и ходил сначала, щурясь и напрягая глаза всматриваясь в расплывчатые контуры лиц, идущих навстречу людей, но постепенно добился того, что смог обходится без «костылей для глаз».

А потом на проходной появились камеры, и одним весенним утром, на входе в промзону Веня упёрся в, больше чем на голову превышающего его, охранника. В результате он опоздал на пять минут, что было не слыханным! И Макар, чисто из интереса, поинтересовался здоровьем самого пунктуального работника и причиной сбоя во всемирном атомном эталоне времени. Узнав причину задержки, он с облегчением сказал: «Фуф, а я уж думал всему офису часы перевести».

Потом позвонил «кому надо», тот рыкнул тем «кто занимается», а те уже вставили тем, кто «отвечает за». Потом был инструктаж обитателям сторожки, в которой им объяснялось, что на узкоколейке может появиться дрезина для уважаемого Вениамина Андреевича, но дрезина эта будет хоть и на чугунных, но на квадратных колёсах и поэтому они будут её носить. И ещё что-то о бренности бытия и о драгоценности времени, которое они тратят здесь, на Земле, из-за отсутствия хотя бы малейших зачатков интеллекта в своих никчёмных головах.

Этим же днём на стенке на проходной появился фоторобот, наподобие тех что висят на стендах «Их разыскивает милиция», ну или, в наше время, уже «полиция». На нём был нарисован портрет, по качеству конкурирующий с яркими и геометрично-прекрасными работами Георгия Курасова, уже не продававшегося к тому времени на родине. Сие произведение, проигрывающее вышеуказанным шедеврам разве что только отсутствием эротизма, довершала надпись, достойная пометки «Особая примета».

– Появляется утром. Всегда в одно и тоже время: 7:20, вечером может быть от 16 до 21. Или может, вообще, не появится. Имеет право досматривать любые помещения, проводить любые расспросы.

На следующее утро Веня слегка замедлил шаг, настолько, что время прохождения дистанции увеличилось примерно на восемь секунд, если об этом спросить опять же самого Веню. Он не был до конца уверен, что вопрос с его проходом через КПП решился.

Его сомнения развеялись, когда шлагбаум поднялся и около него появился тот самый переросток – охранник, правда, в этот раз в позе Мерлин Монро с её знаменитой фотографии. Только вот колени его кокетливо сгибались не от того, что ветер играл подолом юбки, а от желания сократить разницу в росте.

– Здравствуйте, Вениамин Андреевич!.. – улыбка на лице охранника тоже была достойна вышеуказанного секс-символа 1950-х. – Вам, как удобнее? Через турникет или через проезд?

– Спасибо. Мне через будку быстрее.

– Вам спасибо! – И постовой буквально расплылся по асфальту.

В будке, среди несвойственного для данного помещения порядка, затаив дыханье замерли два его коллеги. Они стояли по стойке смирно, умело выбрав дислокацию, чтобы и не попасться на глаза, и чтобы, в случае чего, не показалось, что они прячутся. Важное умение, в мире животных называемое мимикрией.

На столе вместо обычных чая и бутербродов лежала аккуратная папка, свежезаполненных отчётов и журналов.

– Ну, что? Как он?

– Да, кажись, сегодня пронесло. Не злопамятный видать. У меня до сих пор коленки ходуном. Думал всё, обратно на вышку вертухаем.

***

Придя на работу, на своём рабочем столе он обнаружил несколько свёртков, пакетов и коробку с надписью «Ecco».

Подоспевший Макар тоже смотрел на Веню с загадочной улыбкой.

– Сегодня что, объявлено вознаграждение в миллион долларов тому, кто слаще мне улыбнётся? – Поинтересовался Веня.

–А! Уже вкусил свою минуту славы, герой пеших походов? Я, конечно, мог бы начать тебя отговаривать от этих твоих прогулок, тем более я тебе говорил, что хождение по путям запрещено, но, зная тебя, просто решил немного окультурить это твоё действо. Ты, Веник, конечно, с гардеробом своим реально на бомжа похож. Звезда 90-х. Я понимаю тяжёлое детство и всё такое, но…

Он начал распаковывать подарки.

– Сам бы ты пошёл в какой-нибудь «секонд хэнд», поэтому я взял на себя смелость обновки тебе купить. Надеюсь, с размерами угадал. Если что, я девочек там предупредил, что ты придёшь, если размеры не подойдут. Чтоб не получилось, как в «Красотке» с Джулией Робертс.

– Вот. Датское качество. Вибрам, гортекс, все дела. Это, как «БМВ» в спортивной обуви.

К этой марке машин у Макара была особая любовь. Она для него была не просто воплощением немецкого качества. Это было полным нарушением заповеди «Не сотвори себе кумира».

Он, после того, как его спас первый потрёпанный бумер, никаких других машин не признавал. Случилось это, когда он по-пьяни, во времена, когда начал ощущать свою вседозволенность, сел за руль и совершил таран с грузовиком. Спасла его только прочность рамы немецкого автопрома, подушка безопасности, безотказно сработавшая через много лет после окончания гарантии, ну и ещё навыки боксёра, сгруппировавшие его тело даже в пьяном состоянии.

Этот случай ещё долго обсуждался при каждом удобном случае. Друзья – спортсмены, съехавшиеся к месту аварии, вспоминали всё новые и новые подробности происшествия.

Про то, как Макар, закупоренный в искорёженной машине, рвал от злости зубами сдувшуюся подушку.

Как он орал бледному водиле грузовика, чтоб тот не уходил, потому что, когда он вылезет, он его порвёт за то, что он так подрезал его и за то, что он сотворил с его бумером.

Как потом объяснили врачи скорой, то, что пострадавший смог на своих ногах выйти из машины, скорее всего связано с количеством спиртного и адреналином в крови. Обычно спасатели вырезают страдальцев из машины, как скульпторы свои шедевры из камня. А врачи сразу после, облачают их в гипсовые одеяния.

После этой аварии, Макар, при любом удобном случае, говорил, что машина может быть любого цвета, главное, чтобы она была чёрная, ну а после всем известной части фразы добавлял своё: «… и обязательно бмв».

Спустя десять лет он поменял уже несколько машин, но все они были этой марки.