Тюльпаны с Байконура. О романтической эпохе улетных достижений

– Ей сейчас очень хорошо, – констатировала доктор. – Даже слишком хорошо. Это не наш случай. Вызывайте милицию. Везите в вытрезвитель. Там ее и отогреют, и вылечат.

Елы-палы… Скорая, продиагностировав пациентку, уехала, а мы остались при своих заботах. Повторно бегу к телефону. Звоню теперь в милицию. Объясняю им, в чем дело.

Милицию приходится ждать дольше, чем скорую. Смотрю на Шурика, он весь посинел от холода и заметно дрожит. Чую, и сам окончательно замерзаю.

Слава богу, «газик» с милицейской будкой, хоть и заставил себя долго ждать, все ж таки приехал. Так же как скорая, милицейская машина припарковалась поодаль от остановки. К нам подошел милиционер в форме, молча окинул взглядом старушку и пошел обратно. Шурик не понял его действий, не выдержал, рыпнулся ему вослед и крикнул:

– Погодите! Вы что? И вы таких не берете?

– Берем, берем, – недовольно буркнул милиционер. – Я один ее в будку не закину. Сейчас кликну студентов, это по их части.

Он подошел к милицейской будке, крючковатым ключом отпер замок, открыл дверь и скомандовал:

– Давай, друзья, выскакивай. Грузим.

В распахнутую дверь ловко выпрыгнули два молодых паренька, наших ровесника, и быстрым шагом направились к нам. Когда они подцепили бабушку под руки и поволокли к машине (вставать на ноги ей по-прежнему не моглось), мы наконец облегченно вздохнули.

– Сумку, сумку ее возьмите, – кто-то кричал с остановки вдогонку парням.

А в это время дверь милицейской будки широко распахнулась, оттуда высунулась хитроватая, небритая, красноносая морда. Судя по всему, это был ранее загруженный клиент. Озираясь по сторонам, он поправил сбившуюся набок ушанку, осмелившись, спрыгнул и быстро пустился наутек. Пацаны, заметив это, тут же бросили бабку. Она распласталась, как камбала, на асфальте, покрытом льдом, а они во всю прыть бежали за хитрованом вдогонку.

Толпа на остановке возликовала. Задорно смеясь, кто-то кричал ребятам вслед:

– Зачем он вам? Сколько вы его возите? Уже протрезвел. Во как шустро тикает…

– Эта эпопея, похоже, никогда для нас не кончится. Я задубел, ни рук, ни ног не чую. Бежим отсюда, – предложил я Шурику, и тот без колебаний согласился.

Не дожидаясь развязки этой комедии, мы тут же поспешили ко мне.

В домашнем тепле, за липовым чаем с медком, который приготовила нам для сугрева заботливая хозяйка моей квартиры, тетя Маша, Шурика прорвало на философию:

– Елы-палы! – с возмущением рассуждал он. – Странная она, эта штука – жизнь. Восхищаемся красавицами, вздыхаем по ним, охаем, ночами не спим, с подарками для них носимся, а время идет, и они безобразно меняются: бабочка-красавица, неуклюжая куколка, ненасытная, прожорливая, гадкая гусеница…

– Постой, постой, в природе все же наоборот.

– Да как ни крути, не успел налюбоваться – глядь, а она уже чучело, как сегодняшняя бабка.

– И что же делать?

– Задрать штаны и бегать. Не надо по Наташке-то тебе так убиваться. Вот я к чему. Время идет, а ты все только в ее сторону и смотришь. Какой бы она сейчас ни была, со временем быть ей такой же безобразной бабкой.

– А мы какими будем? Так рассуждать, так лучше и не жить вовсе. Все одно помрем.

– Ну-ну. Упрямый ты. До тебя не достучишься.

Мы успешно сдали сессию. Отгуляли зимние каникулы. Наша учеба продолжилась.

Зима промелькнула как-то незаметно, не отметившись какими-либо примечательными событиями. Разве что случайной нашей встречей с Наташей возле городского парка. Это произошло ближе к весне. Мы шли навстречу, и делать вид, что не замечаем друг друга, не получалось. Поравнявшись с ней, я остановился, она тоже.

– Здравствуй, Наташа, – тихо, без премудростей поприветствовал я ее.

– Здравствуй, Саша, – улыбнувшись, ответила она.

– Как ты здесь оказалась? В парке интереснее летом. А сейчас…

– Я записалась в стрелковую секцию. В парке тир. Учусь стрелять.

– Ты стрелок? Зачем тебе это? Ты на охоту собралась?

– Да нет. Какой из меня охотник. И зайцев, и уток я жалею. Просто так, для разнообразия, не все ж только учеба.

– Понятно, – промычал я и больше не разумел, о чем еще ее поспрашивать.

Мы разошлись, и я подумал: «А ведь она права. Не все ж только учеба», – и вскоре записался в парашютную секцию.

Небо манило меня с детства. Из всех игрушек самым памятным был для меня подаренный кем-то железный самолет. Самыми захватывающими картинами детства были часто пролетавшие над селом военные самолеты. А уж когда на наши поля на сельхозработы прилетал «кукурузник», это был праздник души. Тогда с друзьями-ровесниками, оседлав велосипеды, мы мчались на полевой аэродром. Робея от восторга, с близкого расстояния наблюдали за его взлетом и посадкой. Так хотелось полетать, но мы не смели попросить о том пилотов и довольствовались наблюдением за полетами со стороны.