СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

– И? – ещё более решительно дрогнул голосом Сталин.

– Увы, – с сожалением развёл руками Браилов. – У нас эту операцию делать ещё не научились…

– Фу, ты! – частично восстановил в себе вождя Хозяин. Теперь можно было поучаствовать в диалоге относительно спокойно. – «У нас не научились»… А где научились?

– В Америке… пробуют.

– «Пробуют»! Советских людей надо лечить, а не «подвергать лечению»! – решительно «помахал паспортом» Сталин. – Я уже не говорю об экспериментах над ними!.. А откуда Вам известно о такой операции?

Семён Ильич неожиданно старательно прочистил горло.

– Видите ли… я, хоть и терапевт по основной специальности, но неоднократно ассистировал профессору Вернеру при проведении таких операций… В Берлине… В порядке эксперимента…

– И насколько успешно?

Браилов «тактично» ушёл глазами в сторону.

– Ну, не буду врать, что «пятьдесят на пятьдесят»…

– «Сотни вылечил!» – рассмеялся Сталин. – Как тот Гаврила в пьесе Горького «Егор Булычёв и другие»!.. Нут, уж, Семён Ильич, давайте без этого – терапевтическими методами…

Браилов «вернул» глаза на место.

– Да уж, придётся.

Помолчали. Но Хозяин недолго терпел паузу.

– А, кстати, Семён Ильич, верно то, что Вы – близкий родственник болгарского царя Бориса Третьего?

В который раз Браилов подивился не только умению Хозяина «переключаться с одного режима на другой», но и его феноменальной памяти. Как говорится, «вот и понадейся на такого». В плане забывчивости. Пусть Хозяин до сего момента ни разу не намекнул «на родство», он наверняка был в курсе биографии Семёна Ильича. И «вводящим в курс» наверняка был Берия. Не только потому, что Хозяин страдал маниакальным недоверием и не лечился от него. Берия пытался таким образом скомпрометировать Браилова и удалить из охраны: «протеже Власика не может быть надёжен «по определению».

Семён Ильич иронически усмехнулся.

– Ох, уж, мне этот Берия и прочие «доброжелатели»!

– Его работа?

Хозяин сквозь рюмку хитро прищурился в Браилова.

– А то? Уже через месяц после возвращения из Берлина осенью сорок пятого, я почувствовал нездоровый интерес к своей персоне. А потом меня вызвал нарком внутренних дел Берия – он ещё не успел передать дела Круглову – и сказал, что я «могу быть свободен». Пока только от оперативной работы. Когда же я осмелился поинтересоваться, он, почему-то ушёл глазами в сторону и сказал, что племянник болгарского царя, прислужника фашистов, не может заниматься оперативной работой в советской разведке. То, что я тринадцать лет занимался нею до этого, как-то «упускалось и опускалось».

Браилов усмехнулся – на этот раз невесело.

– Так и начались мои «хождения по мукам». Сначала меня определили в аналитический отдел – перебирать газетные вырезки. Затем кто-то «помог» начальству «вспомнить», что я работал с ядами и Скорцени, и меня перевели в лабораторию Майрановского.

– Слышал о таком, – хмыкнул Сталин, пригубливая из бокала.

– Когда же Майрановский неожиданно впал в немилость и его «попросили», кто-то вдруг опять вспомнил, что я – доктор медицины. И меня перевели в Лечсанупр. Точнее, в «кремлёвку», в терапевтическое отделение. Там-то я познакомился с генералом Власиком – через его хронический остеохондроз, осложнённый ревматизмом.

– Да-да, – пополнился ещё одним глотком Сталин, – я помню, как он расхваливал Вас. Ваша кандидатура действительно выигрышно смотрелась на фоне тогдашних моих охранников-кавказцев – безмозглых, но «очень верных», как определил их Лаврентий.

Хитрые глаза Сталина вынырнули из-за бокала.

– Так Вы – родственник или не родственник?

– Да, какой там родственник, товарищ Сталин?! – махнул рукой Браилов. – Так – «седьмая вода на десятой»!

– А точнее?

– С Кобургами Браиловы пересеклись лишь однажды – когда принц женился на моей бабке. Так, что, мой отец и царь Борис – двоюродные братья. Но последний раз они виделись в раннем детстве, когда будущему царю было всего лишь восемь лет. Да и отец мой был на несколько лет старше кузена, и у них не могло быть ничего общего даже на уровне детских увлечений! Они даже в «одной песочнице» не сидели!

Семён Ильич пожал плечами, словно удивляясь тому, что кого-то может всерьез заинтересовать эта несерьёзная история. И не только удивляясь сам, но и побуждая это сделать другого – в лице «самого главного другого».

– Мать же моя и я – мы оба никогда в жизни и не видели Бориса! В двадцать третьем году, после переворота в Софии, мы покинули Болгарию. Мне тогда было тринадцать лет. Как Вы сами понимаете, завербовать меня тогда не могли, хотя бы по причине малолетства. Впрочем, Берия, надо отдать ему должное, и не предъявлял мне такого обвинения. Просто, в его представлении, я не заслуживал политического доверияпо причине «слишком голубой крови».

– А она у Вас – действительно «голубая»?

На лице Сталина играла уже добродушная улыбка. После того, как состояние его здоровья улучшилось, Хозяин стал, куда большим жизнелюбом и оптимистом, чем все его соратники, вместе взятые. И на этот раз не от должности, не от того, что «всё – в наших руках», в том числе и соратники.

– А как же! – «составил компанию» Хозяину Браилов. – Род князей Браиловых – один из древнейших и знатнейших в Болгарии! Предки Браиловых ещё вместе с ханом протоболгар Аспарухом создавали в седьмом веке Первое Болгарское царство! Я, кстати – урождённый Симеон, а отец мой – Илия: это уже перебравшись в Россию, мы «русифицировали» свои имена.

Выдав порцию мажорной информации, Семён Ильич опять «скатился на минор».

– Но в последние пятьдесят лет прошлого века мои прадед и дед активно потрудились не над преумножением капиталов, а совсем даже наоборот. В итоге, род пришёл в запустение – и двадцатый век мы, князья Браиловы, встретили, сохранив из всего богатства только родословные книги да ветвистое генеалогическое древо.

Сталин рассмеялся.

– А чего Вы смеётесь, товарищ Сталин?

Семён Ильич отважился на лукавый взгляд по адресу Хозяина. В последнее время он отваживался на многое. В том числе, и на такое, о чём прежде и думать не отважился бы.

– Или мы с Вами – не одного поля ягодка?

– ??? – отставил бокал Хозяин.

– Да-да: на Западе до сих пор ходит слух о том, что Вы происходите из обедневшего дворянского рода. Так что, не надо делать круглые глаза… «товарищ по классу!»

Сталин развеселился окончательно, да так выразительно, что знающие его люди сказали бы: «Хозяин «зашёлся в хохоте».

– Нет, Семён Ильич; я – не дворянин. Мой отец – бедный сапожник Виссарион Джугашвили… Хотя всяких баек о своём «дворянстве» я наслушался достаточно. То меня объявляли сыном богатого купца, то грузинского князя. В обоих случаях – внебрачным, разумеется. А однажды «моим папой стал» даже знаменитый путешественник Николай Михайлович Пржевальский, с которым мы «схожи портретами»!

И Хозяин пальцем «нарисовал» овал лица.

– Придумают же такое… С таким же успехом можно объявить моим родственником и артиста Абдулова, который лет десять назад сыграл грека Дымбу в фильме «Свадьба» по рассказам Чехова! Помните: «А в Греции кашалоты есть? – Есть, в Греции всё есть!» Он очень похож на меня, даром, что «грек»!

Теперь и Браилов подключился к веселью: Сталин понимал шутку и «в шутке», а при случае и сам мог остроумно пошутить. Правда, не все шутки у него получались всего лишь остроумными: иногда не обходилось и без последствий в адрес получателя.

– Нет, я не дворянин, – ещё раз взгрустнул Сталин.