Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

…Пётр Николаевич встретил Иванова уже на пороге кабинета. Весь его вид, далёкий от прокурорского, вопиял открытым текстом: «не до жиру!». Всё это – взамен «уставного» «Жду – не дождусь!».

– Ну, что, Александр Сергеевич? Как ты?

В прокуроре дрожало всё, что только могло дрожать: губы, руки, ноги, голос и даже глаза. Не прокурор, а живая иллюстрация к строкам Высоцкого: «сегодня жизнь моя решается: сегодня Нинка соглашается».

Иванов улыбнулся – и развёл руки в стороны.

– Выжил, Пётр Николаевич… пока…

– То-то и оно, что «пока»!

Прокурор трясущейся рукой подхватил Иванова под локоть, и лично сопроводил к стулу.

– Садись, Александр Сергеевич. Будем думать.

– О чём? – приподнял бровь Иванов.

– Как жить дальше!

Иванов небрежно махнул рукой.

– Не нагнетайте, Пётр Николаевич! Мало ли у нас было таких дел!

– Ни одного! – неожиданно огрызнулся прокурор.

– В каком смысле?

– В смысле контроля в ЦК КПСС!

– Фуфло, Пётр Николаевич! – опять не захотел «проникнуться» Иванов. – До Бога высоко, до царя далеко! Скоро им будет не до нас!

– Ты думаешь?

По голосу прокурора чувствовалось, что у него уже начало «отлегать» не только от сердца, но и от другого места, куда более чувствительного к воздействиям извне. Он задышал ровнее и даже частично вернул себе привычный чахоточный румянец.

– Так ведь – «новая метла», Пётр Николаевич…

Прокурор закусил губу: отчасти его следователь был прав. Совсем недавно кресло Генерального секретаря ЦК занял Михаил Сергеевич Горбачёв, товарищ относительно молодой, и по всему, деятельный. Отсюда был понятен расчёт Иванова на то, что это, действительно незначительное, дело вскоре потонет в массе куда более серьёзных дел нового Генсека и его команды. Хотя, наученный жизнью… в номенклатуре, Пётр Николаевич не исключал и другой расклад: делу, напротив, не дадут заглохнуть. Потому что – «вожжа под хвост»», потому что «шлея под мантию», потому что «кампанейщина», которая по традиции обязана заканчиваться жертвоприношением, пусть даже и ритуальным.

– Новая-то она новая, Александр Сергеевич…

Прокурор с сомнением покачал головой.

– … Только я не стал бы чересчур полагаться на фактор «новизны». Да и традиции у номенклатуры – хрен разберёшь: с одного – как с гуся вода, а другому – на полную катушку… И на скоротечность кампании я тоже не стал бы полагаться… Кто знает, как далеко они решили зайти. Может, это и не капания вовсе, а первая ласточка…

Иванов поморщился, и в очередной раз отмахнулся.

– Не накручивайте, Пётр Николаевич! Вы награждаете этих людей отсутствующими достоинствами: мозгами, планами, коварными умышлениями. А у них этого не было, нет и не будет. Новый Генсек будет делать лишь то, что нужно для удержания власти. Так делали все до него, так будут делать и после. Всё остальное – гарнир к основному блюду: умные разговоры, мелкие подачки народу, «громадьё планов»… на бумаге – и никаких дел!

– Ну, не знаю, не знаю…

Пётр Николаевич, вконец расстроенный, нервно забегал пальцами по столешнице. Лицо его посерело от невесёлых дум, а грудь медленно и тяжело колыхалась в такт им.

– … Может, ты прав, может – нет… Но нам с тобой нужно не на звёзды заглядываться, а смотреть под ноги.

– Не понял? – приподнял бровь Иванов.

– Нечего нам гадать «на политической гуще». Мы с тобой – люди маленькие… А спрос с нас – очень большой. Поэтому мы не можем допустить ошибки в этом деле…

Прокурор в очередной раз испустил тяжкий вздох, и медленно проехался рукой по «заросшему от волнения» подбородку.

– Кстати, мне звонил Городецкий…

– Кстати, я знаю.

– И что он сказал? – «дополнительно умер» прокурор, наплевав на сценарий, предписывавший частичное оживление.

– Сказал, что попросил Вас не перегружать меня делами.

– А ещё?

– Ещё, – усмехнулся Иванов, – сказал, что попросил Вас… упросить меня сконцентрироваться исключительно на этом деле.

– Вот!

Указательный палец прокурора несколько секунд дрожал у самого лица Иванова.

– Вот, Александр Сергеевич – а ты мне говоришь!

– А что я говорю?!

– Всё внимание – этому делу, Александр Сергеевич!

Прокурор от волнения взял такую высокую ноту, что «дал петуха».

«Дача» продолжилась и в следующем предложении.

– Всё внимание!

– А остальные, что: «по боку»?

– Да… то есть…

Пётр Николаевич, пусть и неуклюже, но всё же вывернулся из-под насмешливого взгляда Иванова.

– Что, там, у тебя за дела? Сколько всего?

– Двадцать. С этим – двадцать одно. Четырнадцать – «живых». Все – с судебной перспективой. Все – «подрасстрельные». Плюс ещё хренова уйма «отказных». И материалов, за которые ещё и не брался – штук десять. Ну, тех – из нового прихода, которые Вы мне отписали за последние две недели.