О ВЫСОЦКОМ, О «БИТЛЗ», О ЖУКОВЕ… И О СЕБЕ

О ВЫСОЦКОМ, О «БИТЛЗ», О ЖУКОВЕ… И О СЕБЕ
Александр Черенов

Автор всегда предпочитал работу с крупными формами, но иногда обращался и к малым: рассказы, очерки, статьи, эссе. Ведь иногда, чтобы выразить мысль и настроение, крупные формы не нужны. В этом сборнике представлена лишь малая толика из написанного «в стол» в разные годы. Конечно, автор писал о том, что его волновало в то конкретное время. Но он надеется, что эти его опыты в работе с «малыми формами» не потеряли своей актуальности и доныне, равно как герои и антигерои его скромных трудов.

О ВЫСОЦКОМ, О «БИТЛЗ», О ЖУКОВЕ… И О СЕБЕ

Александр Черенов

© Александр Черенов, 2020

ISBN 978-5-0051-9574-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бархатный сезон в Крыму

Речь пойдёт о восьмидесятых годах века минувшего. Ещё был Советский Союз. А ещё был Крым – область Советской, не «незалежной» Украины, куда мог свободно приехать любой советский гражданин. (Разумеется, из числа тех, кто ехал туда, пусть и налегке, но не за счёт пустых карманов).

Свободно приехали туда и мы с приятелем: воспользовались случаем. Как-то в августе отправило нас начальство в командировку в Днепропетровск на тамошний металлургический завод «по вопросам согласования и увязывания». Проще говоря, «толкачами».

По прибытию нас сразу же «обрадовали»: «зайдите на недельке». В переводе с канцелярского на русский: «Дней через десять, если повезёт». Отбили телеграмму «на родину», получили добро на ожидание, и стали думать, что делать дальше. Определиться с планами на будущее помог сосед по гостиничному номеру: «Что вам тут делать – поезжайте в Крым! Десять часов поездом – и вы в Симферополе! А там – на троллейбус, и сходи на любой понравившейся остановке!».

Мы поблагодарили «благодетеля», и в тот же вечер (благо, с билетами не было проблем) отбыли в Симферополь. Хорошо ехать ночью: время летит быстро. И вот уже – Симферополь. Первым делом решили определиться с маршрутом: соблазнов – хоть отбавляй! И то: на пути следования троллейбуса от Симферополя до Ялты – Алушта, Гурзуф, Никитский ботанический сад, «Артек»! От одних названий дух захватывает! А дальше, вдоль Южного берега – Мисхор, «Ласточкино гнездо», Ливадия, Алупка, Симеиз, Кореиз! Магия карты такова, что глаз не оторвать!

После некоторых раздумий решили не оригинальничать и доехать до конечной точки маршрута – Ялты – а там видно будет. Всю дорогу, пока ехали, а это часа два «с хвостиком», душа пела от восторга. А, уж, когда из-за поворота показался знакомый силуэт Аю-Дага, мы буквально воспарили: «Артек»!

Приехали. В двух шагах от остановки – квартирное бюро. Подступиться невозможно, но подступились. Хотя лучше было спокойно постоять в сторонке: сберегли бы и нервы, и силы. Почему? Да, потому, что тётенька в окошке металлическим голосом то и дело оповещала страждущих: «Только семейным с детьми, и не меньше, чем на три недели!». Нас, даже при желании, нельзя было отнести к семейным, тем паче, с детьми (не нынешнее, однако, время!). Да и приехали мы, максимум, на полторы недели.

Но всё когда-нибудь кончается. Кончилась и наша пора ожидания, больше смахивающая на нервотрёпку. Какая-то тётенька подошла к нам (сама!), и, узнав, что нас только двое, и что прибыли мы всего лишь «на недельку-другую», предложила (опять же сама!) проследовать. Не «проследовать», а именно проследовать! То есть, в обычный дом, а не в «казённый»!

Сговорились на трёх рублях в день «с носа», с уплатой «гонорара» за неделю вперёд. Мы «съели и не подавились». Так же легко прошёл и ультиматум хозяйки: «Выход в поле» – в восемь часов, и чтобы до двенадцатого удара в полночь я вас здесь не видела!“. Да и то: „Я приехал отдыхать, и от сваво не отступлюся…», как пелось в одной из пародий на песню Высоцкого «Это был воскресный день». Мы тоже приехали отдыхать, а не сидеть взаперти под бдящим оком квартирной хозяйки!

«Отдыхаю я хорошо, только устаю сильно» (Григорий Горин). Это – и про нас, и про наших «соратников по борьбе за здоровый образ жизни», и за условия, которые предлагал нам бархатный сезон доперестроечного Крыма. Первой из проблем, с которой мы столкнулись, было питание. Я не сразу понял, почему у закрытых дверей занюханных столовок – такие толпы людей с маленькими бумажками в руках! Можно ведь пойти в кафешку под открытым небом или в соседнюю столовую, в которой почти нет народу!

Оказалось, «не можно»: бумажки, которые вертели в руках оголодавшие курортники, были талонами на завтрак, обед и ужин. И кормиться несчастный «пипл» мог только в указанных на бумажках учреждениях общепита! Такая, вот, почти «крепостная зависимость»! И все терпеливо отбывали повинность: «уплОчено».

В отличие от «пипла», мы были «дикарями», не связанными обязательствами и внесёнными платежами, и поэтому бродили в поисках хлеба насущного по всему побережью. Поскольку рассчитывались мы наличными, не торгуясь, то отношение к нам было, если и не дружеским, то и не враждебным.

Проблемой номер два стал выбор места отдыха. Как тут не вспомнить советские комедии и юморески на тему «занял очередь к лежаку». А ведь не шутка: так и было! И «путешествие по телам» – тоже не шутка. А как иначе было добраться до освободившегося квадратного метра грязного галечника?!

Мы с коллегой шутили минуты две, не больше. Ровно столько времени нам понадобилось для того, чтобы увидеть себя застрявшими в плотных слоях лежащих впритык друг к другу человеческих тел. Это уже потом мы определились с методой: один дежурит наверху, у ограждения, а другой ждёт его «целеуказания» внизу, чтобы успеть первым к освободившемуся лежаку.

Так мы маялись полтора дня, а потом решили мигрировать. Сели на борт «Кометы» – и в путь, на поиски лучшей доли. До Алушты ничего приличного в плане хотя бы галечника нам не попалось. Но когда мы прибыли в Алушту, то пожалели о том, что не высадились где-нибудь по дороге. Во-первых, то что «алуштяне и гости нашего города» полагали городским пляжем, таковым не являлось. Разве можно считать пляжем узкую полоску грязного галечника, к тому же, забитую «пережаренными» телами курортников «под завязку», как сельдь в бочке?! «Пипл» принимал солнечные ванны даже на бетонных парапетах: других «свободных лежаков» в наличии не имелось!

А, во-вторых, даже этот якобы пляж оказался закрыт санинспекцией аккурат с нашим появлением: городская канализация в очередной раз прорвалась в море. Нам даже посчастливилось лично видеть это, как оказалось, не редкое и совсем не природное явление. Мы не только видели, но и слышали носом, как тугая, метровой толщины, грязно-зелёная змея канализационных выбросов медленно извивалась в прибрежных водах, которые цветом и прозрачностью ненамного отличались от канализации. На десятки метров вокруг всё благоухало ароматами жизнедеятельности города.

Лучшее, что мы могли сделать, так это спешно эвакуироваться в безопасное место. На прощание мы отведали местного рислинга из автоматов, которые в других местах Союза предлагали газированную воду. Стакан винца стоил всего двугривенный, и, честно говоря, монета с вином стоили друг друга. Нашего совместного с приятелем мужества хватило только на полстакана. Хотя, чего мы ещё могли желать за двадцать копеек?! Не бургундского же урожая тысяча восемьсот какого-нибудь года!

В поисках лучшей доли мы вновь «оседлали» Комету» и двинулись вдоль берега. На пляж в этот день нам попасть так и не довелось, но зато мы побывали в «Артеке», Гурзуфе и Никитском ботаническом саду. «Артек» ничем особенно не запомнился, если не считать способа проникновения: через забор. Побродили по территории, посмотрели – и скептически покривили щеками: «Рядовой товарищ» – а разговору-то!». И действительно: за забором обстановка была ничуть не хуже. И, если бы не крутизна подъёма, то даже интереснее: кипарисы, лавры, магнолии – по обе стороны тропы! А дух от них такой, что одурманивает мгновенно!

А, вот, два других визита отложились в памяти добром. В Гурзуфе мы побродили по узким, кривым улочкам, под острым углом идущим от побережья вверх. Мы ходили и дивились местным саклям, вырубленным в скальных монолитах. Если не изменяет память, на паре дверей мы даже видели мемориальные таблички на тему кратковременного пребывания здесь писателей Чехова и Короленко.

Никитский ботанический сад запомнился простотой доступа, отсутствием навязчивого сервиса, возможностью бродить, где угодно и сколько угодно, отличной погодой и благоуханием целых морей тропической и субтропической флоры. А ещё мы с приятелем едва не угодили в кино: нас ангажировали на роль «праздной публики, совершающей вечерний променад». Как раз, в это время здесь снимался фильм «Белый пудель» по рассказу А. Куприна, и ассистенты режиссёра «отлавливали подходящий материал». Мы подошли фактурой, но не пропиской: материал требовался исключительно местный. В итоге, «плакали» наши пять рублей за день съёмок.

На следующий день мы «заправились» с утра пораньше, и «пошли другим путём» – в направлении Алупки. По дороге заглянули в Мисхор, оперативно ужаснулись… и скоренько загрузились обратно в «Комету». «Ласточкино гнездо» привлекало обещанной возможностью отведать наверху хороших вин и коньяков, но крутизна и длина подъёма напрочь отбивали всякое желание, заставляя вспомнить народную мудрость про овчинку, которая не стоит выделки.

Уже через полчаса пребывания в Алупке мы поняли: наше! «От добра добра не ищут», тем паче, что за Воронцовским дворцом мы нашли затерянный в зарослях спуск к дикому пляжу, на котором к моменту нашего появления отдыхало всего две семейные пары. Поначалу нам вряд ли обрадовались, но когда мы появились на следующее утро, то по дружелюбным улыбкам поняли, что «зачислены в ряды аборигенов».

Борьба «за место под солнцем» того стоила: местечко оказалось совершенно диким, с узким пляжем, начинавшимся сразу же за обрывистым спуском с горы. Сам пляж был «смешанного состава»: привычный галечник соседствовал с полосками кварцевого песка. Разделённые сотней метров скалы выступали в море так, что образовывали уютную лагуну со стоячей водой, отсутствующими волнами и поросшими мхом валунами в десяти-двадцати метрах от берега. В отличие от соседних «открытых вод» здешнее море прогревалось едва ли не до состояния парного молока.

На этом пляже мы провели семь потрясающих дней. Вечерами мы возвращались в Ялту, быстренько переодевались «в штатское», и занимали очередь либо в один из ресторанов на набережной, либо в пивной бар «Штурвал». А что: гулять – так гулять! Если не удавалось прорваться на «культурное мероприятие», мы шли в один из соседних магазинчиков, и покупали прекрасное массандровское вино («Чёрный доктор» или «Красный камень»). Это было настоящее массандровское вино, ведь Массандра располагалась в трёх километрах от Ялты, в прямой видимости с возвышенности, что за автовокзалом.

Но любой сказке приходит конец. Пришёл конец и этой: в десятый день от прибытия мы позвонили на завод, и узнали, что заказ наш будет готов через день. Проблем не случилось и с обратными билетами: нам повезло больше тех бедолаг, кто пытался воспользоваться услугами Аэрофлота. И через день мы уже телеграфировали из Днепропетровска «на родину»: «Возвращаемся со щитом!».

Конечно, наш «чернокожий» вид – загорели мы, как черти – выдавал нас с головой. Но мы были непоколебимы: «Это всё – жара в Днепропетровске!». И то: кто видел и слышал, как у нас обоих по прибытию в город на Днепре стучали зубы от холода, когда с реки несло таким «бодрящим ветерком» – хоть в шубу заворачивайся?!

    2008

Бесплатный сыр из мышеловки

Середина девяностых годов двадцатого века. «Как говорит наш замечательный сатирик Аркадий Райкин», «жуткая, жутчайшая была эпоха, и настроение было мерзопакостное». Жизнь на распутье: старое ломали через колено, новое росло, как грибы-поганки. Не зря у китайцев самое страшное пожелание: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!». Ни приличной работы, ни приличных денег, ни зримых перспектив. Мне, классному, без ложной скромности, юристу, приходилось хвататься за любую копейку и за любого клиента. Клиент шёл, в основном, «с прошлым». Такое было время, когда в сегодняшние бизнесмены выходили вчерашние уголовники.

Вот эту публику мне и довелось представлять в разных судах и на разных «стрелках». Результат моих трудов был «пятьдесят на пятьдесят»: где-то я «попадал», и не получал ни копейки, а где-то мне платили согласно уговору. Именно так: в ста процентах договорённостей стороны обходились джентльменским соглашением, когда устные кондиции исполняются так же, как и письменные.

Работа появлялась от случая от случая: всё остальное время приходилось уподобляться волку, которого ноги кормят. Иначе говоря, бегать и стучать в запертые двери в надежде на то, что логия Христа, в конце концов, оправдается: «Стучите, и отворят вам». Но, сколько я ни стучал, а не отворили.

И вот, однажды, в очередную минуту очередного же отчаяния, в какой-то заштатной газетёнке, в самом «подвале» на четвёртой полосе, мне на глаза попалось крохотное объявление. Я прочитал его раз, другой, третий – и вдруг подумал: «А почему бы и нет?!». Объявление было любопытным: «Общество защиты прав русскоязычного населения в Казахстане оказывает помощь всем лицам русской национальности в переезде на постоянное место жительства в Канаду. Переезд членов семьи и перевоз багажа бесплатно». Дальше предлагалось сообщить личные данные, наличие образования, знание языков и прочее резюме.

Время было лихое – обманывали через раз – и бесплатный характер такой дорогостоящей услуги показался мне подозрительным: «лохотрон». Но, с другой стороны, «Ванька с Манькой» тогда бежали из «всесоюзной лаборатории дружбы народов», куда глаза глядят: начиналась «дружба в новой редакции». Находились и помощники, и кому-то действительно удавалось воспользоваться помощью. Вот и подумалось: «А чем я хуже?!». И, потом, я ведь ещё не паковал чемоданы. Для начала я отправил письмо на указанный в объявлении адрес с «самодоносом» согласно инструкции благодетеля. Таких писем я отправил тогда множество, но и этим не погнушался: запас карман не тянет.

С того момента прошло месяцев девять, не меньше. Я уже нашёл приличную, высокооплачиваемую (правда, «в конверте») работу, и думать забыл о том, что когда-то куда-то писал. Я ездил и летал по городам и весям, дела шли, денежки тоже – большего, казалось, и не нужно. И вдруг, вернувшись из очередной командировки, я получаю от домочадцев явно не «нашенского» вида конверт. На нём красовались полдюжины штемпелей разного формата и цвета. Обратный адрес и вовсе «убивал»: «Calgary, Canada».

А я уже и забыл о том, как просил: «Дедушка Константин Макарыч, забери меня отсюда!»! С удивлением и дрожью в руках я разорвал конверт. На фирменном бланке «Общества защиты русскоязычного населения в Казахстане» было отпечатано всего две строки: «Уважаемый господин такой-то! Ваша просьба рассмотрена и признана подлежащей удовлетворению. В ближайшее время наши сотрудники свяжутся с Вами для дачи инструкций». Письмо было подписано «оригинальной» русской фамилией: то ли Иванов, то ли Петров.

Через два дня мне действительно позвонили. «Товарищ на том конце провода» уточнил мои реквизиты, частично «сдал» свои, после чего предложил мне… добраться поездом до города Курган, находящегося уже за пределами Казахстана. На мой удивлённый вопрос «А при чём тут Курган?!» «товарищ» ответил, что представителей их «Общества добрых самаритян» казахские националисты на территорию республики не пускают.

Объяснение прозвучало вполне правдоподобно и убедительно. Я уже раздумал удивляться дальше, но, как оказалось, поторопился. «Обзвоните, пожалуйста, следующих господ, а то мы сами не можем дозвониться до них, а „висеть“ на телефоне дорого!». И мне был «вручён» список из пяти жителей нашего города. Фамилии двух русскоязычных звучали совсем не «русскоязычно»: один – явный узбек, другой – «не менее явный» татарин.

«А эти – с какого боку?!» – не выдержал я. На том конце растерялись. И лишь спустя несколько секунд дрогнувший голос попытался рассмеяться: «Точно – чёрт с ними!». Мне бы насторожиться: «Выходит, всё равно, кого?!», но я не насторожился. Не насторожился я и желанием «богатеньких филантропов» сэкономить на звонках. Оставшихся соискателей заморского счастья я честно обзвонил, сказал дома, что поеду всего лишь на разведку – и отбыл в Курган…

Таких, как я, «беженцев», набралось две дюжины. Некоторые были с жёнами и детьми, и почти все – с багажом. На их фоне я выглядел легкомысленным туристом: «omnia mea mecum porto». Нам устроили перекличку – и предложили пройти на посадку… в вагон поезда, следующего маршрутом Курган – Москва. Всё было настолько неожиданно, что я едва успел звякнуть домой: «Слетаю, и если что не так – сразу же назад!».

В Москве мы не задержались, и сразу же отправились в Шереметьево. Наши провожатые суетились, слегка нервничали, но это не настораживало: «везут очередную партию беженцев». И только, когда мы прошли пограничный контроль, что-то ёкнуло у меня в сердце: «Слишком всё это просто для того, чтобы оказаться правдой». Но было уже поздно: тётенька стюардесса пригласила нас на борт «ветеранистого» «Боинга».

От Москвы до Монреаля (прямого рейса до Калгари не было) лететь больше семнадцати часов. Достаточно для того, чтобы «поумнеть задним числом». Поэтому настроение, после первых минут эйфории, дружно испортилось у всех. Почему-то. В Монреале мы тоже не задержались: рейс на Калгари отправлялся через два часа после нашего прилёта. Так, что даже города я не успел осмотреть – только окрестности Международного аэропорта…

И, вот, наконец, Калгари. Когда мы вышли из здания аэровокзала, я увидел длинный автобус с зашторенными окнами, и вдруг подумал: «За нами». Я не ошибся: нам подали именно этот автобус. «Приглашение на посадку» было исполнено приказным тоном. От былой вежливости наших провожатых и следа не осталось. Всю дорогу, пока нас везли куда-то под цепкими взглядами «принимающей стороны», в мозгу крутилась одна лишь давно и не мной избитая мысль: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке».

Спустя час автобус остановился – и нам предложили выгружаться. И только здесь я понял, если не всё, то многое. Выбеленные известью одноэтажные домики, больше похожие на бараки, длиннющий забор – и колючая проволока, обвивающая фарфоровые изоляторы на толстых столбах. Мордастые бугаи с овчарками на коротких поводках ничем не напоминали пионервожатых. Я никогда не был в концлагере – даже на экскурсии – но видел картинки. На инсценировку для толстосумов, жаждущих острых ощущений, это не походило: мы больше смахивали на голодранцев. А ведь какой-то «благодетель» потратился. Значит, предстоял «расчёт за сыр»…