Чеченские рассказы. Большая сборка. Война и мир

Бой закончился, и ребята, не сговариваясь, сказали: «Уф!»

Сева светится радостью, хотя это его вся армия, которую он рисовал, склеивал из спичечных коробков, раскрашивал и вырезал (три почти недели!), превратилась в обрывки картона. Так, что от неё осталось пятнадцать раненых, всё равно попавших в плен к Мише. Хорошо ещё удалось увести кавалерию!

Отважный рядовой Пружинер оказался тяжело раненым (это показал игральный кубик, выпав четвёркой), был обменян на пленного моянского пехотинца, тут же на лавочке у входа в сад награждён орденом Золотого руна третьей степени и произведён в капралы. Ребята собрали уцелевших солдатиков в обувную коробку и побежали в дом.

Дедушка уже давно за работой, он их уже потерял. Когда Севин уланский эскадрон удирал с поля боя и выстрелом из танка разнесло одного улана вместе с лошадью, дедушка кричал: «Миша, вы где?» А дети кричали ему: «Сейчас».

Дома бабушка фарширует перцы на ужин. Бросив на диван солдатиков, напившись вкусного компота, ответив на все бабушкины вопросы (о том, чем занимается дедушка), ребята побежали выполнять утренний план.

Такой бой грандиозный они закатили!.. Жалко, что места мало. У дедушки в огороде и в саду абсолютно всё занято. Если он сам куда и не успеет посадить дополнительный куст винограда, бабушка на этом месте посадит какую-нибудь капусту, или посеет петрушку. Только этот «фольварк» под забором и свободен.

Это из фильма «Хождение по мукам» слово «фольварк», а так никакой это, конечно, не фольварк, потому что фольварк – это плацдарм за рекой[5 - Ошибочно, на основе эпизода из фильма (А. Толстой: «…Обстрел начался с двух мест, – били направо – по мосту, и налево – по переправе, которая вела к фольварку, недавно занятому на той стороне реки ротой Усольского полка…»); фольварк (в Польше folwark от нем. vorwerk) – хутор, усадьба, помещичье хозяйство.].

Окрылённый победой, Миша быстро дополол свой ряд, помог отставшему Севе, и ребята присоединились к дедушке. Теперь они участвуют в посадке двух новых кустов винограда – номерного и «Плевена».

Дедушка в новой клетчатой рубашке (бабушка не досмотрела, и он надел «парадную») выкорчёвывает корни старого «Нимранга».

Этот «Нимранг» был ничего себе, вполне приличным виноградом, и самое главное – нормально плодоносил. Но дедушка забраковал его за недостаточную сахаристость и сейчас заменял новейшим сортом, у которого и названия ещё не было, а был только номер. По описаниям, это чрезвычайно хороший сорт, но что из него ещё вырастет через три года, никому не известно. Однако сажать его, кроме как на место «Нимранга», некуда, а сажать надо.

Дедушка орудует киркой и ломом – старый нимранговый корень крепко забрался под бетон в основании шпалерного столбика. У дедушки очень сильные руки, с круглыми бицепсами и все в жилах. Он этими руками на войне задушил немца. Но про войну дедушка рассказывать не любит. Что, говорит, рассказывать, не дай бог вам такое.

– Ты, Миша, возьми, принеси ещё гравия. Полное ведро только не набирай, а половину. А ты, Сева, собери эти корни и отнеси к кабану на навоз.

– Дедушка, а это белый будет виноград или синий?

– Чёрный. Синего не бывает.

– Но он же синий? Тёмно-синий…

Дедушка занят, весь кряхтит, и Миша, не дождавшись ответа, стал выбирать ведро из валявшихся. Сева собирает корни, но увлёкся рассматриванием муравьёв из разрушенного муравейника. Муравьи были мясистые и жёлтые, потому что поселились в песчаном грунте.

– Миша, нужно на них потом расплавленной пластмассой устроить авианалёт. – Ага.

– Какой налёт?.. Ну что там, Сева?..

Сева подорвался, понёс собранные корни на навозную кучу, вслед за ним Миша с более или менее недырявым ведром пошёл за гравием.

Вообще, дедушка не строгий, а только требовательный и трудолюбивый. И поговорить с ним мало удаётся. Столько он всего знает, столько вопросов интересных ему можно задать, а он всё занят, и ничего ему, кроме своего винограда, не надо. Только разговоришься с ним, он: «Ну, ладно», – и идёт уже куда-то что-нибудь делать, и всех озадачит вокруг.

Сегодня Миша решил за дедушку основательно взяться и наконец расспросить его про войну. Но сначала, решил Миша, нужно задать ему какой-нибудь отвлекающий вопрос, попроще.

У клетки с кабаном Васькой ребята задержались, весело вместе с Васькой похрюкали, ткнули его в нос черенком вил (это Сева любит). Васька взвизгнул и стал ругаться на поросячьем языке. Пришлось срочно нарвать для Васьки бурячных листьев, чтоб он не обижался.

Всё вокруг в зелени. Беседка во дворе заплетена виноградом. Кроме винограда у дома клумбы с остроконечными можжевельниками, перед домом розы (красные, белые и кремовые) и тоже виноград. Куча гравия – за воротами. Миша набрал почти две трети ведра и еле его дотащил.

– Уф!

– Так. Зачем так много берешь?.. Сыпь сюда потихоньку. Всё-всё сыпь.

– Дедушка, а правда, что бабушка еврейка?

– Наполовину. У неё только отец был еврей, а это у них не считается.

– Почему не считается?

– У евреев национальность считается по матери, а не по отцу.

– А-а… А вы только по отцу казак?

– Только по отцу, мать была русская… Вера Сергеевна Кудинова, урождённая Борзякова, твоя прабабушка.

– А разве казаки не русские?

– Сейчас уже русские.

Никак у Миши не получается подвести дедушку к войне, а наоборот, они начнут сейчас с ним спорить о происхождении казаков, от беглых крестьян они (как в учебнике истории) или от печенегов (как дедушка сам придумал); про бабушкину национальность Миша тоже давно всё знает, только притворяется.

– Дедушка, а вы в каких войсках воевали?..

– Он во власовских войсках воевал.

Миша вздрогнул, поднял голову. За забором, в тельняшке и с тазом в руке, стоял пьяный Петрович.

5

Все впечатления дня перемешались в Мишиной голове, так, что нельзя было сложить образы и мысли во что-то цельное. Можно было плакать и бесконечно повторять одно только слово: «предатель… предатель… предатель…»

Трудно было сказать, вкладывал ли Миша в это слово какое-либо значение, просто ему было обидно, так обидно, как никогда ещё в жизни.

Миша не пошёл в дом, когда бабушка кричала: «Миша, дети…», и потом несколько раз: «Миша-маленький…» Злой на всех и на весь мир, он не отозвался даже, когда его искал Сева.

Постепенно мысли в его голове перестали мельтешить и смешиваться.

Миша вспомнил, как они с папой ездили на рыбалку на мотороллере, сколько они там и какой тогда поймали рыбы. Он вспомнил про рыбалку потому, что ему обязательно нужно было вспомнить что-то хорошее. Но вот папа же говорил, что дедушка на войне убил немца?..

Миша вспомнил, как отмалчивалась и прятала глаза бабушка, когда он пытался выведать у неё про дедушкину войну… И военных наград у него нет… Только медаль «За трудовую доблесть» – а такого не может быть!

Обязательно всех награждали, хотя бы «За победу над Германией». У Мишиного второго деда Феди была медаль «За победу над Германией» (она и сейчас у них хранится), хотя его только на фронт везли, по дороге разбомбили, а когда он лежал в госпитале, война закончилась.

Как это он раньше не мог догадаться!.. И бабушка врала, говорила, что награды (какие-то медали) у него пропали в госпитале, а восстанавливать их очень долго. «Ты его, Миша, не расспрашивай про это, он очень сильно всегда переживает…» Теперь всё понятно, почему он переживает!

Всё-всё теперь понятно! Почему он говорил, что стахановское движение – это была показуха для галочки, а субботники для того, чтобы люди бесплатно работали. А бабушка ему тогда говорила: «Не морочь детям голову глупостями!»

Может, он поэтому говорил, что казака можно расказачить, а он всё равно останется казаком?.. Может, он просто за своего отца мстил?.. Ведь он же не трус?..

И почему он говорил, что коммунизма никогда не будет и что это фантазия! Никакая это не фантазия! Потому что это просто и нет ничего фантастического.

Все заходят в магазин и берут всё, что им нужно. Без всяких денег и очередей. Вот Мише мама покупала зимнюю куртку, и долго она её искала, и даже хотела заказывать тетё Рите в Москву, а потом купила. А так бы пошла и взяла просто в магазине, и любой размер на выбор, а не только – большие.