Под покровом тьмы. Легенды Эруада. Книга первая

Варнор часто вспоминал тот день, и даже жалел, что не проломил голову негодяю, что оскорбил его жену. Он был родом из далекой южной страны Эйрдалл, где женщин не имел права оскорблять даже собственный муж. Что уж там говорить про какого-то идиота с севера?

Тогда деревенский староста оставил кузнеца без работы, и тот, было, чуть не спился со скуки. Но позже, собрав все сбережения, взяв взаймы у добрых людей, коих хватало и в Веорне, и в Даллор-Куре, семья приобрела дюжину коров, три быка, три десятка куриц и семь свиней. Через пять лет они уже имели самый крупный скотный двор во всей подконтрольной второй столице (как нередко называли Даллор-Кур) области.

В Алакорне Варнор оказался опять же по воле судьбы, что свела его с будущей женой. В тридцать два года, охотившись в северных лесах Эйрдалла, он не предполагал, что вернуться в родные края ему уже не суждено. Пройдя через вереницу странных и опасных событий, он, сам того не зная, очутился у ворот Даллор-Кура. И как раз в то время в Веорну возвращались торговцы. Среди них была и Эмилия, что ездила на ярмарку вместе с родителями.

Он поинтересовался, где можно остановиться на ночлег, и был приглашен родителями Эмилии, поскольку у них имелось местечко для ночлега в кузнице.

Там он и остался, устроившись на работу к отцу Эмилии подмастерьем. Начальные навыки кузнеца у него имелись, поэтому в работу он вошел невероятно быстро.

Родители Эмилии умерли спустя два года от неизвестной болезни, что погубила треть деревни, и ни один лекарь тогда не смог найти от недуга лечение. Возможно, зараза оказалась как-то связана с отголосками орочьей чумы, охватившей северо-западный Эруад в 1630 году. Вспышки подобной лихорадки еще не раз беспокоили население преимущественно маленьких городов и деревень, где обеспечение и навыки местных лекарей оставляли желать лучшего.

С одной стороны, Флаури был доволен своей, хоть и ничем не примечательной, но все же спокойной деревенской жизнью. Он привык вскакивать спозаранку, наперегонки бежать с братом к месту их тренировок, весь день работать и выполнять самые различные поручения родителей, а после ужина моментально засыпать едва ли не за столом. Свободного времени у него оставалось очень мало, и его он старался проводить в отцовской конюшне, рядом со своим любимчиком – конем Сириусом.

Случались и выходные. Родители, а с ними и почти вся деревня, уезжали в Даллор-Кур на рынок продавать заготовленное говяжье и свиное мясо да скотину. Флаури оставался абсолютно один. Среди местных ребят друзей у него не было. Он так и не смог найти здесь тех, кто способен прийти на помощь в любой ситуации, поддержать в трудную минуту, подставив дружеское плечо. Ему пришлось смириться с положением изгоя, коим прозвали его местные ребята. Сам, правда, он считал правильным, что не имеет ничего общего с такими, как они. Ведь за последние годы, прожитые в Веорне, Флаури повидал немало драк из-за того, что кто-то считает себя главным во всей деревне.

В один солнечный весенний день, оставшись в очередной раз «хозяином» в доме и выполнив все наказанное родителями, он мирно сидел на лавочке у входа в деревенский трактир «Сокровище Гарада».

Стоял на редкость жаркий апрельский полдень, кучковавшиеся с утра на небе тучи вдруг к обеду расползлись в разные стороны, открыв миру возможность погреться под ярким весенним солнцем. С севера дул легкий, но прохладный ветер, еще не насытившийся теплотой.

Запахи свежепожаренного мяса, выпечки и наваристого куриного бульона окружали мальчика вот уже с полчаса. Ни ударов молота, ни топота копыт, ни лая собак, ни людского гомона – лишь шелест листвы и пение птиц.

Флаури, с головой погрузившись в чтение, изучал отцовские записи по особенностям северных и южных лесов Алакорна, устройству и специфике постройки кораблей, а также по кузнечному ремеслу, собранные его предком в молодые годы во времена долгих странствий и путешествий по землям северного Эруада.

Не замечая ничего и никого вокруг, он вдруг почувствовал, как кто-то медленно подкрадывается к нему сбоку, из-за угла. Повернув голову, мальчик тотчас получил сильный удар кулаком в лоб. Через пару секунд, уже лежа на спине, Флаури открыл глаза.

– Это ты Грен! Я думал, кто-то действительно стоящий моего внимания! – дерзко ответствовал Флаури и снова огреб от Грена, который с радостью ткнул его металлическим носком кожаного сапога в бок. Удар вышел болезненным, и Флаури даже чуть вскрикнул.

– Кто тут может быть серьезнее меня?! А? – наклонился над Флаури Грен.

– Что вам от меня надо? – стараясь держаться спокойно, спросил Флаури, видя, как за спиной толстяка Грена появились еще четверо подростков – Рон, Ладри, Брол и Стриф – извечные прихвостни местного бандита.

Чуть поодаль от конфликта кучковались ребята, что уселись на заборе и всем своим видом показывали, что заступаться за Флаури никто не будет. Зато, когда получают по шее от Грена, кто-то бежит во двор к Флаури и слезно просит помощи.

И Флаури помогает. Он хватает первую попавшуюся под руку палку и бросается к месту драки. Там, естественно, вступает в неравную схватку с Греном. Остальные вмиг разбегаются, оставив Флаури одного с бандой противника. Тот, отступать не привыкший, получает по голове и в синяках возвращается домой, по пути проклиная трусов и идиотов.

«Испугались! Я так и думал! Нечего от вас больше ожидать! Ну, прибежит еще один из вас ко мне – разом нахлобучу! Мало не покажется!» – подумал он, ожидая, что же предпримут его враги.

Флаури понимал, что драки ему не избежать, ведь Грен так просто не отступит. Оставалось либо бежать со всех ног, благо бегал он быстрее остальных, либо вновь вступить в бой.

– Мы пока что только поздоровались, сопляк! – скривив губы в странной усмешке, сквозь зубы процедил толстяк. На его розоватом пухлом лице тонкие губы были еле видны.

– Тебе ведь наверняка родители оставили деньги… Они всегда тебе их оставляют. Мы хотели у тебя их… Взять в долг… – откуда-то из-за широкой спины Грена пропищал Рон, тощий как молодая березка, высокий, словно фонарный столб, с голосом напуганной до смерти курицы.

– Мой тебе совет… – начал было Грен.

Флаури его перебил, хватая весьма длинное, в два с половиной локтя, полено, лежавшее за углом трактира, где были уложены дрова необходимые для растопки печи.

– Ох, не ты мне советчик, Грен! Можешь взять мои деньги, но сначала позволь я выбью тебе пару зубов! – чувствуя, как страх отступает, огрызнулся Флаури.

Деньги у него, и правда, имелись. Их хватило бы на довольно сытный обед в трактире Фрагона. Но с чего это вдруг ему отдавать их?

Он давно привык к стычкам с шайкой местных хулиганов, которые тем только и занимались, что вымогали деньги у слабых и беззащитных. Хотя к Флаури это относилось в меньшей степени, но с Греном ему не удавалось справиться еще ни разу.

Он никогда не поддавался на угрозы, и очень часто ходил с синяками. Ему до смерти хотелось проучить ненавистную банду уличных грабителей, но защитить его было некому. Даже брат и тот не мог помочь, хоть и очень этого желал. Флаури никогда не прятался за чью-либо спину и всячески отговаривал Джорджио от вмешательства.

Иногда он просто убегал прочь от них, но вскоре сам же в собственных глазах почувствовал себя трусом.

«Лучше я дам отпор, чем убегу или просто отдам деньги – все равно так или иначе схлопочешь от хряка!» – только успел подумать он, как увидел занесшего руку с палкой для удара Рона.

В мгновение Флаури пригнулся, и палка противника рассекла воздух у него над головой, после чего он резко выбросил вперед руку и угодил поленом в правый бок нападавшего. Послышался глухой удар, и неприятель, коротко вскрикнув, скорчился на земле.

Остальные четверо тоже похватали палки и начали постепенно окружать Флаури. Через несколько секунд он уже находился в полном кольце и судорожно вертел головой, пытаясь не упускать никого из виду. Слишком часто ему приходилось противостоять четверым-пятерым соперникам, но обычно это выглядело так: Флаури, сжавшись в комок, лежит на земле, а те самые пятеро радостно лупят его ногами. Сейчас же он знал, что если так и будет, то после того, как он поставит парочку болючих синяков.

Мгновение… Флаури замечает, как Грен делает едва заметный сигнал своим прихвостням, и они тотчас все вместе кидаются в центр кольца. Флаури среагировал на удар, оказавшегося впереди него Ладри, отбил справа налево опускавшуюся ему на голову дубинку и молниеносным движением наотмашь ударил себе за спину, зная, что где-то там должен быть Стриф. И когда его рука почувствовала мягкое препятствие на пути, он понял, что не промахнулся.

Но как бы быстро он ни двигался, не смог все же увернуться от нацеленного прямо в голову удара Брола. Когда в глазах побелело, он мог лишь отчаянно размахивать палкой, стараясь при этом удержаться на ногах. Видимость восстановилась быстро, но головокружение настолько сильно овладело им, что Флаури просто потерял чувство пространства. Единственное, что он помнил потом, это как, отшатнувшись от блокированного удара Грена, он запнулся за лежащего сзади Рона и уже в падении, что хватило сил, метнул полено в сторону продолжавшего наступать толстяка.

Падение. Удар затылком о скамейку. И потеря сознания.

Очнулся Флаури от ледяного душа. Над ним с встревоженным лицом суетился Фрагон, трактирщик местного заведения. Он судорожно поливал его из ковшика дождевой водой, зачерпывая из дубовой бочки, что стояла у входа в трактир. Он открыл глаза и увидел, что лежит уже не на земле, а на скамье в «Сокровище Гарада». Вокруг, помимо трактирщика, не было ни души. Голову разрывало на части. Пробивавшийся сквозь мутноватое окно солнечный свет заставил зажмуриться. Фрагон заботливо надвинул занавесь.

– Ну и досталось тебе сегодня! Что не поделили-то? – как-то робко осведомился седовласый мужичок сорока пяти лет, понимая, что может и не услышать ответа.

И все же Флаури ответил:

– Деньги мои не поделили. А что, я долго тут спал? – с видом полной обреченности глухо вымолвил он.

– Да я тебя уже минут двадцать тут поливаю! Испугался совсем. Когда я выбежал, двое лупили тебя палками… Лежащего!!! Без сознания!!! Двое других поднимались в то время с земли, а у самого толстого, Грен, по-моему, его зовут, все лицо было в крови. Похоже, ты выбил ему пару зубов. Как увидели меня, так врассыпную! Думаю, что тебе может еще и от его родителей достаться! Что будешь делать-то?

Флаури зло улыбнулся:

– Я же ему обещал! – не обращая внимания на причитания Фрагона, негромко произнес он. – А он не поверил! У вас есть что-нибудь холодное?

Дикая боль вновь предательски накатилась. Было ощущение, что болит абсолютно все от макушки до пят.

Фрагон закивал и убежал в кухню.

«Терпи, терпи, Флаури! Не зря ты сегодня схлопотал! Ответил так, что толстый червь теперь раз десять подумает, прежде чем попытаться тебя обчистить!» – успокаивал он себя, не замечая, как Фрагон накладывает ему на голову промоченную в ледяной родниковой воде повязку.

* * *

На востоке, за Раскаленным хребтом, пробивались сквозь белые кучевые облака первые лучи утреннего солнца. Постепенно поднимаясь, оно заливало пока неярким, но уже теплым, согревающим светом все окружные равнины и холмы, разгоняя сгустившийся местами ночной мрак. Туманная пелена, словно укрывавшая на ночь от промозглого холода обширные зеленые луга, медленно расползалась, гонимая легким ветерком, и незаметно исчезала, оставляя после себя на траве бисеринки росы, которая отливала алмазным блеском в лучах встающего светила.

И, казалось, будто Дьервенмарскую равнину посетило неведомое волшебство; будто не природа дарит чудным местам такую мифическую красоту, облачая их в драгоценные одежды, а кто-то иной, божественный…

Да, здешняя природа сейчас очень сильно напоминала своей именно божественной красотой чудные эльфийские леса. Даже нимфы, наверное, не способны создать такое величественное и таинственное место, какое открывалось перед глазами путника, попавшего в страну эльфов.

Позади остался долгий и опасный переход сквозь хищный массив Мертвого леса, ставшего обиталищем всяческих неведомых тварей, нападавших на каждого, кто осмеливался потревожить их. Ни в одной летописи нет упоминания о тех, кто выжил, путешествуя через мрачные земли. Хотя сказаний в городских библиотеках о храбрецах, сгинувших навеки, не счесть. Отсюда и прозвали с виду ничем не примечательный, ютившийся вдоль Раскаленного хребта лес Мертвым.