Боец без правил. Роман

Да, плевать мне на вас, плевать! Сделав нырок, Глеб провел серию мощных ударов по корпусу того, кто должен был стать новым чемпионом армии.

– Держись, Костя! И поддай ему! Поддай, как следует! Ты ведь можешь! – послышался женский голос из первых рядов ринга.

Метнув взгляд за канаты, Глеб увидел белокурую девушку. Как ему показалось, она была ослепительно хороша. Надо ж! Самые лучшие девчонки тоже лохам достаются! Глеб начинал злиться всерьез. Придется пощекотать им нервы… Ну, берегись, Костик!

Тот хоть и был на пол головы выше ростом и примерно на десяток кило тяжелее, для такого мастера, каким являлся Глеб, это не имело никакого значения. С самых первых секунд боя, Горн почувствовал полное превосходство над племянником генерала.

Глеб снова ринулся в атаку. И на этот раз Костик опять пропустил удар в голову… Он зашатался… И, кажется, поплыл. Надо его добить!.. Но, как только Глеб подумал об этом, очутившись между ними, судья крикнул «Брэк!» Подойдя к Костику, он что-то спросил у него. Но тот жестом показал, что все – в порядке, и он готов продолжать бой. Почему судья не зачел Глебу нокдаун? Ведь был явный нокдаун! Вот – изверги! Видать за его спиной они все тут заранее обо всем договорились… Это немного расстроило и даже обидело Глеба. Но он молча проглотил обиду.

– Ты охренел?! – перекрикивая неистовствующие трибуны, заполненные в основном солдатами, сержантами и офицерами, не считая гражданских из пригорода, где базировался мотострелковый полк, на довольствии которого состояла спортрота, заорал ему Степаныч в самое ухо. – Еще один такой раунд, и нам живыми отсюда не выйти!

– Неужели, все – так серьезно? – с наивным удивлением спросил Глеб.

– А ты думал?! Дурак! Шутить здесь с тобой не станут… Или бой прекратят… Это – в лучшем случае! Или пристрелят после того, как ты разделаешь этого племяша под орех, а победу все равно тому, кому следует, присудят… Для генеральского семейства – это бой престижа! Да, и сам этот генерал, говорят, больно лютый… Не прощает никому обид! За глаза его Гробовщиком прозвали. Он Афган, Чечню прошел. Кровь – на нем! Много крови!

Но Глеб справедливо полагал, что не должен был позволять себя мутускать какому-то там генеральскому родственничку!.. Тем более, ни за здорово живешь…

Во втором раунде он решил разыграть целую кровавую драму.

Горн то нападал на Костика, то отступал. Вкладываясь на три четверти в удары, он долбал его, но так, чтобы тот оставался при деле. Черт – с ним, пусть пока живет! Зал гудел и стонал, когда, зажав Костика в углу, Глеб методично избивал его. Под конец раунда он рассек ему бровь, и судья остановил бой. На ринг для осмотра травмы выскочил доктор. Но, убедившись, что рана не внушает опасений, разрешил продолжить схватку.

– Глеб, ты – псих! Или ты – тупой! – под визг трибун неистово наседал на подопечного Малой. – Это – конец! Конец – моей тренерской работе! Думал, сколочу команду, настоящую команду… Чемпиона воспитаю! Но из-за такого идиота, как ты…

– Да, ты очумел, Степаныч?! Из кого ты хотел чемпиона воспитать? Из генеральского племяша?

– Из тебя! Из тебя, недоумка! Племяш сразу после боя в Америку на постоянное место жительства вместе со своей молодой супругой отбывает…

Когда прозвучал гонг, Глеб заметил, как к его тренеру приблизился кто-то из штабных офицеров и что-то начал быстро говорить ему, едва не переходя на крик. Хрен – им, а не чемпионское звание!..

– Вали его, Костя, вали!

Это снова был женский голос… Вот – неугомонная!

Глеб, сделав ложный замах правой, юркнул под перчатку Костика, целя в разбитую бровь. Тот попытался уклониться, но на мгновение запоздал. Крюк правой пришелся точно в цель! Кровь хлынув, стала заливать ему глаз. Не дожидаясь, пока вмешается арбитр, Глеб ударил еще дважды. Не устояв, Костик рухнул спиной на канаты. Зал зашумел, заохал, засвистел, заулюлюкал. Офицеры на первых рядах повскакали со своих мест. И только генерал оставался внешне невозмутим и не покидал своего места… Тренер генеральского племяша выкинул белое полотенце на центр ринга. Но судья непреодолимым барьером уже стоял между Глебом и Костиком. Наверно, он играл на публику, так как Костик по-прежнему полулежал на канатах с залитым кровью лицом, а Горн не собирался его добивать.

Оказавшись в своем углу ринга, Глеб услышал, как кто-то из боковых судей объявил, что бой прекращен из-за травмы одного из соперников. В тот же миг Глеб увидел двух санитаров с носилками. Через минуту, уложив на них Костю, почти бегом они вынесли его из зала.

16

– Нет, ты видел, а?! Степаныч?! – искренне негодовал Глеб, когда очутился вместе с тренером в раздевалке.

Он категорически был не согласен с решением судей.

– Они не присудили мне победу!

Степаныч мрачно посмотрел на подопечного.

– Скорее всего, у тебя теперь другой суд будет!

– О чем ты говоришь, Степаныч?!

– Да, все – о том же!

Словно в подтверждение его слов от удара ногой дверь в раздевалку, распахнувшись, едва не сорвалась с петель. Тотчас в нее ворвались вооруженные автоматами люди. Глеб с запозданием заметил, как приклад взлетел над его головой, а потом все поплыло перед его глазами. Он упал лицом вниз прямо на пол. Горн даже не почувствовал, как, клацнув за спиной, наручники захлопнулись у него на запястьях.

– А с этим что делать? – спросил один из автоматчиков.

– А то, не знаешь! Только не из… А – вот!..

Степаныч ощутил, как его затылка коснулось что-то твердое. Потом раздался хлопок. Очнувшись, Глеб вдруг увидел Степаныча, лежавшего рядом с ним в луже крови.

– Вот – уроды! – со стоном вырвалось у него.

– И что – теперь? – снова раздался голос одного из душегубов в военной форме.

– Старого – на полковую свалку! Да, мусором получше забросать… Искать его, все равно, никто не будет! У него – ни жены, ни детей…

– Это – точно? А то впаяют нам по пятое число…

– Разговоры! Точнее не бывает!

Двое автоматчиков, схватив труп за руки и за ноги, потащили его к выходу.

– Капитан, со вторым, что будем делать? Тоже – в расход!

Но тот, кому задали вопрос, с ответом не торопился.

– В машину – его! А там видно будет…

Наверное, от слабости и потери крови, Глеб снова впал в забытье.

Очнулся Горн оттого, что ему ужасно захотелось пить. Открыв глаза, он увидел, что свет давно уже проник в зарешеченное окошко. Где – он? Что – с ним? Не торопясь, оглядевшись, Горн обнаружил, что он – не в казарме. Вокруг него были серые невзрачные стены. Над ним нависал давно небеленый потолок. К тому же, если решетка – в смехотворно маленьком проеме окна, то, значит, он находился не где-нибудь, а в тюремной камере.

– Вот черт! – невольно вырвалось у Глеба.

Примерно через час после пробуждения, дверное окошечко распахнулось.

– Держи, приятель! Твой завтрак! – заорал конвоир. – Да, пошевеливайся! Много вас тут дармоедов по камерам прохлаждается! А я – один… Всех жратвой снабдить надо… Скоты, а не люди!

Когда Горн протянул руку, чтобы взять миску с какой-то не особенно аппетитно пахнувшей баландой, конвоир разжал пальцы. Миска с глухим стуком ударилась о цементный пол, и ее содержимое образовало возле ног Горна небольшую исходящую паром лужицу.

– Ну, вот и пожрал! – воскликнул конвоир со смехом. – Говорил, пошевеливайся, растяпа! В следующий раз расторопнее будешь!

Глеб не заметил, как в камере вновь воцарил мрак. Он, кажется, задремал, но потом какой-то посторонний шум, похожий на металлический скрежет прервал его чуткий сон. В глаза ему ударил яркий свет, проникавший в проем приоткрытой двери. Затем в камеру вошли какие-то люди. Лиц он не мог разглядеть. Он увидел только силуэты, которые в руках держали какие-то странные предметы, похожие на биты. Одна из них вдруг, взлетев кверху, резко опустилась вниз. Ужасная боль резанула бок Глеба. Он вскрикнул. После чего удары градом обрушились на него… И сознание его отключилось…

– Хорош, мужики! Хорош, говорю! – скомандовал вдруг один из незваных гостей.

– Смотри-ка, не шевелится! – сказал другой.