Тюльпаны с Байконура. О романтической эпохе улетных достижений

– А сам-то чо?

– Да мне не хочется. Сегодня вроде как не праздник.

– Хочу, не хочу – здесь не катит, – уточнил он. – Прими для профилактики, а то бациллу какую-нибудь прихватишь. Животом здесь страдают многие, особенно с непривычки.

Прислушавшись к свету бывалого, я немного плеснул спирта в суп и передал ему фляжку. Он отлил грамм пятьдесят в свой стакан и больше никаких советов мне не давал.

По всему было видно, что собравшиеся за столом давно знакомы. Общались непринужденно, а после спиртопрофилактики даже весело. В этом общении не было и намека на какие-либо жалобы, тем более недовольство или возмущение. Ко мне, новичку, присматривались, но каверзных вопросов не задавали. Большинство присутствующих были, как и я, командированными. Кто-то по этому поводу выдал анекдот.

Собирается муж в командировку. В верности жены шибко сомневается. Просит соседа присмотреть за ней. Сосед уточняет:

– Ежели что, как тебе сообщить-то?

– Присылай телеграмму: «Жена умерла», – по ней меня тут же отпустят, прилечу, разберусь.

На том и порешили. Работает себе муж в командировке неделю, другую, неплохо зарабатывает, все хорошо, все ладится – и тут бац, телеграмма: «Жена умерла». Телеграмму получает начальник, он не в курсе оговоренных условностей. Соображает – работник ценный, отпускать его ну никак не хочется, как бы задержать хотя б еще на пару дней? Он, не показывая телеграммы адресату, шлет ответную с уточнениями: «Сообщите, когда будут похороны». Такого вопроса сосед ну никак не ожидал, растерянно отвечает: «Я не знаю, когда будут похороны, но доступ к телу продолжается!»

Народ выслушал байку с интересом, одобрительно посмеиваясь. Кто-то просил что-нибудь еще.

А сосед, наклоняясь ко мне, полюбопытствовал:

– Ты женат?

– Да нет.

– Это не есть хорошо. Ты эти байки не слушай. Это так, для потехи. А по жизни без семьи оно ни то ни се. Здесь много семейных. Вон, например, Кузнецовы, вместе работают, а дочка у них ходит в детский сад. Новиковы Влад с Ириной, Игорь с Катей Бурко. Да много тут семейных. И это правильно. Командировки у нас долгие. Тебе насколько выписали?

– На шесть месяцев.

– Ну, как обычно. Потом еще продлят.

– А вы здесь давно? – спросил я его.

Сосед усмехнулся.

– Давно? Я еще Гагарина пускал.

Услышанное заставило меня к нему присмотреться. Каким же он показался мне стариком. Гагарина запускал! Я в те годы ходил в детский сад. Радио о первых полетах трубило громко. Мы играли в космонавтов, и интереснее профессии я себе не представлял. Так вот сбылась та детская мечта – я на Байконуре, но в том, что сейчас вижу вокруг, нет ни грамма героического пафоса. Все как-то буднично, обыденно.

Обед прошел. Прибравши стол, потихоньку начали расходиться. Мы своей пятеркой – Василий, Алексей, Кузнецовы и я – вернулись и до вечера занимались ремонтом погоревших блоков. В каждом блоке неисправными оказались однотипные платы, а на этих платах повыгорали одинаковые микросхемы. Трудно было определить первую, а дальше, как на конвейере, один за другим мы заменили испорченные элементы.

– Вот и ладушки, – подвел итоги трудового дня Василий, – все, слава богу, заработало. Вот только ЗИП (запасное имущество) почти весь израсходовали. Я полдня с военными ругался – толку никакого, валят друг на друга, виноватых не найдешь, спросить не с кого, так что чудеса со светом, наверное, еще продолжатся. ЗИП надо восполнять.

Окончив работу, засобирались в обратный путь. Выключили аппаратуру, не спеша одевшись, вышли на улицу. Погода по-прежнему свирепствовала. Ветер не стихал. Под его напористыми порывами ожидающий нас автобус заметно раскачивался.

Следом за нами из теплого помещения выскочили две шустрые девчушки и вприпрыжку, обгоняя нас, устремились к автобусу. От угла здания до автобусной двери было несколько шагов, но это небольшое свободное пространство было особо продуваемым. И для девчонок, одетых в широченные меховые куртки, оно оказалось непреодолимым. Их одежки парусили так, что ветер подхватил их и понес в степь. Они проскочили мимо автобуса, с испуга ухватившись друг за дружку, упали на колени и заголосили:

– Спасите! Ловите нас!

Наблюдать за этим было забавно. Но не мешкая я бросил свою сумку к ногам Виктора и поспешил к ним на помощь. Ветер валил с ног, я еле держался, но сумел-таки ухватить девчонок за широкие воротники, помог подняться с колен и, волоча их за собой за шиворот, подтащил к автобусу. Кузнецовы и Алексей, наблюдавшие за происходящим, не отходя от стены здания, громко смеялись. Я окликнул их:

– Держитесь! Вас унесет – с вами не справлюсь.

Потом, подобрав свою сумку, запрыгнул в автобус.

Преодолевая порывы ветра, подтянулись остальные. Автобус заполнился. Под Розенбаума тронулись и через полтора часа, поборов непогоду, были в городе.

Очередные мысли о доме

Вернувшись в свой гостиничный номер, на добытой электроплитке (спасибо товарищам, помогли, подсобили) я сварил себе гречневой каши, откупорил банку тушенки, поужинал и, коротая остаток дня, написал матери.

«У меня все хорошо. Я в командировке на Байконуре. Сколько здесь пробуду, точно не знаю. Пока буду писать тебе отсюда. Здесь много интересного. О чем-то напишу, чего-то приеду – расскажу. Народ здесь умный, приветливый, отзывчивый. С такими не чувствуешь себя одиноким, многие охотно мне помогают. Живу в гостинице. Поесть есть чего. Да, знаешь, тут неожиданно встретил однокурсника Ивана Циплякова. Встретились, обрадовались, обнялись по-братски. В гости приглашал. Он женат, у него двое детей. Как-нибудь обязательно зайду. Пиши, как вы там зимуете? Там снегу теперь намело? Здесь его очень мало, в городе совсем почти что нет, ветер пыль, песок метет вместо снега, это необычно, но ничего, привыкну. Как бабенька? Вы там держитесь, не болейте. Я пока не знаю когда, но обязательно приеду. Двор поправим, телефон проведем, почаще будем общаться. Привет соседям, родственникам, дяде Володе особенно. Трудно без отца? Он вам теперь, наверно, чаще других помогает? В общем, пиши обо всем, все как есть, мне все интересно».

Дописав письмо, положил его в заранее приготовленный конверт.

Было еще не поздно, спать не хотелось, но я прилег. Прилег с мыслями о доме. Пусто там теперь. Мать да бабенька. Сестра, вслед за мной окончив университет, по распределению попала в Новосибирск. Отец два года назад, на юбилейном пятьдесят пятом году, внезапно умер. Когда я получил телеграмму о его смерти, это было так неожиданно… Первое, что мне тогда подумалось: работая электриком, он, случалось, и по ночам лазил на электроподстанцию, когда свет пропадал. Наверное, ошибся, был невнимателен, залез под ток. А что я еще мог подумать, ведь накануне был дома. Мы с ним пилили дрова, привезли торф, еще что-то там делали, и он выглядел как обычно, ни на что не жаловался.

На похоронах мать мне рассказала, что свет тут, как оказалось, ни при чем. Все было совсем иначе.

Дело было летом. Сенокосная пора. Весь день они провели в лугах, сушили и убирали накануне скошенное сено.

– День-то был не очень. То и дело тучки набегали, и мы торопились, не присели, почитай, весь день. Накосили-то много, высохло все хорошо, беспокоились, как бы дождь нам уборку не испортил. Слава богу, до дождя управились, сметали сено в копешки. Присели, перекусили на дорожку, но долго не рассиживались. День к вечеру. Без проволочек собрались: я покидала в сумку остатки харчей, он подобрал инструмент (вилы, грабли, веревки), завел мотоцикл. Тронулись к дому. Едем не спеша, луга ровные, но дорога в ухабах. Мне из люльки хорошо все видать. Замечаю, вдалеке кто-то копошится, дорога туда нас ведет. Подъезжаем ближе, видим трех мужиков, колготятся возле машины, машут нам руками. Отец остановился, заглушил мотоцикл и, сказавши:

– Раз машут, что-то случилось, надо помочь, – пошел к мужикам разобраться.

Вскоре вернулся. Мне показалось, как будто чего забыл, так быстро обернулся, только отошел – и обратно. Смотрю на него, а он какой-то смурной, заводит мотоцикл и матюкается, чего с ним отродясь не бывало.

– Леш, – спрашиваю его, – ты чего?

– Да, – отвечает, – у Лобана телок в трясине застрял. Втроем не могли справиться. Помог. Вытащили. Закинули его в кузов «газона». Как-то неловко повернулся. Бок резануло. Мало своих забот, ехарный бабай, тут еще это. Ну, ладно, поехали.

Сказал и сказал, я на его слова не обратила и внимания. Доехали спокойно. Разобрались. Поужинали. Зову его спать, а он:

– Ложись, – говорит, – я газету почитаю.

Через какое-то время пришел, чую, долго ворочается, вроде как лежать ему неловко, но потом все ж уснул.

Поутру бужу его – он не встает. Спрашиваю:

– Как так? А на работу?

– Да что-то я не отлежался. Пойду попозже.

На работу он никогда не опаздывал, я забеспокоилась:

– Ты не заболел? Может, врача позвать?

– А что я врачу скажу? Что устал? Иди. Немного полежу – встану.