Две стороны. Часть 2. Дагестан

– На приёме «Магазин», слышу хорошо, – ответил командир четвертой мотострелковой роты старлей Дмитрий Кушнирович. Следом слышимость подтвердили «Город» и «Эшелон» – командиры пятой и шестой мотострелковых рот. Перекличка продолжалась. Последними ответили «Оркестр» и «Прокат» – сводная артиллерийская батарея на САУ и танковая рота.

– Альбатрос! Бросок! – вновь прозвучал циркулярный позывной с приказом начать движение.

БРДМ двинулся вперед, и колонна стала приходить в движение, поочередно трогаясь и вздымая клубы пыли колесами и гусеницами боевой техники. Машины проплывали мимо поднятого вверх шлагбаума. За мешками с песком рядом с ним уже не было часовых. Справа шелестел волнами ласковый Каспий, такой привычный за эти пару недель. Дорога заворачивала вдоль берега озера, оставляя позади себя море с его белым пляжем, пустые окопы и траншеи.

Колонна растянулась, начало и конец её терялись за поворотами извивающейся среди высоких колючих кустов дороги. Лишь торчащие ввысь антенны напоминали, что где-то впереди и сзади едет техника. По правую руку виднелись одноэтажные домишки пригорода Каспийска. Грунтовка, по которой двигалась колонна, круто взбиралась на насыпь с лежащим на ней разбитым асфальтом, его, видимо, не ремонтировали с тех пор, как положили. «Бардак» разведчиков, натужно подвывая двигателем, вылез на дорогу, повернув в сторону основной трассы, соединяющей участок Махачкала-Манаскент. За ним легко полезли, включив пониженную передачу, ГАЗ-66 Шугалова и «шишарики» минометчиков. Танки лихо заскочили, поворачивая за головой колонны и выламывая последние оставшиеся куски асфальта.

Но всё пошло гораздо хуже, когда на асфальтированную дорогу попытались выбраться БТРы. Натужно ревя двигателями и выбрасывая тучи дыма из выхлопных труб, они медленно взбирались на не такой уж и крутой подъем. Причем не у всех это получалось с первого раза. Бронетранспортер вновь съезжал вниз, пехота спрыгивала с брони на землю, БТР разгонялся и опять пытался залезть на насыпь. Остальные ждали своей очереди. Колонна стояла – головная часть на разбитом асфальте, а часть БТРов и замыкающие колонну САУ на грунтовой дороге, ведущей к морю. Солнце поднялось почти в зенит, а с задней самоходной артиллерийской установки еще виднелись опустевший пляж и поднятая жердь шлагбаума. Последний БТР-70 с одним неработающим двигателем зацепили тросом за буксирный крюк и вытащили на асфальт танком командира второго взвода. САУ артбатареи легко справились с задачей выбраться по склону на асфальт, и наконец колонна продолжила движение, поворачивая на юг, на основную трассу.

Проехав километра два по дороге, идущей почти параллельно берегу моря, головной БРДМ повернул в сторону возвышавшихся вдалеке гор. Затем опять поворот на юг, но моря уже не видно, вокруг простираются убранные поля. Через полчаса показались пригороды Манаскента, где батальон разгружался две недели назад. Дорога повернула круто на девяносто градусов, и колонна направилась прямиком в горы. Местность стала заметно более холмистой, то справа, то слева дороги проплывали крутые склоны холмов, больше похожих на небольшие утесы. Из некоторых торчали куски горной породы, опасно нависавшие над проходящими снизу машинами. Навстречу попадались в основном грузовики, опасливо съезжавшие на узкую обочину, едва завидев вдали грохочущие танки.

Колонна краем миновала большое село Карабудахкент, расположенное в долине, окруженной со всех сторон горами. Едва последние дома дагестанского села скрылись из виду, колонна встала. Щербаков вертел головой, пытаясь рассмотреть впереди причину остановки. Он поднялся на башне во весь рост, предварительно сказав по внутренней связи Обухову, чтобы тот не вздумал дернуть танк. Голова колонны терялась за поворотом и возвышающимися с обеих сторон дороги крутыми холмами, поросшими невысокими деревьями. Её хвост едва различался в колышущемся мареве разогретой солнцем и работающими двигателями брони. Лейтенант успел выкурить сигарету, но колонна по-прежнему стояла, не глуша двигатели. Полуденное сентябрьское солнце уже не так жгло, но было достаточно жарко, в безветренном воздухе висел запах сожженного дизельного топлива. Из люков танковой башни несло разогретой солярой, внутри сидеть невмоготу, все насквозь промокли от пота, хотя танкисты ехали «по-походному», наполовину высунувшись из люков. Александр попытался вызвать по радиостанции Прокат 20 (Вадима), но тот не отвечал, видимо, выясняя, в чем же там дело. Механик Обухов вылез из люка, наслаждаясь короткой передышкой, снял сапоги и курил, делая быстрые затяжки. Кравченко снял шлемофон с вспотевшей головы, собираясь вылезти наружу.

– Кравченко, шлемофон надень и будь на приёме, а я гляну, что там, – Щербаков спрыгнул на дорогу и пошел вперед. Вадима на своём танке не оказалось, не было его и у танка командира роты. Пройдя еще вперед мимо нескольких БТРов с неровно работающими двигателями, постоянно газующих, чтобы не заглохнуть, он увидел стоящих возле одного из бронетранспортеров старлея Круглова и лейтенанта Абдулова. Рядом курил командир четвертой МСР Дима Кушнирович.

– Чего стоим? – обратился Щербаков сразу ко всем.

– Да кто его знает, разведка на «бардаке» вперед уехала, – ответил Вадим.

– Скоро поедем? – опять спросил Александр уже у Вадима.

– Неизвестно, как только, так сразу, – Вадим задрал голову и посмотрел на торчащие справа глыбы горных пород.

– Товарищ лейтенант, возвращайтесь на своё место и будьте на приёме, – завершил разговор командир роты Абдулов.

Щербаков повернулся и пошел к своему танку. Проходя мимо растущих рядом с дорогой кустов, он увидел сидящего в них здорового пехотинца со спущенными штанами. Лицо рядового выражало муки невыносимых страданий. В почти недвижимом воздухе распространялся удушливый запах, по которому нетрудно догадаться, что эти страдания доставляет солдату понос. Подходя к своему танку, лейтенант увидел, как Кравченко машет ему рукой. Через пять минут колонна пришла в движение. Впереди тронулся БТР с номером «038», на его броню едва успел забраться только что сидевший в кустах солдат.

Техника проследовала прямо, мимо поворота на Губден, постепенно удаляясь в горы, казавшиеся теперь еще выше. Минут через пятнадцать БТР № 038 остановился, чуть съехав на обочину, и тот же солдат вновь спрыгнул на дорогу, расстегивая ремень и штаны на ходу, скрываясь за торчащим из земли валуном. Техника, ехавшая за «038-м», остановилась. Через какое-то время стали останавливаться и впереди идущие машины. Минут через десять Щербаков увидел, как солдата пинками выгнали из-за камня двое офицеров и загнали на бронетранспортер. Солдат что-то кричал, держась руками за живот, но в грохоте двигателей слов не разобрать. Пока колонна вновь трогалась, солдат перебрался на корму бронетранспортера, вновь спустил штаны и уселся на корточки, держась за приваренные к броне поручни. Остальные мотострелки перебрались подальше от него к бронированной башенке с торчащим из неё пулеметом. Дорога, словно ползущая между камней змея, закручиваясь в серпантин и неуловимо поднимаясь всё выше, стала вилять в высоких холмах, которые теперь можно было назвать небольшими горами. Впереди мелькали БТР № 038 и голая задница поносящего на ходу солдата.

Проехав по окраинам селения Сергокала, колонна всё выше и выше поднималась в горы. Облака, проплывающие внизу, отбрасывали свои неровные тени на убранные поля, вплотную подступающие к отрогам. На одном из участков колонна остановилась, пытаясь разъехаться с колонной внутренних войск. Навстречу двигались запыленные, забрызганные коричнево-желтой грязью боевые машины пехоты ВВшников. На броне БМПшек сидели такие же грязные, покрытые сажей солдаты. Пользуясь остановкой, Щербаков спрыгнул на разбитый многочисленной техникой асфальт и закурил, с любопытством разглядывая гусеничные БМП, тормознувшие на узкой обочине.

– Земляк, у тебя троса лишнего не найдется? – услышал Щербаков голос сзади, и большая ладонь легла на плечо Сашки. Обернувшись, он увидел здоровенного старшего лейтенанта в запыленном камуфляже с эмблемами внутренних войск. Испачканное черной гарью лицо показалось неуловимо знакомым.

– Санёк, как «видак» в общаге смотреть у нас в комнате по ночам, так ты первый… Не узнал что ли? – старлей улыбнулся белоснежной улыбкой и попытался стереть сажу, но лишь еще больше размазал её по своему большому круглому лицу.

– Валера! Озеров! – Щербаков кинулся обнимать бывшего однокурсника по институту. – Ты чего тут делаешь?

– А ты чего?

– Меня в армию загребли месяца полтора назад. Нас вот в Дагестан послали, сейчас в горы едем. Вроде на блокпосты, точно не говорят. – начал Щербаков. – А ты какими судьбами? Тоже загребли?

– Нет, я сам служить пошел. Закончил институт, приехал к себе в Калач-на-Дону, там работы по специальности нет, да и вообще работы нет. А у нас там 22 бригада внутренних войск находится. Ну и фиг ли делать, кафедру мы с тобой закончили, офицеры запаса. Пошел в строевую, написал заявление. С девяносто седьмого года служу командиром взвода. Тоже вот сюда закинули.

– Понятно. А чего вы грязные такие? – спросил Щербаков.

– Ой, Саня, лучше не спрашивай. Так есть трос лишний?

– Товарищ лейтенант! – услышал Щербаков крик Кравченко. – По машинам!

– Бля, Валера, это у командира роты нужно спрашивать, а мы вон уже поехали.

– Ладно, рад был видеть! – старлей Озеров пожал руку Щербакову.

– Я тоже! – запрыгивая на лобовую броню танка, в ответ крикнул Александр. – Увидимся!

– Может быть! – махнул рукой ВВшник, мимо которого начала движение техника мотострелкового батальона и, повернувшись, пошел в сторону своего БМП.

Около пятнадцати часов колонна вновь остановилась на участке дороги, зигзагами поднимающемся в высокую гору. Разбитый гусеницами и колесами вдрызг асфальт на дороге едва угадывался, и она больше походила на грунтовую. Танк Щербакова стоял почти в середине общей колонны, и сейчас было хорошо видно всю технику второго мотострелкового батальона. Где-то внизу тарахтели САУшки артбатареи, заправщики, Уралы хозвзвода, МТЛБ медиков с красным крестом в белом круге. Выше стояли БТРы мотострелковых рот, еще несколько Уралов, «шишариков» с прицепленными к ним минометами и далеко-далеко впереди БРДМ разведчиков. Снизу по дороге поднимался капитан Газарян с кистью зеленого винограда, отрывал по ягоде и кидал себе в рот, наслаждаясь жизнью и прекрасным видом.

– Что, лейтенант, берцы не жмут? – крикнул он, заметив высунувшегося из люка Щербакова.

– Не, не жмут, спасибо товарищ капитан. А может поменьше размер есть?

– Зачем тебе поменьше? В горах холодно, будешь теплые носки надевать. – зампотыл сплюнул косточки в придорожную пыль и кинул веточку с зелеными ягодами Щербакову. – Угощайся, студент.

– Спасибо. Сейчас бы чем поосновательнее пообедать. – Сашка отломил половину кисточки и протянул Кравченко. – Кстати, товарищ капитан, слышали такой анекдот? Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева спрашивают: «Вы утверждаете, что мы находимся на пути к коммунизму. Почему же тогда в магазинах пусто и жрать нечего?», а Леонид Ильич Брежнев отвечает: «Между прочим, никто в дороге кормить не обещал!», – спародировал речь «дорогого Леонида Ильича» Щербаков.

– О, точно! Похоже получилось! – засмеялся Газарян. – Вот и нас никто кормить не обещал. Да скоро приедем уже, – и он зашагал дальше, кидая в рот зеленые виноградины и напевая под нос какой-то мотивчик.

Время обеда давно прошло, поэтому есть хотелось неимоверно, но батальон ждал команды к выдвижению. Рискнув, что колонна еще постоит хотя бы немного, экипаж Щербакова распотрошил один из сухпаев. Каждому досталось по банке консервов и несколько галет. Наскоро перекусив и запив всё это пахнущей хлоркой водой из фляжки, Александр достал красную пачку «Примы», угостил механика и наводчика. Выкурив пару вонючих сигарет и не дождавшись, когда колонна придет в движение, Щербаков пошел в голову узнать, в чем дело. Оказалось, что два БТРа совсем заглохли, у третьего работал только один двигатель из двух и не мог вытянуть его на подъем. От Шугалова поступил приказ цеплять «мертвые» БТРы к танкам. Абдулов попытался возразить, он берег танковые двигатели и вообще относился к танкам с чрезмерной любовью и ревностью. Еще на погрузке в Анисовке Олег построил личный состав таковой роты и сказал: «Если я хоть одну обезьяну пехотную или еще кого не из нашей танковой роты увижу на танке, лично голову откручу тому, кто разрешил на танк залезть! И неважно, кто будет на танк проситься, солдат или офицер – всех в сад посылайте!»

Но всё же в течение часа все три бронетранспортера прицепили к танкам. Один из БТРов теперь находился сзади щербаковского танка № 157. Тонкий буксирный трос тянулся от мощных танковых крюков с фиксаторами к небольшим крюкам на лобовом листе БТРа с бортовым номером «040». Сверху на его броне сидело человек девять из мотострелкового отделения. Солнце скрылось за вершиной горы, когда колонна пришла в движение, но средняя скорость упала километров до пятнадцати-двадцати в час. Серпантин дороги становился всё круче, неуклюжие БТРы не могли сразу вписаться в поворот. Им приходилось делать несколько маневров, чтобы продолжить движение. С БТРами на прицепе было еще хуже – их двигатели не работали, не работал гидроусилитель руля, поэтому на узком водительском сидении бронетранспортера сидели сразу двое бойцов, пытавшиеся в четыре руки крутить неповоротливый руль. Кроме того, без работающего двигателя тормоза тоже не слушались. На педаль тормоза приходилось давить двумя ногами, чтобы как-то замедлить движение двенадцатитонной машины. Поэтому БТРы постоянно бились в корму танков, ломая закрепленные сзади бревна для самовытаскивания, сгибая крепления для бочек с горючим (две двухсотлитровые бочки имелись только на танке командира роты, но на данный момент они пустовали). Это приводило лейтенанта Абдулова в бессильную ярость, как будто каждый удар был не по корме танка, а по голове командира танковой роты.

Наконец бесконечная лента серпантина пройдена, повороты более плавные и дорога вьется относительно горизонтально. Вечереет, солнце прячется за кружащимися вокруг колонны горами, и головные машины прибавляют ход. Шугалов пытается провести колонну до захода солнца. Щербаков стоял на своем сидении, по грудь высунувшись из своего люка, потом, утомившись, садился половиной «пятой точки» на неудобную откидную спинку, и тогда из люка торчала лишь одна его голова. Сзади мотылялся по всей дороге БТР № 040. За открытыми бронированными листами лобовых стекол угадывались два солдата с круглыми от страха глазами, безуспешно пытавшихся обуздать вырывающийся из пальцев руль. На броне с такими же испуганными лицами старались удержаться девять бойцов, вцепившись во все возможные выступающие части БТРа. Механик Обухов, боясь отстать от впереди идущего танка, давил на газ, оглушая ревом склоны проносившихся мимо гор и выпуская клубы черного дыма. БТР рыскал направо и налево по всей дороге, то задевая бортом скалы с одной стороны дороги и высекая снопы искр, то разбивая в мелкие куски ограничительные бетонные столбики с другой. Александр молил бога, чтобы навстречу не попался какой-нибудь груженый Камаз или БТР не свалился бы в пропасть.

«Обух, не гони!» – кричал он, прижав ларингофоны к горлу, но Обухов, казалось просто не слышал лейтенанта, а может, попросту игнорировал. Слева высились почти отвесные утёсы, справа чернела пропасть, дна не разглядеть в надвигающихся сумерках. На очередном подъеме механик вновь надавил на газ, БТР понесло в сторону пропасти, в этот момент в БТР кто-то из двух водителей надавил на тормоз и тонкий буксирный трос лопнул со звуком выстрела. Стальная натянутая струна сжалась, подобно резинке, какой в детстве дети бьют мух, и со всей силы, словно змея в стремительном броске, ударила в задний ЗИП танка.

«Бля, тут и до района боевых действий можно не доехать, тросом убьет. – мелькнула мысль в голове Щербакова. – Стой! – вновь закричал он Обухову. – Стой, сука!»

Танк замедлил ход и остановился. Сзади, метрах в пятидесяти, замер БТР, перегородив дорогу и уткнувшись перед пропастью в покосившийся бетонный столбик, за ним еще несколько ограничительных столбиков снесло начисто. Солдаты мотострелкового отделения слезли с «бэтэра», разминая затекшие руки и ноги и с опаской заглядывая на дно ущелья, топтались на его краю. Голова колонны продолжила ход, не заметив случившегося, отставшие два танка третьего взвода и остальная бронетехника остановилась перед БТРом.

Щербаков спрыгнул на землю, растирая онемевшие мышцы. Красные огоньки удаляющихся машин скрылись за поворотом, за стоящими 158-м и 172-м танками сигналили остальные автомобили. Александр забежал вперед своего танка, показывая Обухову сдавать назад. Тот, внимательно следя, куда показывает Щербаков, медленно попятил машину. Наконец Т-72 приблизился к БТРу на достаточное расстояние, чтобы его можно зацепить тросом.

Естественно, запасной трос в бронетранспортере отсутствовал, поэтому механик с наводчиком Кравченко стали снимать тяжелый танковый трос с лобовой брони танка. Зацепив один конец троса за крюк, торчащий позади трансмиссии, они потянули второй конец к БТРу, но крюк БТРа оказался довольно мал для толстого коуша танкового торса, и при движении трос мог с него соскочить. Порывшись в бортовом ЗИПе, Кравченко вытащил кусок алюминиевой проволоки и подвязал ей трос к БТРовскому крюку, чтобы не отцепился. Солнце еще не скрылось за горизонтом, но светило откуда-то снизу, повсюду отбрасывая длинные черные тени.

«Давай потихоньку», – Щербаков стал опять показывать механику, куда нужно ехать. Обухов осторожно двинул многотонный танк, натянув трос и потащив за собой бронетранспортер. БТР доломал столбик, затормозивший его падение в пропасть и, медленно вывернув колеса, стал возвращаться на дорогу, правым бортом проходя в опасной близости от ущелья. Когда бронетранспортер выехал всеми восемью колесами на асфальт, на него забрались девять пехотинцев, выискивая, за что бы покрепче ухватиться.

«Поехали», – сказал по рации Щербаков, удостоверившись, что все девять хорошо устроились на броне БТРа.

Обух газанул, пытаясь наверстать упущенное время, отчего провисший трос резко натянулся, что-то бухнуло, как будто из металлической бочки выбили железную затычку, и бронетранспортер остался позади, заскрипев тормозами и остановившись ближе к обочине.

«Обух, стой! Куда ты рвешь!» – опять заорал Щербаков.

Сзади раздавалось нетерпеливое гудение автомобилей. Пока танк сдавал назад, его и стоящий БТР объезжали остальные машины. Кравченко показывал руками направление Обухову, тот медленно вел машину задним ходом к БТРу. Щербаков, сидя на башне, смотрел на приближающийся БТР, у которого вместо крюка в броне зияла дыра с кулак величиной. В наушниках сквозь треск помех послышался голос Абдулова: Прокат 30, доложите обстановку, где находитесь?

– Да тут у «222» трос порвался, – прокричал Александр, вспомнив, что перед маршем он записывал таблицу сигналов в свой блокнот, где БТР был зашифрован как «222».

– Быстрее цепляйте и догоняйте колонну, дорога одна, не потеряетесь! Будь на приеме!