Генерал бубновый

– Взодный обидел?.. Странно. Ты же толковый парень. Я тебе хотел дать рекомендацию в школу милиции. Подумай, не торопись.

– Нет. Я уезжаю, – твердо, неуступчиво ответил Курин.

– Ну, и мудак! – Майор, искренне сожалея, вбил слова об отдельных частях тела, ставя тем самым точку в их разговоре.

Тогда он еще не знал, не понимал, что это станет клеймом навсегда. Его лишь тяготила сама служба, когда «ты говно» и обязан безропотно выполнять команды дурака-сержанта, как в Армии. Но там это скрашивалось салабонством, под лозунгом защитника Родины и собственной глупостью, которая простительна в восемнадцать лет.

«А я не хочу вечно ходить в дураках», – сказал матери, а она не поняла.

– Одет, обут, зарплата вовремя. И куда теперича? На стройку, ломом махать.

На стройку он не пошел. Он уже знал, что главная тема – это водочный бизнес. Сам водку не пил, запах переносил плохо, но тот дефицит, который создали вокруг нее, его обнадежил. Первые шаги были предельно простые. Работая в милиции – знал, видел, как водители и грузчики устраивают, якобы, бой бутылок прямо в таре. Как снабженцы разбавляют спирт. Поэтому предложил директору винзавода охрану грузов.

– Да есть у меня охрана, – ответил директор.

Курин усмехнулся, сказал, а сколько теряете при этом в месяц. Коньяк получете в цистернах тридцатиградусный, спирт разбавленный… Так ведь? А я смогу сократить эти убытки до минимума.

Директора удивила такая осведомленность. Но спорить не стал. Сказал, что подумает. Попросил зайти через пару деньков.

В тренерской комнате Виктора Старкова три полки заставлены кубками, на стенах фотографии борцов разных лет, все больше черно-белые. Курин вгляделся в лицо спортсмена в борцовской форме увешанного медалями.

– Родионов первое золото взял на Европе. – Пояснил Старков с нескрываемым пиететом.

Курин выложил из дипломата сверток с деньгами. Сказал, что занес, как положено десятину.

Старков строго оглядел Курина, щуря больше обычного свой левый глаз, поврежденный в детстве, из-за чего, как он сам считал, не смог пробится на спортивный Олимп.

– Ты наглый пацан. Такую тему крутую оседлал… – И было непонятно, хвалит он или ругает. – Ты только не борзей.

– Да не, тема чисто коммерческая. Охрана, перевозки.

– Тренируешься? Ты ж вроде кэмээса достиг…

– Так изредка. Если бы в армию не забрали, может, мастера получил. Третьяков меня на первенство России готовил… В спортроту не попал, а в казарме под Иркутском, какие могут быть тренировки. А когда дембельнулся, Третьякова уж нет, зал наш на поселке кооператоры суки прибрали под пошивочный цех.

– На Тыр горе новый рынок открылся. Пока без присмотра. Нужно помочь, чтобы чечены и армяне не влезли.

Курин кивнул одобрительно. Чуть помедлив, спросил: «А как же твой бригадир Зяма?»

– Оборзел Зяма. Наркоту начал пихать… Короче, ты заходи. Да еще вот… я в малом зале новую грушу повесил. Перчатки и лапа имеются.

На выходе из тренерской Курин приостановился, втянул ноздрями знакомые запахи, оглядел вереницу пацанят, чередовавших пробежки с кувырками через плечо. Один из них, похоже, новичок, завалился на бок у самой двери. Курин нагнулся, поддернул его вверх. «Голову подбирай и резче переворот», – сказал так, как говорил когда-то тренер Третьяков, подбадривая салажат.

Курину, после покушеня, советовали залечь на дно, а еще лучше уехать в Германию, где у него появился зерновой бизнес. Но за этим крылось что-то поганое, как он решил для себя, давно уже не доверяя, даже старым знакомым пацанам с Вишняков. Их, правда, осталось немного в Царевске. В том числе Геныч, с которым учился в одном классе. Позвонил ему, позвал для переговоров, в надежде найти ответ на вопрос, что делать в этой ситуации, когда Толя-Хазар ощутил себя бессмертным гангстером. Нашел входа и выходы в администрацию области и, может быть, в прокуратуру.

Тем временем включил видеомагнитофон, стал просматривать нарезку с камер видеонаблюдения. Эти миниатюрные американские камеры им привезли недавно. Камеры незаметно смонтировали на фасаде, в офисных помещениях, в клубе «Шариот».

Человек в спецовке и вязаной спортивной шапке надвинутой по самые брови, подметал тротуар. На снимках хорошо читались его медленные движения, как и шаги, два вперед и вот он приостановился. Что-то подгреб, снова два-три раза махнул и встал. Пошел назад. Голова все время опущена с боковым наклоном. Вот он присел, неторопливо перевязывает шнурки армейских высоких ботинок.

В кабинет стремительно вошел без стука напарник Воронов, в просторечии Геныч.

– Смотри, смотри, Геныч! Вот он поддернул штанину. А там у него кобура. Похоже, профи. А я уже на ступеньках, охрана расступилась у двери. Что-то меня заставило дернуться, то ли стук падающей метлы, то ли свист пули…

– Разве это можно заранее слышать?

– Не знаю, но я, почему-то, отдернул голову и прыгнул вниз на газон. Пуля прошла рядом. Там на уровне головы отвалилась штукатурка.

– Да, мы промеряли. Строго сто восемьдесят сантиметров от пола. Пулю вытащили. Пистолет Макаров.

– Я качусь по газону, а он продолжает стрелять. А наши! Нет, ты посмотри на них… Нет бы к машине наперез, а этот хрен присел, как в тире. Охранники, мать вашу! А второй и вовсе застыл. Бывший военный, мне говорит: я пытался своим телом прикрыть. Хорошо, что они не знали про камеры. Так хотелось двинуть в торец за это вранье! Зубами скрипел, но сдержался.

– Правильно, Сева. Он говорит, что в Чечне воевал, а сам на вещевом складе харю отъедал. Нам нужны проверенные профи. Буду искать. А этих нельзя пинком под зад. Их подгребут назаровские или кавказцы, начнут крутить: что слышали, а где бывает и прочее, прочее. Подождем.

Вошел начальник охраны Матяшев, поджарый, спортивный, бровь рассечена шрамом, как у настоящего рукопашника. Матяшев мог в свои сорок пять сделать переднее сальто, сесть на шпагат, что не раз демонстрировал в небольшом зале, устроенном в цоколе офисного здания. В своей привычно расслабленной позе, словно бы на татами, стал неторопливо докладывать, что «Жигули» нашли под мостом. Но малость опаздали. Нападавшие успели поджечь машину. А на берегу их ждал катер. Никаких следов. Грамотно. Будем работать над фотками киллера. Метлу я сразу упаковал и отвез эксперту. Мож, хоть что-то…

Курин откинулся в кресле, выключил видео. Позвал по селекторной связи администратора, попросил принести чай.

– Что у нас, Геныч по ликерке?

– Две цистерны из Осетии прибудут завтра. Пархома я предупредил. Туповат он для директора ликерки, хотя высшее экономическое. Знаю, что приворовывает. Джип новый купил. Но других специалистов пока нет.

– Меня в прокуратуру вызывает следователь Милюков.

– Забей! Я разговаривал с Хавенко – начальником назначили. Сказал, что следственный комитет спустит на тормозах. Лишний шум никому не нужен. И если появятся новые сведения по Хазару, то передаст через Хорька своего, как его там, забыл фамилию…

– Игнатенко? – откликнулся Матяшев.

– Да, он. Что дальше? Назаров ведь не сявка. По трупам шел. Пятнадцать лет на строгаче за бандитизм… Я вот что думаю, давайте прикинемся, что мы обосрались, готовы пойти на уступки. Область большая. Скажем, что нам война не нужна. Да собственно так оно и есть… Хорошо бы с Колдуном посоветоваться.

– Да, Геныч. Тема в масть. Война не нужна. Пока отойду от дел. Я всегда хотел заниматься большим бизнесом без наркоты, трупов… А не дают, не получается. Вот и Цыганок головой крутит. Залупается. Шарашит не по делу, на Северном обобрал автосервисы, стоянки. Пацаны ко мне пришли, говорят, мы же с тобой договаривались… Бяда! Поговори с Цыганком. А не поймет, ему хуже. Пиф-паф.

– Я тут с московскими братками общался. Говорят у них наш комерс царевский бурную деятельность развил по недвижимости. Взяли в оборот ихнего Директора и прессанули. Так этот Юра Мищев московскими крутыми ментами прикрылся. А сам он в государственной Думе.

– Мищев, говоришь? Я слыхал от нашей Файки – она в церковь по воскресеньям ныряет, что у них староста Зинаида Мищева, а муж у нее полкан ментовской Иван. Охренеть!

Воронов ничего не ответил, слегка усмехнулся, подумал, а сам ты забыл, как в форме ходил, во что сегодня трудно поверить.

Глава 4. Деньги

Кузикова с черепно-мозговой травмой поместили в санкт-петербургскую больницу…

Друзья с постными лицами и продуктовым набором пришли навестить раненого бойца, а он в палате обнимается с молоденькой медсестрой.

– Стучать надо, вы же интелеХентные люди.

– Мы, Коля не стуХачи, мы остолопы физики…

– Рады видеть тебя не с лежачим, а стоячим.